Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы
В случае с американским Обществом дружбы, характерной чертой которого было наличие среди его членов знаменитых либералов, осуществилось именно такое объединение, о котором в ВОКСе всегда мечтали: появилось собрание влиятельных и известных людей, которые вопреки своему отношению к коммунистической идее симпатизировали советскому эксперименту. Однако и на этот раз — как до, так и после признания СССР Соединенными Штатами в 1933 году — советские представители были органически не готовы к одобрению со стороны своих американских друзей. Сквирский говорил Каменевой в 1927 году, что американские либералы разобщены, осмотрительны и довольно умеренны. Позднее представитель ВОКСа в советском посольстве в Вашингтоне Уманский пренебрежительно отзывался о тех группах «друзей», которых Советский Союз интересовал лишь из «философско-политических» соображений. В характеристике, пропитанной презрением, он обвинял их в том, что с помощью Общества дружбы они стремятся произвести «очистку своей капиталистической собственности и искупление своих буржуазных грехов», что они поразительно пассивны в практической работе и — того хуже — неисправимо «либерально» относятся к троцкистам и вообще сочувствуют Троцкому{281}.
Это позволяет предположить, что референты ВОКСа могли более жестко и пессимистично оценивать зарубежных «друзей», а также организационные и политические неудачи, с которыми советская культурная дипломатия сталкивалась в Европе и США. Осуждающий тон референтов должен был защищать их с идеологической точки зрения и, конечно же, оправдывать более чем скромные достижения их собственной работы. Однако возникало поразительное различие в оценке ситуации: когда чиновники ВОКСа отчитывались перед партийно-государственным руководством (и перед интеллигентной аудиторией внутри страны) о своей работе за рубежом, прежние критики принимались расхваливать силу, глубину и надежность своих международных связей. Подобно количеству тонн чугуна в пятилетнем плане, число обществ и филиалов всегда представлялось как неуклонно растущее; с гордостью упоминались имена знаменитостей, даже если они не были активными членами этих обществ. В изображении своих обширных связей ВОКС занимался показухой не только за рубежом, но и внутри страны.
Причины преувеличения значимости обществ дружбы понять нетрудно. В ВОКСе всегда ощущалась нехватка твердой валюты, а партийно-государственное руководство относилось к работе данного учреждения довольно равнодушно, если не сказать — враждебно{282}. В своей переписке с ЦК партии в конце 1920-х годов Каменева была особо озабочена тем, чтобы сломать стереотип политического мышления, существовавший в партийных кругах и предполагавший, что только работа с «массами» имеет значение — в отличие от работы с небольшими группами интеллектуалов. Картина неуклонного роста и широкого влияния обществ дружбы служила действенным контраргументом: «ВОКС в данном виде является довольно серьезной угрозой для буржуазии». При этом Каменева была достаточно осторожной, чтобы не слишком преувеличивать имеющиеся успехи. В своем письме в секретариат ЦК в августе 1928 года она могла с полным основанием заявить, что ВОКС достиг многого, учитывая к тому же, что ряд его представителей за рубежом работали бесплатно. Тем не менее в официальных отчетах этой организации, особенно после того как Каменева была отстранена от должности в эпоху первых пятилеток, можно было встретить гораздо более претенциозные заявления: политические и организационные задачи даже не упоминались, а заявлялось о возможности «организовать общественное мнение за границей путем вовлечения в орбиту нашего влияния дружественных нам общественных элементов»{283}.
Из-за трудностей, возникавших при руководстве обществами дружбы на расстоянии, ВОКС старался не отступать от модели управления, разработанной в Берлине в 1923 году. Всесоюзное общество оставалось верным своим общепризнанным партнерам — частично из-за склонности к показухе, характерной для самооценки бюрократов ВОКСа перед лицом политического руководства. Представленные ими, общества дружбы становились, как бы иронично это ни звучало, своего рода потемкинскими деревнями, построенными на дальних заморских берегах.
Зарубежные поездки и транснациональный патронаж
Общества дружбы были структурными элементами более широкого явления — формирования аванпостов советской культуры и политики за границей. В городах, где существовали довольно значительные советские колонии, включая довоенный Берлин, Прагу и Лондон, вокруг посольских сообществ возникали своего рода «Советские Союзы за рубежом» — большевистский ответ более обширным, но неуправляемым организациям русской эмиграции, т.е. «России в изгнании». ВОКС снабжал общества дружбы своими бюллетенями и подборками литературы о культурных и политических событиях в Советском Союзе. Здесь, в этих обществах, советские ученые, специалисты, писатели и поэты регулярно читали лекции и давали концерты. Именно здесь советские дипломаты и коммунисты общались с интересующимися СССР представителями местной общественности.
Но общества дружбы были также и местом, где советское присутствие оставалось — из соображений политической и конструктивной необходимости — ограниченным и относительно ненавязчивым и где преобладала деятельность зарубежных сторонников и специалистов. Германское Общество друзей выступило инициатором создания специализированных секций по отраслям. Критические, независимые взгляды всегда были востребованы внутри обществ дружбы. Например, 2 ноября 1925 года Джон М. Кейнс выступал в лондонском Обществе (в том году этот экономист две недели пробыл в СССР после женитьбы на балерине Лидии Лопуховой) — он резко критиковал марксистскую экономику, считая ее полностью устаревшей, и называл марксизм-ленинизм «политической религией»{284}. Получалось, что общества дружбы в конечном счете оказались не островками Советского Союза за рубежом, а синкретичной смесью советских идей и определенно несоветских, пусть и формировавшихся не без симпатии к советскому государству, подходов. Подобное явление, но большего масштаба — благодаря объединенному вкладу СССР и дружественных стран — возникло в 1930-х годах с появлением культуры антифашизма. Состоявшее также из разнородных элементов, европейское культурное антифашистское движение поддерживалось и распространялось в процессе культурного взаимодействия и через фасадные организации.
Поездки в Советский Союз и из него, а также режим советского патронажа, сопровождавшего их, сыграли определенную роль в становлении этого синкретизма. С самого начала Каменева поставила во главу угла «обслуживание» обществ дружбы — в том же смысле, как «обслуживались» зарубежные гости во время организации их визитов и поездок по СССР. Это означало применение обязательного набора средств: публикаций, выставок, встреч с представителями советской интеллигенции и политической элиты — от таких знаменитостей, как Луначарский и Маяковский, до целой плеяды менее известных личностей[25]. В 1925 году Каменева просила главу Иностранного отдела ОГПУ предоставить ВОКСу информацию обо всех советских ученых, артистах, педагогах, инженерах и деятелях культуры, отправлявшихся за границу и обязательно получавших заграничные паспорта, — с тем, чтобы ВОКС мог гарантировать их участие в своих программах «культурного сближения». С другой стороны, начала практиковаться поддержка поездок на родину социализма ведущих зарубежных посредников из обществ дружбы в качестве награды за лояльность, а также с целью укрепления отношений этих обществ с ВОКСом. «На опыте Германии мы знаем, что такие поездки могут принести большую пользу», — писала в 1925 году Каменева уполномоченному ВОКСа в Париже{285}. Зарубежные «друзья» оказывались добровольно вовлеченными в патрон-клиентские отношения, даже будучи на расстоянии от СССР. Предложение помощи со стороны советской организации на случай возникновения трудностей в ходе путешествия в СССР было весьма привлекательным. Зарубежные «друзья» даже приобрели некоторое влияние на непроницаемую бюрократическую систему, вовлеченную в организацию поездок граждан новой России на Запад. Например, в 1923 году Отто Хётч обратился в советское посольство в Берлине с просьбой поддержать продление визита в Германию этнографа, работавшего в МГУ, Бруно Фридриховича Адлера. Сотрудничество имело свои преимущества, и советское посольство в Берлине заверило Литвинова, что «идти навстречу ходатайству профессора Хётча» очень важно{286}. В межвоенные годы официальные лица из обществ дружбы разных стран старались добиться наиболее благоприятных условий и финансовой поддержки для тех членов своих обществ, которые были рекомендованы для поездки в СССР. По мере того как в 1920-е годы репутация ВОКСа за рубежом укрепилась, просьбы о приглашениях и других видах помощи стали поступать не только от обществ дружбы, но и от многих других организаций. В 1928 году американский бизнесмен Арманд Хаммер, чья взаимовыгодная торговля с Советским Союзом в 1920-е годы положила начало тесным деловым отношениям, обратился в ВОКС с просьбой помочь сыну его американского друга поступить в Московскую консерваторию{287}. Некоторые иностранцы, особенно те, что жили в СССР либо имели многолетние связи с Советским Союзом, старались быть полезными, добровольно предоставляя информацию и возможность использовать их связи{288}.
