Эрнест Лависс - Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая
На Парижском конгрессе он мог пожать плоды своей политики: несмотря на его сопротивление, державы признали единство Дунайских княжеств (Буоль протестовал против создания у ворот Венгрии нового Пьемонта, который был бы орудием французской политики), а итальянский вопрос был поставлен перед Европой. Австрия оказалась изолированной за одно удовольствие оккупировать- на несколько месяцев Дунайские княжества, чем она окончательно и расстроила свои финансы. Фон Бейст следующим образом резюмирует результаты этой политики: «России нанесено было глубокое оскорбление, и теперь она выжидала удобного случая для отмщения; Пьемонт усилился и занял угрожающее положение; Франция была избалована успехом и становилась опасной; Англия была наполовину подкуплена и колебалась; Пруссия — обижена и выжидала удобного случая, чтобы взять реванш, — таково было положение вещей через два года после подписания Парижского трактата». В Венгрии грозило вспыхнуть восстание. Перемена режима становилась необходимой. 22 августа 1859 года Бах был уволен в отставку.
ГЛАВА V. ФРАНЦИЯ. ВТОРАЯ ИМПЕРИЯ. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА
2 декабря 1852— 21 мая 1870
I. Неограниченная империя
Наполеон III; усиление его власти. Добившийся короны, Наполеон III начал заботиться о расширении своей власти и об обеспечении престола за своей династией. В то время его политика далеко не отличалась либеральным характером. «Свобода, — говорил он немного спустя, — никогда не служила орудием к основанию прочного политического здания, но она может увенчать это здание, когда оно упрочено временем». В ожидании такого «увенчания»- он добился сенатского указа (сенатус-консульта) 25 декабря 1852 года, который сводил почти на-нет компетенцию Законодательного корпуса в области финансовых вопросов.
На основании этого акта торговые договоры, заключенные императором, получали силу закона, даже если они вели к изменению тарифных ставок; общественные работы и предприятия общественного характера разрешались и приводились в исполнение по императорскому декрету; наконец, бюджет вотировался не по отдельным статьям, а по министерствам; распределение же кредитов по отдельным статьям производилось самим императором, который мог притом разрешать перевод сумм из одной статьи в другую. Кроме того, взаимные отношения высших государственных учреждений между собой и отношения их к главе правительства устанавливались последним (эти отношения были вскоре урегулированы императорским декретом от 31 декабря).
К этим новым ограничениям политических свобод надо прибавить законы и декреты, изданные за 1853–1855 годы, о борьбе с политическими преступлениями и покушениями, о составлении списков присяжных заседателей, о назначении мэров и председателей «советов сведущих людей», а также о подчинении народных учителей префекторальной администрации, Таким образом, принцип сильной власти, которому благоприятствовали уже конституция 1852 года и законы-декреты времен диктатуры, выиграл еще больше с установлением Империи.
Двор, императорская семья, императрица. Несмотря на свое демократическое происхождение и на свои постоянные ссылки на революцию, новая империя, по образцу первой, не преминула впасть в подражание традиционным нравам монархии. Поселившись в Тюильри подобно своему дяде и подобно ему получая 25 миллионов по цивильному листу[65], Наполеон III скоро окружил себя пышным двором; к этому двору он старался привлечь дворян; этикет был восстановлен в своих правах. Не довольствуясь щедрой раздачей титула «маршала Франции», он с самого начала завел при дворе обер-гофмаршала, обер-камергера, обер-шталмейстера, обер-егермейстера, императорского духовника и целый ряд других, менее видных сановников. Затем немного позже он учредил привилегированную императорскую гвардию'.
У него была «гражданская семья», поставленная в личную от него зависимость, и «политическая семья», из среды которой сенатус-консульт разрешил ему (7 ноября 1852 г.) назначить себе наследника. В «политическую семью» входили только экс-король Жером и двое его детей, принцесса Матильда и принц Наполеон. Декретом 18 декабря 1852 года было постановлено, что в случае бездетности императора престол перейдет к Же-рому, а после него к его сыну. Ввиду преклонного возраста принца Жерома его вступление на престол представлялось маловероятным, но второму принцу было всего тридцать лет.
Он был человеком свободомыслящим, но временами отличался крайней резкостью; в Законодательном собрании, при республике, он заседал на скамьях Горы и теперь, при империи, несмотря на свое новое положение, сохранил демократические и антиклерикальные замашки, смущавшие императора, так как. они оскорбляли консервативное общество. Наполеон III признал его своим наследником, конечно, только потому, что надеялся обуздать его, а, быть может, еще рассчитывал иметь через него некоторое влияние на демократическую партию. Во всяком случае, после установления империи он предпочитал держать принца Наполеона поближе к себе. Впрочем, он так же мало хотел оставить ему престол, как высшие государственные учреждения (и в особенности Сенат) хотели видеть его своим императором.
Наполеон желал иметь прямого наследника. Поэтому немедленно по вступлении на престол он стал заботиться о браке. Но шаги его в этом направлении были не слишком благосклонно встречены старыми европейскими дворами, которые готовы были, пожалуй, признать его императором[66], но не относились с большим доверием к его личности и не очень верили в прочность его положения. Ему не удалось добиться руки принцессы ни из дома Гогенцоллернов, ни из дома Вазы. Убедившись в тщетности своих попыток и будучи склонным к внезапным оригинальным поступкам, он решил вступить в брак по любви. 22 января 1853 года он возвестил о своем намерении сочетаться браком с молодой испанкой из знатной, но не царствующей фамилии, Евгенией Монтихо, в которую незадолго до того влюбился; при этом он заявил, — правда, несколько поздно, — что гордится своей репутацией «рапгзпи»[67].
И действительно, через несколько дней (30 января) Наполеон III женился на Евгении Монтихо. Новая императрица должна была, по словам императора, воскресить «добродетели императрицы Жозефины»; своей красотой, грацией и роскошью она усилила-блеск придворных празднеств, которые с этого времени давались в Тюильри почти без перерыва. Но эта невежественная, капризная и легкомысленная женщина никогда не пользовалась настоящей популярностью. Следует прибавить, что близкая по самому своему воспитанию к ультрамонтанской партии Евгения еще более сблизилась с ней потому, что принц Наполеон был склонен вести с этой партией борьбу, а этот принц, которого она отдаляла от трона, становился в ее глазах противником. Таким образом, с самого начала вокруг Наполеона III образовались две непримиримые партии, между которыми нерешительный император никогда не мог сделать окончательного выбора, к большому вреду для своей политики и к несчастью для Франции.
Рост национального богатства. Насилие, употребленное Наполеоном III для захвата власти, и ошибки, совершенные им в качестве императора, не должны заслонять от нас его гуманные чувства, его стремление к развитию национального богатства и особенно к увеличению благосостояния трудящихся классов[68]. Он был и хотел казаться человеком прогресса. Ему хотелось играть роль просвещенного деспота и обеспечить народу счастье, но с условием, чтобы все это он мог делать лично, без чьих бы то ни было советов и контроля, и чтобы в действия его никто не вмешивался. В первые годы его царствования неровная и беспорядочная, но вместе с тем плодотворная деятельность Наполеона не встретила никаких затруднений, и история, которая во многих отношениях должна отнестись к нему сурово, не может умолчать о благе, достигнутом благодаря его инициативе и его импульсивности.
В эту эпоху во Франции возникло множество благотворительных учреждений, яслей, детских приютов, богаделен, обществ взаимопомощи (число которых за три года возросло на целую треть). Во всех крупных центрах поощрялось основание рабочих поселков; в городах и деревнях правительство пыталось организовать врачебную помощь. С другой стороны, основание в 1852 году поземельного кредита, который в 1854 году сделался настоящим государственным учреждением, дало возможность землевладельцам, крупным и мелким, а также коммунам и департаментам получать за невысокие проценты необходимые для их предприятий капиталы. Крупные железнодорожные линии, постройка которых едва началась при Луи-Филиппе, быстро были доведены до конца; кроме того, был построен ряд новых линий; а в 1857 году установлены правильные рейсы трансатлантических пароходов в Гавре, Сен-Назере и Бордо.
