Олег Волков - Москва дворянских гнезд. Красота и слава великого города, пережившего лихолетья
Старинные владения, составившие впоследствии Нескучный сад, тянулись вдоль Большой Калужской улицы, ныне входящей в Ленинский проспект. Она начиналась от Калужских ворот у опоясывавшего заречную часть Москвы Земляного вала и кончалась у заставы, где теперь площадь Гагарина.
Прежние названия московских улиц, лучами расходившихся от Кремля, обычно соответствовали названию города, к которому вела продолжавшая их дорога. Так было и с древней Калужской улицей, начинавшей уже в XIV веке дорогу из Москвы на Калугу и Боровск. Она стала свидетельницей многих исторических событий, связанных с тяжкими испытаниями Родины. По Калужской дороге шли татары, совершавшие свои опустошительные набеги на Москву, по ней же проникали сюда польско-литовские шайки. В 1591 году возле Калужской дороги, на месте, где два года спустя был заложен Донской монастырь, расположился русский стан, выдвинутый против подходившего к Москве крымского хана Казы-Гирея. Проиграв сражение, татары отступили на юг, преследуемые русскими.
В 1612 году по Калужской дороге уходили окончательно выбитые из Москвы остатки полков гетмана Хоткевича, а спустя двести лет по ней двигалась армия Наполеона, пытавшегося прорваться к Калуге. Об этом рассказал Толстой, и, вероятно, для многих представление о Старой Калужской дороге неотделимо от сцен московского пожара и отступления французов мимо заставы, описанных в «Войне и мире».
Московская знать издавна облюбовала себе местность, расположенную между Калужской улицей и рекой, и ставила здесь свои загородные дворцы. Еще в XV веке на Воробьевых горах, возле Калужской дороги, стоял дворец Софьи Витовтовны, бабки Ивана III, купившей сельцо Воробьево на крутом берегу Москвы-реки. В 1547 году в этом дворце спасался от бушевавшего в Москве пожара Иван Грозный, позднее бывал здесь Борис Годунов, летом наезжал сюда с семьей Алексей Михайлович, чтобы потешиться в окрестных поемных лугах соколиной охотой и подивиться отсюда на свою белокаменную, именно при этом царе обстраивавшуюся и украшавшуюся особенно усердно, в соответствии с единым градостроительным планом, долженствующим представить Москву – третий Рим.
Имеется известие, что застигнутый внезапным набегом крымских татар во дворце на Воробьевых горах Василий III схоронился в стоге сена. Разграбив усадьбу, татары ушли, не обнаружив зарывшегося в сено царя…
Дворец на Воробьевых горах, срубленный из дубовых бревен, простоял очень долго и окончательно опустел лишь в середине XVIII века – от него к тому времени оставалась одна высокая каменная подклеть, послужившая фундаментом для Пречистенского дворца, перевезенного сюда в 1778 году. В царствование Елизаветы тут была разбита «регулярная перспективная роща», остатки которой – огромные дуплистые березы – еще стояли тут в начале нынешнего века.
Теперь на месте дворца павильон над резервуаром Рублевского водопровода. Отмечу мимоходом, что его сооружение вызывало восхищение современников, пораженных грандиозностью затеи: воду провели на Воробьевы горы от села Рублево за целых пятнадцать верст!..
Именно с этой точки – недаром ее облюбовали цари! – открывался восхитительный вид Москвы, и патриоты города любили привозить сюда гостей, чтобы поразить их необычайной панорамой. Отсюда налево, если стоять лицом к реке, видны Дорогомилово, Поклонная гора, храм в Филях – места и названия, неразрывно связанные с памятью о славном 1812 годе! По правую руку открываются Мамонова дача, Нескучный сад и строения больниц.
Рядом с царским дворцом на Воробьевых горах находилось сельцо Васильевское, принадлежавшее во второй половине XVIII века московскому главнокомандующему князю Долгорукову-Крымскому, не раз устраивавшему тут праздники, на которых бывала Екатерина II. От Долгоруковых имение перешло к Юсуповым, от них – графам Дмитриевым-Мамоновым и с тех пор стало известно москвичам под именем Мамоновой дачи. Род этот угас в середине прошлого века, и дачу купил московский купец Ноев, устроивший на ней садовое хозяйство, которое вскоре приобрел город, присоединив угодья дачи к публичному парку.
Возле Мамоновой дачи пролегает глубокий овраг, на южной стороне которого находился Андреевский монастырь XVII века, упраздненный еще при Екатерине. Монастырские постройки были сначала использованы под «покои для безумных», затем под женский работный дом, а в исходе XIX века Московское купеческое общество разместило тут богадельню.
Противоположный – северный – скат оврага принадлежал усадьбе князей Трубецких, от которых в первой четверти прошлого века перешла она прапорщику князю Шаховскому, поспешившему ее продать. Покупатель сыскался незаурядный – сам царь Николай Павлович, пожелавший после коронации подарить жене подмосковную. Как раз имение Шаховского называлось «Нескучным»; это название впоследствии распространилось на все три крупные усадьбы и несколько мелких участков (которые были скуплены казной в промежуток между 1826 и 1843 годом), образовавших знакомый нам Нескучный сад.
Упоминая отдельных владельцев усадеб, позднее в него вошедших, мне хочется назвать соседа Голицынской дачи обер-провиантмейстера Николая Максимовича Походяшина, уж никак не принадлежавшего к заселившей этот район знати. Отец его был сибиряком, простым извозчиком, возившим руду на Алтайских заводах. Ему посчастливилось открыть медные рудники, на которых он составил себе миллионное состояние. Любопытна фигура Григория, брата обер-провиантмейстера. Он сблизился с Николаем Ивановичем Новиковым и стал давать ему крупные суммы на благотворительность. Раздав таким образом свое состояние, он умер в нищете.
«Ванный павильон» Нескучного сада, построен в ХVIII веке
Труднее всего казне оказалось поладить с владелицей третьей усадьбы – княгиней Голицыной, прозванной Пиковой дамой. Старуха была нравная и не уступила Николаю свою усадьбу. Ему, чтобы округлить свои приобретения над Москвой-рекой, пришлось ждать смерти княгини, с которой она не торопилась: княгиня умерла только в 1837 году, на 93-м году жизни. Ее сын, московский военный генерал-губернатор, уступил царю усадьбу в 1843 году. К тому времени бывшее демидовское владение было уже в руках казны, заплатившей графине Анне Орловой за него 800 000 рублей; начались крупные переделки и приспособление Нескучного под царскую резиденцию. Все работы царь поручил архитектору Е.А. Тюрину, ученику Казакова, до того участвовавшему в восстановлении университета.
Возле старого демидовского дома был выстроен павильон гауптвахты, превосходный образец николаевского ампира, пришедшего на смену более легким и изящным канонам раннего классицизма. Павильон невелик по размерам, но производит монументальное впечатление благодаря массивным дорическим колоннам, поддерживающим грузный аттик. Архитектор скупо украсил постройку лепными медальонами и фризом, придав ей подчеркнуто суровый вид, от павильона веет холодом казармы, однако в лаконизме линий, рассчитанных пропорциях и всей композиции ощущается талант строителя, отразившего дух своего времени. Гауптвахту и массивные ворота со скульптурами, приписываемыми Витали, интересно сопоставить с уцелевшими постройками Нескучного XVIII века – «Летним домиком» и «Ванным павильоном» над прудом: две близкие по времени и вовсе разные эпохи в истории русской архитектуры…
Дом Демидова подвергся сравнительно незначительным переделкам, хотя существует мнение, что придавшие фасаду известную сухость и дробность металлические балконы и некоторые другие детали принадлежат Тюрину, шедшему навстречу вкусам новых владельцев. Дом стал называться Александрийским дворцом, по имени жены Николая Александры Федоровны. Конюшни Орлова пришлось расширить: место его рысаков заняли лошади размещенного в Нескучном эскадрона кавалерии.
Наряду с архитекторами – Е.Д. Тюриным и Н.Л. Мироновским, – занятыми переделками дома и остальных строений усадьбы, в Нескучном работали садовники под руководством известного садовода Пелецеля, разбившего на месте прежнего регулярного сада версальского типа парк в английском вкусе общей площадью в 57 десятин (несколько больше 60 гектаров). В путеводителе 1831 года он описан следующими словами:
«Сад сей, своим местоположением, неправильностью и огромностью дерев, оставленных расти по назначению природы, походит более на рощу с расчищенными дорожками. Деревья не подстригаются, не образуют ни павильонов, ни аллей, ни боскетов; всюду видна природа в безыскусственном ее образе».
Нескучный (Александринский) дворец
Рассказывая о Нескучном саде, следует упомянуть об огромной его популярности среди москвичей. После того как отгремела по вельможным усадьбам праздничная и пышная жизнь последних могикан екатерининского времени и они опустели, стали перестраиваться под резиденцию царского двора, сад был открыт для публики, и этим широко пользовались. Особенно привлекло горожан открытие в Нескучном «Воздушного театра», то есть театра на открытом воздухе, в котором декорациями служили кусты и деревья сада. Начиная с 1830 года в этом театре, рассчитанном на полторы тысячи мест, спектакли ставились два раза в неделю. Вот как описывает их князь П.И. Шаликов в «Московских ведомостях»:
