KnigaRead.com/

Пётр Половцов - Дни Затмения

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Пётр Половцов, "Дни Затмения" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Однажды Пальчинский просит меня заехать и сообщает, что Керенский решил отставить Багратиона и командира 1-й дивизии Гагарина и назначить меня командиром Туземного корпуса. Я очень рад, ибо все-таки с туземцами сейчас приятней, чем с другими войсками и, кроме того, одна из мер Керенского для остановки туземцев, когда они шли на Петроград, заключалась в том, что им было обещано отправить их немедленно на отдых на Кавказ, а ехать подальше от столицы мне кажется весьма своевременным.

У Пальчинского встречаю депутацию от Мусульманского Союза{205}. Эти господа начинают мне предъявлять требование о том, что я должен чуть ли не весь командный состав подобрать из мусульман. Весьма вежливо отвечаю им, что давать преимущество скверному мусульманскому командиру перед хорошим православным, служившим в дивизии, я никак не могу, да, кроме того, я в туземных полках принцип национализации отчасти понимаю, но принцип мусульманизации никак допустить не могу, ибо, например, среди кабардинцев и осетин много православных.

На следующий день, 2-го сентября, Туманов мне вручает приказ о моем назначении.

Захожу в Мусульманский комитет еще поговорить. Атмосфера несимпатичная: верховодят казанские татары с панисламистическими тенденциями да политиканствующие осетины. Заявляю, что моя программа во многом совпадает с их программой, например, в смысле замены русских туземцами в специальных командах, — пулеметных, связи и проч., и даже, отчасти, в постепенной национализации офицерского состава, но против травли русских офицеров, служивших в туземных полках во время войны — я буду горячо протестовать и что вообще обо всех этих вопросах я считаю, что мне нужно скорее считаться с мнением Союза горских племен{206}, а не с ними. Кончаем, в общем, миролюбиво.

Еду на станцию Дно принимать корпус. В Вырице ко мне присоединяются Гагарин и Магалов, которые мне рассказывают, какая была у них каша во время корниловского наступления и как Багратион с Гатовским прошлепали всю операцию.

На станции Дно погружаюсь в штабные бумаги, беседую с полковыми командирами и ориентируюсь в настроениях. Хуже всего у осетин. Они дошли чуть ли не до выборного начала в отношении сотенных и полковых командиров, и все начальство у них интригует друг против друга, подлизываясь к всадникам. В других полках более или менее благополучно. Есть в некоторых частях, особенно у дагестанцев, интриги против русских офицеров, но в общем положение лучше, чем я мог ожидать. У татар, черкесов и кабардинцев совсем хорошо.

Доходят слухи, что Керенский, несмотря на данное обещание, собирается нас держать около столицы. Это вызывает всеобщее негодование. Так как Керенский приезжает этой ночью в Ставку, сажаю ему в вагон Никитина и от него на следующий день узнаю, что Керенскому, действительно, очень хотелось сохранить под рукой нашу контрреволюционную силу, но, выслушав наши доводы, он сдался; а доводы следующие: во-первых, уже после Калушского скандала было постановление всех туземных комитетов не вмешиваться во внутреннюю российскую политику, а Багратион этим постановлением пренебрег, приняв участие в корниловском походе. Во-вторых, в район Дно постоянно прибывают из столицы агитаторы, подрывающие дисциплину, и в результате начались грабежи. В-третьих, если не будет исполнено обещание — отправить их на Кавказ — туземцы окончательно перестанут начальству верить. Наконец, настроение таково, что, если нам не дадут эшелонов, мы пойдем домой походным порядком через всю Россию, и она этот поход не скоро забудет.

Хотя Керенский и согласился, но наряд на эшелоны не получается. Качу обратно в Петроград с Никитиным. Там мы дело налаживаем быстро, и 9-го сентября возвращаюсь в Дно для последних распоряжений. Между прочим, совершаю прогулку верхом в 80 верст, повидаться с дагестанцами; они квартируют в имении Новосильцевых. Полковник Хаджи-Мурат{207} меня встречает с удивлением, что я, дескать, за корпусный командир, совершающий 30-верстные переходы верхом. Отвечаю, что не принадлежу к числу лиц, считающих, что высокий чин может передвигаться только в автомобиле.

Провожу приятный день и вечер в старом помещичьем доме. Моя кума Елизавета Дмитриевна сильно постарела, все жалеют, что дагестанцы уйдут — все-таки мужики их боятся.

Рано утром уезжаю обратно в Дно, где я получаю телеграмму от Архангельского, что приказом 9 сентября я утвержден в должности корпусного командира с производством в генерал-лейтенанты.

Закончив все распоряжения по погрузке, еду в Петроград. Кончаю личные дела, прощаюсь с родными и знакомыми. Весьма забавно мое прощание с новым военным министром Верховским. Спрашиваю его, не может ли он мне дать каких-нибудь общих политических указаний для моего поведения среди туземцев на Кавказе. Он разводит руками и рекомендует мне действовать по собственному усмотрению. А затем он, в свою очередь, задает мне и Туманову вопрос: — «А что, если будет большевистское правительство, оставаться мне военным министром, или нет?» Обсуждаем этот вопрос, но я в душе решаю, что, если военный министр говорит о таких вещах, то счастлив мой Бог, что я уезжаю из Петрограда. Туманов очень хочет поступить ко мне начальником штаба корпуса, но в конце концов приходит к убеждению, что ему неловко бросать Керенского и что он должен с ним остаться до конца. Не мог, бедняга, предвидеть, что его щепетильность будет ему стоить жизни, а Керенский спасет свою голову.

Назначаю отъезд на 16-е сентября. Мне дают отдельный вагон, и я усаживаюсь в сопровождении Никитина, Масленникова и моего старого значкового унтер-офицера Керима, ныне вместо полкового значка таскающего корпусный бунчук. Напутствуемый благими пожеланиями младотурок, отплываю. Пальчинский продолжает упорно твердить, что моя роль еще не кончена. Но я с легким сердцем покидаю столицу, где столько пришлось пережить всяких пакостей за эти исторические шесть месяцев. Все равно теперь Временное Правительство обречено на гибель, и поддерживать его далее является предприятием чересчур неблагодарным.

ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НА КАВКАЗЕ

По приезде во Владикавказ распределяю стоянки частей корпуса так, чтобы каждый полк находился на территории того племени, из которого он сформирован. Отдыхать, так отдыхать поближе к дому. Во Владикавказе, кроме штаба корпуса и хозяйственных учреждений, ставлю запасные пулеметные команды, все полковые учебные команды, запасные сотни, свой личный конвой и т. д., словом, устраиваю себе маленький, но крепкий резерв на случай беспорядков.

Политическое положение довольно оригинальное, ибо Владикавказ является одновременно столицей двух автономных держав: Терского казачьего войска{208} и Союза горских племен. Этот союз был составлен из представителей Дагестана, Чечни, Ингушетии, Осетии, Кабарды и черкесских племен, но последние, находясь на Кубани, были, кроме того, объединены с Кубанским казачьим правительством{209}. Союз именовал себя Горской республикой{210}, хотя определить государственные границы этого государства не всякий мог бы. Председателем республики был избран мой старый приятель Чермоев. Злые языки говорят, что он был единогласно выбран на этот высокий пост только потому, что съехавшиеся в одном из чеченских аулов представители горских племен решали этот вопрос на большом митинге на базарной площади. Когда была выставлена кандидатура Чермоева, то несогласным с нею было предложено сесть, а согласным стоять. На базарной площади была грязь по колено, и весьма естественно, никто сесть не пожелал. Как же верить после этого народным волеизъявлениям, если чистота штанов ставится выше политических убеждений.

Как бы то ни было, а Чермоев со своей трудной задачей справляется очень хорошо. Терским атаманом состоит Караулов. Предвижу, что и с тем и с другим всегда могу сговориться, и стараюсь на будущее смотреть розово.

Оказывается, что горцы совместно с казаками образовали объединенное Терско-Дагестанское правительство{211}, и сие правительство постановило назначить меня главнокомандующим всех вооруженных сил своей территории, как туземных, так и казачьих, и русских строевых. Получается оригинальная картина: с одной стороны, как командир Кавказского Туземного конного корпуса, я подчинен штабу Кавказского фронта, ибо война-то еще не кончена, а с другой стороны, я военачальник самостоятельной державы. Сношусь по телеграфному проводу с Тифлисом и получаю от своего начальства полное благословение на службу в автономном государстве. Деньги и все виды довольствия, однако, буду получать от старых интендантских учреждений, продолжающих еще существовать. Вопрос осложняется еще тем, что один из моих полков, Татарский, стоит в Елисаветполе, на территории другого государства, а именно Закавказского Союза{212}, а Черкесский в пределах Кубанского государства{213}. Казачьи части подчиняются мне только в оперативном смысле, да и то по малости; в их внутреннюю жизнь совершенно не вмешиваюсь, и все вопросы решаются дружескими разговорами с Карауловым; русскими частями управляю через вновь устроенный штаб командующего войсками Терско-Дагестанской области, а туземными через свой старый штаб корпуса, словом воплощаю в своем лице какую-то фантастическую русско-туземно-казачью троицу, к сожалению, не имеющую главной прерогативы Божественной Троицы — совершать чудеса для приведения в порядок земного хаоса. А хаос — невероятный! Грабежам и междоусобным браням нет конца, разные правительства издают декреты, пишут воззвания и занимаются дипломатической перепиской друг с другом, но жизнь и, весьма притом бурная, идет своим чередом, а во многих местах власть фактически захвачена комитетами с определенно большевистскими тенденциями.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*