Джонстон Мак-Кэллэй - Знак Зорро
- Не отрицаю.
- Ха! Вот оно! Вы признаете, значит, что вы общаетесь с этим милым разбойником, что вы укрываете его при случае? Вы признаете это, брат?
- Ничего подобного я не признаю, - возразил брат Филипп. - Лишь несколько минут тому назад я впервые увидел сеньора Зорро.
- Очень правдоподобная история! Рассказывайте ее глупым туземцам. Но не пытайтесь говорить о ней умному кавалеристу, брат! Чего же хотел сеньор Зорро?
- Вы были так близко, что у него не было времени пожелать чего-нибудь, - сказал брат Филипп.
- Все же вы говорили о чем-то с ним?
- Я открыл дверь на его стук так же, как я открыл и вам.
- Что сказал он?
- Что солдаты преследуют его.
- И он просил вас спрятать его, чтобы таким образом не быть схваченным?
- Нет, не просил.
- Хотел новую лошадь, неправда ли?
- Он не говорил этого, сеньор. Если он такой вор, как о нем рассказывают, то, наверное, просто взял бы лошадь, не спрашивая, если бы нуждался в ней.
- Ха! Какое же у него было дело к вам? Вам лучше, брат, отвечать откровенно.
- Разве я сказал, что у него было дело ко мне?
- Ха! Клянусь святыми!
- Не упоминайте лучше святых, сеньор-хвастун и пьяница!
- А не желаете ли вы, брат, снова отведать кнута? Я приехал по делу его превосходительства. Не задерживайте меня дольше! Что сказал милейший разбойник?
- Ничего такого, что я имел бы право повторить вам, сеньор, ответил брат Филипп.
Сержант Гонзалес грубо оттолкнул его и вошел в прихожую, а вслед за ним вошли двое кавалеристов.
- Зажгите канделябр, - приказал Гонзалес солдатам. - Возьмите свечи, если смажете найти их здесь. Мы обыщем дом.
- Вы будете обыскивать мой бедный дом? - воскликнул брат Филипп. - Что же вы рассчитываете найти? - спросил он.
- Я рассчитываю найти тот товар, который милейший сеньор Зорро оставил здесь.
- Так что же, вы думаете, он оставил здесь?
- Ха! Пакет с платьем, я предполагаю! Мешок с награбленным добром! Бутылку вина! Седло для починки! Что мог оставить этот молодчик? Одна вещь запечатлелась у меня: лошадь сеньора Зорро везла двоих, когда подъезжала к вашему дому, и не увозила никого, кроме сеньора Зорро, когда он отъезжал.
- И вы рассчитываете найти...
- Вторую половину лошадиной ноши, - рассмеялся Гонзалес. - Если не удастся найти ее, то мы попробуем скрутить ваши руки, чтобы увидеть, можно ли заставить вас говорить правду.
- Вы осмелитесь? Вы хотите так оскорбить монаха? Вы унизитесь до пыток?
- Мучная подболтка и козье молоко, - сказал сержант Гонзалес. - Вы одурачили меня однажды, но вам не одурачить меня вторично. Обыщите дом, кавалеристы, и помните, что надо сделать это хорошенько! Я останусь тут и поддержу компанию этому забавному брату. Я попытаюсь узнать, каковы были его чувства, когда его наказывали кнутом за мошенничество.
- Трус и скот! - загремел брат Филипп. - Настанет день, когда преследования окончатся...
- Мучная подболтка и козье молоко!
- Когда это все прекратится и бесчестные люди получат по заслугам! - воскликнул брат Филипп. - Когда те, кто основал здесь богатую империю, сами пожнут плоды своего труда вместо того, чтобы все расхищалось у них бесчестными политиканами и людьми, которые пользуются их благосклонностью!
- Козье молоко и мучная подболтка, брат!
- Когда будет тысяча сеньоров Зорро, а если нужно, то и больше, чтобы ездить вдоль и поперек Эль Камино Реаль и наказывать тех, кто поступает незаконно! Иногда мне хотелось бы не быть монахом, чтобы иметь возможность самому сыграть такую штуку.
- Мы бы схватили вас в два счета и выпрямили бы веревку тяжестью вашего тела, - ответил ему сержант Гонзалес. - Если бы вы больше помогали солдатам его превосходительства, то наверно его превосходительство обращался бы с вами более благосклонно.
- Я не оказываю помощи отродью дьявола! - сказал брат Филипп.
- Ха! Теперь вы начинаете гневаться, а это против ваших правил. Разве не обязанность брата принимать все, что встречается на его пути, и благодарить за все, не обращая внимания на то, как сильно это задевает его. Отвечайте же мне на это, вы, гневный старик!
- Вы столько же знаете о правилах и обязанностях францисканцев, как лошадь, на которой вы ездите.
- Я езжу на умном коне, на благородном животном, Он является на мой зов и пускается галопом, когда я прикажу. Не смейтесь над ним, пока не поездите на нем сами. Ха! Превосходная шутка!
- Идиот!
- Мучная подболтка и козье молоко! - фыркнул сержант Гонзалес.
Глава XXXIV
КРОВЬ ПУЛИДО
Оба кавалериста вернулись в комнату. Они старательно обыскали дом, осмотрев каждый угол, и не нашли никого, кроме туземцев-слуг; последние были слишком напуганы, чтобы говорить неправду, и все заявили, что не видели в доме никого постороннего.
- Ха! Хорошо спрятано, без сомнения, - сказал Гонзалес. - Брат, а что там в углу комнаты?
- Кипы шкур, - ответил брат Филипп.
- Я смотрел на них время от времени. Торговец из Сан-Габриель, видимо, был прав, когда утверждал, что кожи, купленные у вас, скверно выделаны. Эти такие же?
- Я думаю, вы найдете, что они хороши.
- Тогда почему же они шевелятся? - спросил сержант Гонзалес. - Три раза заметил я, как край кипы двигался. Солдаты, поищите там!
Брат Филипп вскочил на ноги.
- Довольно этих глупостей! - крикнул он. - Вы искали и ничего не нашли. Обыщите теперь сараи и уходите. По крайней мере позвольте мне быть хозяином в моем доме. Вы довольно нарушали мой покой.
- Вы дадите торжественную клятву, брат, что нет ничего живого под этими кипами кож.
Брат Филипп колебался. Сержант Гонзалес усмехнулся.
- Еще не готовы дать ложную присягу, э? - спросил сержант. - Я так и предполагал, что вы будете колебаться, мой миленький францисканец. Солдаты, обыщите тюки!
Оба солдата направились в угол, но они не прошли и половили расстояния, как сеньорита Лолита Пулидо вышла из-за кип.
- Ха! Найдено, наконец! - крикнул Гонзалес. - Вот пакет, который сеньор Зорро оставил на хранение брату! И прекрасный же это пакет! Назад в тюрьму пойдет она! И этот побег сделает окончательный приговор еще более суровым!
Но в жилах сеньориты текла кровь Пулидо. Гонзалес не принял этого в расчет: Сеньорита подошла к краю кипы кож, так что свет от канделябра падал прямо на нее.
- Один момент, сеньоры!
Она выхватила из-за спины длинный острый нож, который употребляют скорняки, приставила острие ножа к своей груди и храбро смотрела на своих преследователей.
- Сеньорита Лолита Пулидо не вернется в грязную тюрьму ни теперь, ни после, сеньоры! Скорее она вонзит себе этот нож в сердце и умрет, как должна умереть женщина благородной крови. Если его превосходительство желает мертвого пленника, то он может получить одного из них.
Сержант Гонзалес крикнул с досады. Он не сомневался, что сеньорита Лолита сделает так, как говорит, при первой же попытке солдат схватить ее. Если бы он имел дело с обыкновенным арестованным, он мог бы приказать все-таки сделать эту попытку, но сейчас он не чувствовал уверенности, что губернатор найдет его поступок правильным. Все-таки сеньорита Лолита была дочерью кабальеро, самоубийство могло причинить неприятности его превосходительству. Оно могло стать искрой в пороховом складе.
- Сеньорита, тот, кто покушается на свою жизнь, подвергается вечному проклятию, - сказал сержант. - Спросите брата, не так ли. Вы только под арестом, но еще не приговорены. Если вы невиновны, то нет сомнения, что вы будете скоро выпущены на свободу.
- Теперь не время для лживых речей, сеньор, - возразила девушка. - Я прекрасно понимаю обстоятельства, и сказала, что не вернусь в тюрьму. Еще один шаг, и я убью себя.
- Сеньорита... - начал брат Филипп.
- Будет бесполезно пытаться остановить меня, добрый брат, прервала она. - У меня осталась гордость. Его превосходительство получит только мое мертвое тело.
- Вот так миленькая переделка! - воскликнул сержант Гонзалес. - Я считаю, что нам не осталось ничего иного, как удалиться и предоставить сеньорите свободу.
- Нет, сеньор! - крикнула она поспешно. - Вы умны, но все же недостаточно умны. Вы удалитесь, а своих людей заставите стеречь дом. Вы будете только ожидать нового случая, чтобы захватить меня.
Гонзалес тихо зарычал, действительно таково было его намерение, и девушка разгадала его.
- Я удалюсь одна, - сказала она. - Отойдите назад и встаньте к стене, сеньоры! Сделайте это немедленно, или я ударю ножом в грудь.
Им оставалось только повиноваться. Солдаты посмотрели на сержанта, ожидая распоряжений, а сержант боялся рисковать жизнью сеньориты, зная, что это вызовет на его голову гнев губернатора, который скажет, что он сплоховал.
Может быть, в конце концов будет лучше позволить девушке покинуть дом. Ее можно захватить потом. Без сомнения, девушке не удастся скрыться от кавалеристов.
Она не спускала с них глаз, когда бросилась через комнату к дверям. Нож все еще был у ее груди.
