Лебедева Н.С. - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)
Гитлер ближе всего соприкасался со своими адъютантами, начальником партийной канцелярии, начальником имперской канцелярии в Берлине.
Кейтель не только не мог регламентировать доступ к Гитлеру, но не имел возможности даже помешать тому, чтобы кто-либо приходил к Гитлеру.
Источником информации для Гитлера были начальники соответствующих учреждений. Отчасти, как я уже говорил, эти источники информации были невидимыми, и было неизвестно, откуда Гитлер получает сообщения.
Гизевиус не знал об этом. Он сам никогда не был около Кейтеля, никогда не встречался с ним, не разговаривал и не знал его фамилии. И если он здесь высказал свое суждение, то это он сделал на основании сообщений, полученных от Кана-риса, Томаса и Остера...
Также установлено, что, кроме Иодля — начальника оперативного штаба вооруженных сил, только Канарис мог иметь личный доступ к Гитлеру. Это доказывает, что показания Гизевиуса о том, что Кейтель создал вокруг Гитлера кольцо, являются ошибочными.
Свидетель Гизевиус показал, что Канарис представлял доклады об ужасах в связи с переселением, изгнанием и истреблением евреев, о концентрационных лагерях, преследовании церкви и убийствах душевнобольных через Кейтеля. Они через Кейтеля шли к Гитлеру. Доклады генерала Томаса, начальника управления военной экономики и вооружения ОКВ, ставившие Гитлера в известность о военном потенциале противника, также поступали через Кейтеля.
Что касается докладов адмирала Канариса, то нужно сказать, что этот начальник абвера все время представлял доклады относительно ведения войны, включая сюда и военно-экономические вопросы.
Кейтель показал, что о всех ужасах, и особенно об изгнании евреев и о концентрационных лагерях, а также об уничтожении евреев, ему ничего не было известно. Это противоречит утверждению свидетеля Гизевиуса о том, что Канарис представлял подсудимому Кейтелю доклады по указанным вопросам...
Кейтель, по показаниям свидетеля Гизевиуса, оказывал огромное влияние на армию... Кейтель, будучи начальником ОКВ, безусловно, мог оказывать влияние. Но важно другое — оказывал ли Кейтель какое-либо преступное влияние на ход событий? Даже Гизевиус подтвердил, что Кейтель не оказывал решающего влияния на руководство вооруженных сил. Это установлено и доказательствами. Особенно оскорбительным обвинением против подсудимого Кейтеля было то, что он «вместо того, чтобы стать во главе подчиненных ему офицеров и их защищать, угрожал им отдачей их в руки гестапо».
Однако установлено, что до 1944 года ни один начальник какого-либо управления ОКВ не был уволен, что до 20 июля 1944 г., то есть до покушения на Гитлера и перехода юрисдикции к Гиммлеру, ни один офицер ОКВ не был передан в руки полиции...
Несовместимым с показаниями свидетеля Гизевиуса является и тот доказанный факт, что Кейтель с подчиненным ему начальником управления Канарисом был в приятельских и дружеских отношениях...
Как показал Гнзевиус, адмирал Канарис вел двойную игру не только на службе, но и в личных отношениях с Кейтелем: используя его дружбу, он старался показать, что придерживается тех же взглядов, в то время как за глаза в кругу своих людей он со злобой отзывался о Кейтеле...
Однако картина осталась бы незавершенной, если бы не осветить личность свидетеля Гизевиуса, исходя из его собственных показаний...
Он получил от Остера подложные документы, с помощью которых он уклонился от воинской повинности. С 1933 года он жил в Германии совершенно свободно и состоял на службе до 20 июля 1944 г., был имперским чиновником и получал все время жалованье, за исключением отпуска, которым пользовался с середины 1937 года до начала 1939 года.
С 1943 года он был имперским вице-консулом в Швейцарии при имперском генеральном консульстве в Цюрихе, куда он был назначен с помощью Канариса и где был одновременно агентом-информатором. Разумеется, ему за это платили. Одновременно он был связан с вражеской службой информации. С 1933 года он работал в гестапо и подробно знал о всех ужасах и последствиях, которые это могло иметь для всего немецкого народа...
Особым обстоятельством, характеризующим свидетеля доктора Гизевиуса, является тот совет, который он дал опытнейшему специалисту в банковских делах банкиру доктору Шахту, — довести дело до инфляции для того, чтобы взять все дела в свои руки. Такой совет он мог дать лишь в двух случаях: в случае полного незнания народнохозяйственного значения и социальных последствий инфляции или абсолютной беспринципности и полного безразличия к судьбе служащих и рабочих, на которых инфляция отразится в первую очередь. Сознательно осуществленная инфляция должна рассматриваться только как преступление против общества. Показания Гизевиуса раскрывают трагедию немецкого народа. Для меня они являются подтверждением слабости и вырождения определенных немецких кругов, которые играли идеей путча и государственной измены, не будучи внутренне заинтересованными в удовлетворении нужд народа. Это была верхушка, состоявшая из будущих министров и генералов, не имевшая поддержки широких масс нашего народа и рабочего класса, как показал здесь имперский министр Зеверинг...
Я хочу, чтобы не оставалось никакого сомнения в том, что факт заговора сам по себе имеет значение для рассматриваемого здесь вопроса о том, заслуживают ли доверия эти люди. Тот, кто является заговорщиком по честным мотивам, тот, кто, сознавая опасность, грозящую его стране, ставит на карту свою жизнь, не только действует честно, но и заслуживает благодарности отечества.
Если бы Гизевиус и его друзья, знавшие в силу своего положения о всех тех ужасах, о которых большинство немцев узнало лишь по процессу, служили бы самоотверженно своей стране, то мы и весь мир, возможно, были бы избавлены от многих несчастий и страданий...
Был ли Кейтель политическим генералом? Подсудимый Кейтель обвиняется в том, что он участвовал, помогал и способствовал планированию, подготовке и развязыванию агрессивных войн, нарушая международные договоры и обязательства.
Я хочу рассмотреть здесь только одно событие, которое приобрело на данном процессе историческое и лично для подсудимого Кейтеля большое значение: совещание Гитлера с Шушнигом в Оберзальцберге 12 февраля 1938 г. Это была зарница, которая могла бы дать прозорливым людям возможность почувствовать приближение грозы. Кейтель, который в тот момент всего лишь неделю был начальником ОКВ и до того времени не сталкивавшийся с большими политическими событиями, не увидел этих признаков приближающейся грозы. Гитлер после произведенной им смены должностей 4 февраля 1938 г. выехал в Оберзальцберг и вызвал туда к себе Кейтеля, не сообщив ему причины вызова.
Кейтель прибыл, не зная, чего хочет Гитлер и что должно произойти в Оберзальцберге. Лишь в течение дня он осознал, что его присутствие может иметь какое-то отношение к присутствию Шушнига и к переговорам по австрийскому вопросу. В каких-либо переговорах, особенно с Шушнигом или доктором Шмидтом, он не участвовал, что подтверждено доказательствами. Однако Кейтель понял, что его присутствие, так же как и присутствие генералов фон Рейхенау и Шперле, должно было иметь некоторое значение для переговоров с Шушнигом. Так как Гитлер вообще не стал обсуждать с ним военных вопросов, то он должен был прийти к убеждению, что представители ОКВ, сухопутных войск и ВВС были приглашены, чтобы продемонстрировать Шушнигу мощь вооруженных сил империи.
Следовательно, обстоятельства были таковы, что Гитлер намеревался использовать представителей вооруженных сил как средство для оказания давления с целью достижения своих политических целей.
Далее обвинение упоминало о событиях, которые рассматриваются в этой связи как симптоматичные, а именно переговоры Гитлера с Гаха и Тисо, на которых Кейтель также присутствовал...
Гитлеру нравилось, когда Кейтель сопровождал его как представитель вооруженных сил. Так, Кейтель присутствовал в Годесберге, когда туда приехал премьер-министр Чемберлен, а также в Мюнхене 30 сентября 1938 г. и во время визита Молотова в ноябре 1940 года Кейтель также присутствовал при встречах Гитлера с маршалом Петэном, генералом Франко, царем Борисом, регентом Хорти и Муссолини. Этой функции Кейтеля, однако, недостаточно для того, чтобы признать подсудимого Кейтеля генералом, игравшим руководящую роль в политике...
После представления меморандума Гитлеру Кейтель, как это соответствовало его пониманию служебного долга, не выражал больше отрицательного отношения к войне с Россией, особенно после того, как Гитлер принял решение.
Я напоминаю о том, что Кейтель, показывая здесь о так называемых идеологических приказах, изданных в связи с подготовкой войны и войной против России, говорил: «Я знал их содержание, я передавал их дальше, несмотря на мое отрицательное отношение к ним, хотя я знал о тяжелых последствиях, которые могли вызвать эти приказы»...
