Нина Соротокина - Трое из навигацкой школы (Гардемарины, вперед - 1)
беседе:
- Как попал сюда этот мальчишка? - Лядащев говорил как всегда небрежно, словно между прочим.
- Пришел с рекомендательным письмом к графу. Не думаю, чтобы он был порученцем Лопухиных.
- Так отпусти его. Мы и так за последнее время столько набрали ненужного народу, что родственники вопли подняли. Вся канцелярия завалена жалобными письмами на высочайшее имя.
- Списки при мальчишке интересные обнаружили.
- Ну и оставь себе эти списки, а мальчишку выпусти. Очутившись на улице, Александр дошел до речки Фонтанки, лег
в тени пыльного клена и закрыл глаза. Допрос его совершенно
измучил.
-20
В четверг в назначенный день дуэлянты собрались у храма Святого Андрея.
- Рад тебя видеть, - сказал Лядашев вместо приветствия.
- Спасибо вам, -начал Белов, но Лядащев опять, как в гостиной графа Путятина, мотнул головой, и Белов умолк.
Ждали Вениаминова, он задерживался, но это никого не удивляло. Ночное дежурство во дворце могло сулить всякие неожиданности.
Ягупов на этот раз был благодушен, как-то даже залихватски беспечен. Он расхаживал вдоль чугунной ограды, шумно восхищался погодой, "красавицей Невой" и "прелестным лазурным небом". Легкий сивушный дух тянулся за ним, как шлейф бального платья.
- Уже набрался, - ворчал Бекетов.
- Одна маленькая бутылка в отличной компании...
- Где ты нашел ее с утра, компанию-то?
- Отчего ж с утра? - вмешался, подходя, Вениаминов. - Он пьянствовал всю ночь.
- Как это беспечно - накануне дуэли, - не удержался Александр.
- Дуэли... Ах ты, фухры-мухры! Уж не трусите ли вы, юноша? Александр обидчиво вскинул голову, но Ягупов миролюбиво рассмеялся, обнял Белова за плечи и прошептал на ухо:
- Я уж Ваську простил давно, а ему и вовсе на меня обижаться не за что. Но ты никому не говори, ду-э-эль ведь!
- Господа, все в сборе. Пошли, - сказал Лядащев. - Лодка у Биржи. Грести будем сами.
Лядащев сел за руль, остальные на весла, и лодка медленно поплыла вдоль пеньковых складов, обходя высокие парусники, струги с красными флагами и прытко снующие рябики. На корме лодки позвякивали бутылочки, торчали дула ружей, замаскированных сумками с провизией. Кто-то прихватил дыню, и она перекатывалась по дну лодки, распространяя легкий аромат.
Драться решили до первой крови и больше к этой теме не возвращались. Видно было, что предстоящая охота и пикник занимают всех несравненно больше, чем бой во славу дворянской чести.
Как уже говорилось, дуэль в ту пору еще не стала для русского человека необходимым способом удовлетворения обид. Когда рыцарская Европа вынашивала понятие чести и изыскивала способы ее защиты, Россия стонала под татарами, ей было не до рыцарских турниров. Вместе с немецким платьем, куртуазным обращением и ассамблеями пришло в Россию, как это принято в культурных государствах, и запрещение дуэли, хотя таковой не было в русском обиходе.
Но раз что-то запрещают, то необходимо попробовать, и нет-нет, а завязывались кое-где шпажные бои, хотя дуэлянтов, равно как и секундантов, по русским законам, ждала виселица. Вешать на общее устрашение рекомендовалось не только оставшихся в живых, но и трупы, если "таковые после дуэли окажутся".
Но и этот страшный закон не привил уважения к дуэли. Это была некая игра, в которую по этикету следовало играть, но ежели по-серьезному, если действительно надо было удовлетворить обиду, то обиженный с сотоварищами подкарауливал обидчика и избивал дубьем и кулаками до смерти.
Можно было и другим способом свести счеты. Страшный выкрик "слово и дело" утратил свою первоначальную прелесть и не был уже в ходу так, как, скажем, лет тридцать назад, но ведь можно и дома в тиши кабинета написать донос на обидчика. С точки зрения государственной и даже личной морали это было делом вполне естественным и отнюдь бесчестным. А дуэль... красиво, романтично, но... не по-русски.
Каменный остров был тих и пустынен. На небольшой лужайке, окруженной зарослями шиповника и жимолости, они обнаружили старые кострища, лежалое сено и срубленные ветки елок. Видно, здесь действительно стоял цыганский табор.
Офицеры выгрузили провизию. Ягупов отправился на поиски чистой воды: "Обмыть раны", - как он с улыбкой пояснил Александру. Бекетов таскал хворост и хвастался тульским ружьем с узорной чеканкой. Вениаминов рубил дрова и с азартом вспоминал достоинства рыжей суки, которая живьем брала зайца и приносила к ногам хозяина. Потом все вместе ругали хозяина суки, полкового майора, человека недалекого, педантичного и ревностного служаки, который даже в нестроевое время требовал от солдат и офицеров, чтобы они "втуне не разговаривали", а "ходили чинно, ступая ногами в один мах". Потом опять говорили про охоту. Потом пили вино.
Наконец встали в позицию. Лязгнули вынутые из ножен шпаги, и у Белова привычным восторгом откликнулось сердце. Ягупов фехтовал великолепно. Пропала его медвежья неуклюжесть, тело подобралось, ноги переступали легко, пружинисто, словно в танце. Лядащев тоже недурно владел шпагой, но дрался сдержанно.
- Дегаже... Удар! - не выдержав, воскликнул Александр. Шпага царапнула камзол Лядащева, он отскочил назад и упал, зацепившись ногой за кочку. Ягупов опустил шпагу и яростно ударил себя по щеке, прихлопывая комара. На ладони его отпечаталось кровавое пятно.
- Вась, кровь! Тебе этой крови не достаточно?
- Не дури, становись в позицию, - сказал, поднимаясь, Лядащев.
- Да брось ты в самом деле. По такой жаре шпагами махать! - обиженно проворчал Ягупов. - Если обидел - извини. Сам знаешь - Надька в крепости сидит. - Он забросил шпагу в кусты и пошел в тень промочить горло.
На этом дуэль и кончилась. В охоте Белов не принимал участия. Он разложил костер, вскипятил воду, вздремнул, хотя пальба стояла такая, словно брали приступом шведскую крепость. Подстрелили, против ожидания, мало всего одного зайца и несколько крупных отъевшихся на поспевших ягодах куропаток. Щипать дичь никому не хотелось, и Лядащев принялся ловко жарить на вертеле вымоченное в уксусе мясо. Разговоры велись вокруг последних событий во дворце.
- Какой штос? Помилуй... сейчас не до карточной игры, - убежденно говорил Вениаминов. - Я всю ночь бродил по дворцу, как неприкаянный. У каждой комнаты солдат с ружьем. Тем, кто у покоев государыни, платят по десять рублей за дежурство.
- Я тоже хочу к покоям государыни. Три ночи, и я бы покрыл свой долг у канальи Винсгейма.
- Придержи язык, Ягупов, - серьезно сказал Бекетов. - Сейчас так не шутят. Сам знаешь, охрана во дворце усилена именным указом. Все на цыпочках ходят. Фрейлины спят только днем, ночью боятся.
- Если я что-нибудь понимаю во фрейлинах, -Лядащев усмехнулся, - они всегда спят днем и никогда ночью, и вовсе не потому, что боятся.
- Сегодня никого не отравили? - деланно невинным голосом осведомился Ягупов.
- Не болтай вздор. Пей лучше.
- Истина, святая истина. -Ягупов лег на спину, и вино, булькая, полилось в его широко раскрытый рот.
- Господа, а кто такая Лопухина?? - не удержался от вопроса Александр. Гвардейцы оживились. Каждому хотелось просветить простодушного провинциала.
- Наталья Федоровна Лопухина, -начал Вениаминов назидательно, - была красавица.
- Была?
- Да, лет двадцать назад.
- Брось, Вениаминов, она и сейчас, то бишь месяц назад, была окружена вздыхателями.
- Да, да, - подтвердил Лядащев. - Знаете эту историю? В прошлом году государыня на балу собственноручно срезала розу с напудренных волос Натальи Федоровны и отхлестала по щекам.
- За что?
- По правилам придворного этикета на бал запрещено появляться в платье одного цвета с парадом государыни. А Лопухина повторила туалет императрицы один к одному.
- И еще имела наглость быть в нем необыкновенно привлекательной. Несоблюдение этикета тоже политическая игра.
- Брось, Бекетов. - Ягупов принялся за новую бутылку. - Государыня просто не могла простить своей кичливой статс-даме ее красоту.
- Муж ее, Лопухин Степан Васильевич, камергер, генерал-кригскомиссар...
- И двоюродный брат царицы Авдотьи Федоровны, неугодной жены Петра...
- Авдотью Федоровну государь не любил, это правда, но двоюродного брата весьма жаловал и осчастливил красавицей женой, да, говорят, против его воли.
- Наталья Федоровна тоже была не в восторге от этого брака.
- А сердцу женскому нужна любовь, - стрельнул горячим глазом Бекетов, - и она нашла ее с графом Левенвольде.
- С бывшим гоф-маршалом?
- С ним... Ох, что за человек был!
- Щеголь! - крякнул Ягупов.
- Игрок! - вставил Вениаминов.
- Ради тщеславия и выгоды мог продать и друга и родителей, воскликнул Бекетов, и гвардейцы дружно засмеялись. Видно, тема эта обсуждалась не раз, и за краткими характеристиками вспоминались пикантные подробности.
- Потом судим, приговорен к смерти, помилован и сослан, - подытожил Лядащев.
