Лев Гумилёв - Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи
§ III. Об их пище
Их пищу составляет все, что можно разжевать, именно они едят собак, волков, лисиц и лошадей, а в случае нужды вкушают и человеческое мясо. Отсюда, когда они воевали против одного китайского города, где пребывал их император, и осаждали его так долго, что у самих Татар вышли все съестные припасы, то, так как у них не было вовсе что есть, они брали тогда для еды одного из десяти человек. Они едят также очищения, выходящие из кобыл вместе с жеребятами. Мало того, мы видели даже, как они ели вшей, именно они говорили: «Неужели я не должен есть их, если они едят мясо моего сына и пьют его кровь? „ Мы видели также, как они ели мышей. Скатертей и салфеток у них нет. Хлеба у них нет, равно как зелени и овощей и ничего другого, кроме мяса; да и его они едят так мало, что другие народы с трудом могут жить на это…“
[Джованни дель Плано Карпини. История монголов. – В кн.: Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957, стр. 34–35)И далее после столь неприязненного описания с чисто европейской деловитостью дается совет:
«Если же какие-нибудь татары будут на войне сброшены со своих лошадей, то их тот час же следует брать в плен, потому что, будучи на земле, они сильно стреляют, ранят и убивают лошадей и людей. И если их сохранить, они могут оказаться такими, что из-за них можно получить, так сказать, вечный мир и взять за них большие деньги, так как они любят друг друга» [Там же, стр. 65].
Поразительно, что эти циничные слова, противоречащие заповедям Христовым, написал служитель католической церкви.
Против версии патологического человеконенавистничества татар можно представить и свидетельство брата Иоганна, писанное спустя некоторое время после похода:
«Да ведает ваше благочестие, отец наш, что те, кто желают трудиться во имя Христа, следуя за кочевьями татар, величайший получат урожай душ, так что, крестя и укрепляя в вере, проповедуя и наставляя, исповедуя и поддерживая, мы почти постоянно заняты, чаще всего и обычно вплоть до глубокой ночи, потому что в некоторых областях люд христианский настолько умножается, что, по нашему мнению, язычников остается лишь немногим больше половины. Ведь татары военной мощью подчинили себе разные племена из народов христианских, но позволяют им по-прежнему сохранять свой закон и веру, не заботясь или мало заботясь о том, кто какой веры держится, с тем чтобы в мирской службе, в уплате податей и сборов и в военных походах они [подданные] делали для господ своих то, что обязаны по изданному закону. Они даже сохраняют такую свободу христианам, что многие, женясь и содержа большую семью, становятся иногда богаче своих господ, причем господа те не решаются коснуться имущества рабов и даже зовут их товарищами, а не рабами; но когда господа идут в бой, те, вооружившись, следуют за ними, честно служа против сарацинов, сражаясь с ними и соблюдая верность договору».
(С. А. Аннинский. Известия о татарах XIII–XIV вв. – В кн.: Исторический архив. Том III. M. – Л., 1940, стр. 90–91)Что же способствовало нагнетанию монголофобии? Естественно, свидетельства о непобедимости и многочисленности монголов. С «непобедимостью» все, кажется, ясно – таланты полководцев и отвага солдат ее вполне обеспечивали, а вот «многочисленность» явно вымышлена, опять же с целью оправдания своих поражений и формирования нетерпимого по отношению к кочевникам общественного мнения. Может, и не было бесчисленных полчищ, может быть, это только видимость?
Свидетельствует Плано Карпини:
«Когда же они желают приступить к сражению, то располагают все войска так, как они должны сражаться. Вожди или начальники войска не вступают в бой, но стоят вдали против войска врагов и имеют рядом с собой на конях отроков, а также женщин и лошадей. Иногда они делают изображения людей и помещают их на лошадей; это они делают для того, чтобы заставить думать о большем количестве воюющих. Пред лицом врагов они посылают отряд пленных и других народов, которые находятся между ними; может быть, с ними идут и какие-нибудь Татары. Другие отряды, более храбрых людей, они посылают далеко справа и слева, чтобы их не видали их противники, и таким образом окружают противников и замыкают в середину; и таким образом они начинают сражаться со всех сторон. И хотя их иногда мало, противники их, которые окружены, воображают, что их много. А в особенности бывает это тогда, когда они видят тех, которые находятся при вожде или начальнике войска, отроков, женщин, лошадей и изображения людей, как сказано выше, которых они считают за воителей, и вследствие этого приходят в страх и замешательство. А если случайно противники удачно отражаются, то Татары устраивают им дорогу для бегства, и, как только те начнут бежать и отделяться друг от друга, они их преследуют и тогда, во время бегства, убивают больше, чем могут умертвить на войне.
Однако надо знать, что, если можно обойтись иначе, они неохотно вступают в бой, но ранят и убивают людей и лошадей стрелами, а когда люди и лошади ослаблены стрелами, тогда они вступают с ними в бой».
(В кн.: Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957, стр. 52–53)Не отсюда ли легенда о бесконечном количестве татар? У страха глаза велики.
Итак, подводя итоги, можно еще раз дать слово Плано Карпини:
«…Убивать людей, нападать на земли других, захватывать имущество других всяким неправедным способом, предаваться блуду, обижать других людей, поступать вопреки запрещениям и заповедям Божьим отнюдь не считается у них (монголов) греховным» [Там же, стр. 31].
Возможно, в сказанном есть доля правды, но монголы были люди другого мира, другой религии, у них была своя этика. А вот представители папской курии, братья крестоносцы, да и просто правоверные католики, хотя и считали эти действия греховными, тем не менее и убивали людей в большом количестве, и нападали на чужие земли, и захватывали чужое имущество, и блудили, и обижали всякого, кто слабее их. Тому огромное количество свидетельств в истории средневековой католической и современной цивилизованной Европы.
Из писем П. Н. Савицкого Л. Н. Гумилеву.
Прага, 27 декабря 1958 г.
Милый и дорогой Лев Николаевич,
только вчера отправил Вам «длинное» письмо, даже с приложением своей фотокарточки, а сегодня снова хочу побеседовать с Вами.
Со мною часто так случается. И по отправлении письма я продолжаю думать на его темы, а тут я обдумываю вопросы, затронутые во всех Ваших письмах за истекшие семь месяцев.
Прежде всего: я очень приветствую те сопоставления событий истории кочевников с событиями в истории Европы, которые Вы довольно часто делаете. Так, напр., в своем ноябрьском письме Вы пишете: «Иранские и тибетские (я сказал бы: алтайско-тибетские) представления сосуществуют в Центральной Азии, и была эпоха, когда они кипели и сталкивались, как на Западе во время Крестовых походов».
Насколько я понимаю, тут речь идет у Вас в основном о VIII–IX веках.
Мне хотелось бы подчеркнуть, что в этом Вашем сопоставлении первенство по времени принадлежит я в л е н и я м и з и с т о р и и к о ч е в н и к о в. Европа в определенном смысле тут п о в т о р и л а кочевников. Это важно подчеркнуть – дабы сломить рог западной гордыне.
В обоих случаях великое религиозно-культурное брожение привело к великим следствиям: у кочевников – к возвышению Чингисхана и всему, что с ним связано; в Европе – к созданию нового для того времени социального уклада (капитализма) и к европейской экспансии XV и следующих за ним веков.
В определенном смысле экспансия и кочевников (Чингис), и европейцев была «всемирной». Только первая была по преимуществу материковой, вторая – морскою.
Чингис, его полководцы и преемники совершали много жестокостей. Все же, смею утверждать, д у х экспансии кочевников был более т е р п и м ы й и ч е л о в е ч н ы й, чем дух европейского колониализма. Этому есть не тысячи, а м и л л и о н ы доказательств. Одни испанцы в Америке чего только не делали! А португальцы! А англичане и в Ост– и в Вест-Индии! Чего стоит одно опустошение Африки и торговля – в течение веков – черными рабами!
Отмечу, что Золотая Орда сохранила дух терпимости даже после того, как «царь Узбек обасурманился».
В лоне Монгольской державы сложилась н о в а я Р у с ь. Едва ли не этим определилась и определяется вся дальнейшая судьба человечества.
В Вашем письме от 24 августа события в кочевом мире в VIII–IX веках – «религиозные войны» – сопоставлены с такими же войнами в Европе в XVI–XVII веках.
Тут тоже, мне кажется, важно подчеркнуть абсолютное хронологическое п е р в е н с т в о кочевников…
Прага, 30 июня 1963 г.
…Мой покойный друг, о котором уже несколько раз я упоминал в своих письмах Вам – Николай Сергеевич Трубецкой, – разнообразие впечатлений, разнообразие тем для обдумывания в пределах определенного отрезка времени возводил даже в основной принцип творческой работы… Вы делаете великое дело: впервые в истории науки кочевниковедение обосновывается с такой широтой и яркостью, как это дано в Ваших трудах. Ни у кого до Вас не было такого всеобъемлющего кругозора. И пусть шипят себе синологи, в роли змей подколодных: они, к счастью, ничего не могут изменить в существе дела!.. С огромным нетерпением ожидаю «Тюрок». Волнуюсь по поводу судьбы «Монголов». Монголы – это, пожалуй, самая потрясающая по драматизму и выразительности глава кочевниковедения. В добрый час, в добрый час дать новую ее обработку, единственную и первую по своей полноте, историософской и методологической «сознательности».
