Лев Гумилёв - Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи
Добавлю, что кочевники были довольны своим бытом, который им не мешал пользоваться благами культуры и создавать сложные и достаточно устойчивые социальные системы.
А.М. Но у гуннов нет ни дворов, ни домов… даже крытого тростником шалаша… Они кочуют на телегах (кибитках). Никто не может ответить на вопрос: где его родина? Он зачат в одном месте, рожден далеко оттуда, вскормлен еще дальше…
Л.Г. Ответить на этот вопрос легко: родина их – вся Великая степь. Жилище на колесах (см. рис. на стр. 156) – блестящее достижение архитектуры, мобильная юрта на колесах [84, стр. 19–21], А шалаши гунны перестали делать, так как войлок защищает от холода лучше, чем тростник.
Аммиан Марцеллин был введен в заблуждение своим информатором, сведения которого он воспринял некритично. Ведь по сути дела С. И. Руденко сказал о кочевниках то же самое, но с толковым анализом особого, непривычного строя жизни, с уважением к людям, умеющим жить по-своему. И он показал, что кочевой быт – оптимальный способ адаптации к специфическим природным условиям. Скифы и сарматы жили иначе, так как в Причерноморье снега глубокие и надо заготавливать на зиму сено, а это одно ведет к оседлости, а значит, сооружению укреплений, развитию ремесел, торговли и, наконец, работорговли.
Гуннам это не нравилось, но они-то своих вкусов никому не навязывали. Они 200 лет жили мирно, на опустелой земле, которую им не пришлось завоевывать. И поток обвинений против них, вероятно, удивил бы их, если бы они научились читать латинские тексты.
Типы жилищ на повозках XIII в.
Голоса из прошлого
Первые мнения европейцев о монголах
«Завоевание монгольскими полчищами Руси, вторжение их в Польшу, Венгрию и другие земли вызвали панику в Европе. Баварский историк записал, что Венгерское королевство, существовавшее 350 лет, ныне уничтожено. В Кёльнской хронике монастыря св. Панталеона о татарах читаем: „Значительный страх перед этим варварским народом охватил отдаленные страны, не только Францию, но и Бургундию и Испанию, которым имя татар было дотоле неизвестно“. В средневековой истории Французского королевства сказано, что страх, вызванный монголами, повлек за собой застой торговли. Английский хронист Матвей Парижский (писавший до 1259 г.) сообщает, что на время прервалась торговля Англии с континентом, в частности торговля Ярмута сельдью с фризскими и готландскими купцами, а в Германии даже распространилась молитва: „Господи, избави нас от ярости татар“.»
(Из статьи В. Т. Пашуто «Монгольский поход в глубь Европы». – В кн.: Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977, стр. 219)«Подобно саранче распространились они (т.е. монголы. – А. Н.) по лицу земли, они принесли ужасающие опустошения в восточных частях, разорив их огнем и мечом. Пройдя через землю Сарацин, они разрушали до основания города, рубили леса, низвергали крепости, выдергивали виноградники, опустошали сады, убивали горожан и крестьян».
(Мэтью Парижский. Historia major Angliae. – Цит. по: Шастина Н. Г. Путешествие на Восток Плано Карпини и Гильома Рубрука. – В кн.: Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957)Очевидно, что Матвей Парижский прибегает к заведомо ложным сведениям с целью сформировать определенное общественное мнение относительно монгольского похода. Действия монголов представлены как лишенные смысла жестокости. Чего стоит утверждение, что монголы «рубили леса» и «выдергивали виноградники», – это явная нелепость, однако кажущаяся тем более достоверной обывателю и пугающая его. Тем же приемом и посейчас пользуется западная пресса – чем нелепее, тем достовернее. Что касается «разрушения городов», это, кажется, ближе к правде, но не полная правда. Монголы всегда старались обходить города, поскольку степная кавалерия была более привычна биться в открытом поле, а следовательно, осаждались только наиболее значимые опорные пункты или «злые города»[11] типа Козельска. Что до «низвержения крепостей», то это нормально и необходимо во время войны. Что подразумевал автор под «опустошением садов», трудно сказать. Если это вырубка деревьев, то это такая же глупость, как «выдергивание виноградников»; если поедание плодов, то в средние века европейское воинство, так же как и монгольское, питалось за счет местного населения. Относительно же «убийства горожан и крестьян» есть свидетельство более близкого к театру военных действий человека – монаха Юлиана, которого трудно заподозрить в симпатиях к монголам.
«Во всех завоеванных царствах они без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что когда-нибудь могут оказать какое-либо сопротивление. Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают против воли в бой впереди себя. Других же поселян, менее способных к бою, оставляют для обработки земли, а жен, дочерей и родственниц тех людей, кого погнали в бой и кого убили, делят между оставленными для обработки земли, назначая каждому по двенадцати или больше, и обязывают тех людей впредь именоваться татарами».
(С. А. Аннинский. Известия о татарах XIII–XIV вв. – В кн.: Исторический архив. Том III. M. – Л., 1940, стр. 87)Спустя несколько лет после Юлиана Джованни дель Плано Карпини, побывавший у монголов, дал следующее описание их образа жизни и нравов:
§ I. О хороших нравах Татар
«Вышеупомянутые люди, то есть Татары, более повинуются своим владыкам, чем какие бы то ни было люди, живущие в сем мире – или духовные, или светские, – более всех уважают их и нелегко лгут перед ними. Словопрения между ними бывают редко или никогда, драки же никогда, войн, ссор, ран, человекоубийства между ними не бывает никогда. Там не обретается также разбойников и воров важных предметов; отсюда их ставки и повозки, где они хранят свое сокровище, не замыкаются засовами или замками. Если теряется какой-нибудь скот, то всякий, кто найдет его, или просто отпускает его, или ведет к тем людям, которые для того приставлены; люди же, которым принадлежит этот скот, отыскивают его у вышеупомянутых лиц и без всякого труда получают его обратно. Один достаточно чтит другого, и все они достаточно дружны между собою; и хотя у них мало пищи, однако они вполне охотно делятся ею между собою. И они также довольно выносливы, поэтому, голодая один день или два и вовсе ничего не вкушая, они не выражают какого-нибудь нетерпения, но поют и играют, как будто хорошо поели. Во время верховой езды они сносят великую стужу, иногда также терпят и чрезмерный зной. И это люди не изнеженные. Взаимной зависти, кажется, у них нет; среди них нет почти никаких тяжебных ссор; никто не презирает другого, но помогает и поддерживает, насколько может, по средствам. Женщины их целомудренны, и о бесстыдстве их ничего среди них не слышно; однако некоторые из них в шутку произносят достаточно позорных и бесстыдных слов. Раздоры между ними возникают или редко, или никогда, и хотя они доходят до сильного опьянения, однако, несмотря на свое пьянство, никогда не вступают в словопрения или драки.
§ II. О дурных нравах их
Описав их хорошие нравы, следует изложить теперь о дурных. Они весьма горды по сравнению с другими людьми и всех презирают, мало того, считают их, так сказать, ни за что, будь ли то знатные или незнатные. Именно мы видели при дворе императора, как знатный муж Ярослав, великий князь Руссии, а также сын царя и царицы Грузинской, и много великих султанов, а также князь Солангов не получали среди них никакого должного почета, но приставленные к ним Татары, какого бы то низкого звания они ни были, шли впереди их и занимали всегда первое и главное место, а, наоборот, часто тем надлежало сидеть сзади зада их. По сравнению с другими людьми они очень вспыльчивы и раздражительного нрава. И также они гораздо более лживы, чем другие люди, и в них не обретается никакой почти правды; вначале, правда, они льстивы, а под конец жалят, как скорпион. Они коварны и обманщики и, если могут, обходят всех хитростью. Это грязные люди, когда они принимают пищу и питье и в других делах своих. Все зло, какое они хотят сделать другим людям, они удивительным образом скрывают, чтобы те не могли позаботиться о себе или найти средство против их хитростей. Пьянство у них считается почетным, и, когда кто много выпьет, там же извергает обратно, но из-за этого не оставляет выпить вторично. Они очень алчны и скупы, огромные мастера выпросить что-нибудь, а вместе с тем весьма крепко удерживают все свое и очень скупые дарители. Убийство других людей считается у них ни за что. И, говоря кратко, все дурные нравы их по своей пространности не могут быть изображены в описании.
§ III. Об их пище
Их пищу составляет все, что можно разжевать, именно они едят собак, волков, лисиц и лошадей, а в случае нужды вкушают и человеческое мясо. Отсюда, когда они воевали против одного китайского города, где пребывал их император, и осаждали его так долго, что у самих Татар вышли все съестные припасы, то, так как у них не было вовсе что есть, они брали тогда для еды одного из десяти человек. Они едят также очищения, выходящие из кобыл вместе с жеребятами. Мало того, мы видели даже, как они ели вшей, именно они говорили: «Неужели я не должен есть их, если они едят мясо моего сына и пьют его кровь? „ Мы видели также, как они ели мышей. Скатертей и салфеток у них нет. Хлеба у них нет, равно как зелени и овощей и ничего другого, кроме мяса; да и его они едят так мало, что другие народы с трудом могут жить на это…“
