Сергей Анчуков - Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий
А вот генерал В. Шаманов напротив заявил, что "родителям нечего стыдиться своего сына". Буданов ждет "справедливого приговора" осуждения пожизненное заключение, его жена живет в России как нелегал, боевики немедленно освобождаются за неимением улик. "Тракториста" Салаутдина Темирбулакова едва не оправдали, только наличие записи его личного участия в расстреле солдат российской армии не позволило освободить его из зала суда. Чеченские снайперши, подобно Эльзе Кунгаевой, невинной жертве Буданова, расстреливают русских солдат ее папаша в окружении своры московских адвокатов прибыл в Ростов-на-Дону.
Лично ни с Будановым, ни с его бывшими начальниками не знаком и не хочу продолжать тему преступлений и их преждевременной оценки.
Но имел удовольствие знать "спинжака" из студентов, заместителя командира 111 дивизии, который имел "садово-огородное образование" и продвигался по службе как объект эксперимента командующего ЛенВО генерала Грибкова. Последний писал диссертацию на тему о подготовке кадров и пользе разночинцев для ВС. Однажды его протеже, при докладе замысла, начал примерно так: "Мы тут посовещались и решили..." На это зам. командующего округа генерал Зарудин резонно заметил: "вы не в колхозе, и докладывайте по форме, как положено единоначальнику". Грубо, но точно.
Хороший командир действительно формулирует замысел и принимает решение сам в поте лица, но с участием и при помощи специалистов своего дела, на основе необходимых расчетов штаба. Он отвечает за принятое решение единолично и не переваливает ответственность за ошибки на подчиненных. Это если хороший командир. Такой ответственно докладывает: "Я решил..." Примерно так работал Е. Кулинский, и был порядок в танковых войсках.
Ленивый начальник на определенном этапе самоустраняется от работы и только изображает видимость деятельности. Все переваливает на НШ и замов. Ночью, когда штаб работает с наибольшим напряжением, он спит, и к назначенному сроку появляется посвежевший перед уставшими подчиненными со словами: "Где мое решение..." То самое, к которому отношение он лично имеет весьма приблизительное.
Это порождает безразличие у одних и возмущение у других. Мой непосредственный начальник в ответ на такое поведение командира однажды так разволновался, что попал с учений в госпиталь, в 43 года был комиссован и умер через три года с горечью и обидой на комдива.
Есть начальники другого типа, которые во все суют свой нос, отдают указания, повторяя известное из обязанностей подчиненных. Более того, стараются заняться делами подчиненных вплотную, возят простым карандашом и резинкой по карте часами, затягивая работу, в то время как нормативом установлено время принятия решения в полку в течение 2-3 часов, в дивизии 5-6 часов, в штабе армии - 10-12 часов.
Как правило, эти сроки не выдерживаются.
Причины разные, в том числе указанные выше. Например, на учениях требуется исполнить в красках картину Репина "Не ждали" 2х1,5 метра, то есть решение на карте с пояснениями и расчетами. Дело трудоемкое и, на мой взгляд, не нужное в боевой обстановке. Как отчетный документ для прокурора и во исполнение требований Наставления по службе штабов "решение" нужно. Но даже через 5 часов оно редко бывает готово.
Такого рода работа порождает организационный хаос, доводит офицеров до крайности. Нечто подобное случилось со мной. В ответ на нудные и совершенно ненужные указания начальника политотдела по моему ведомству в присутствии моих прямых начальников я проявил агрессивность и послал его по известному адресу. Комдив с НШ промолчали, а я нажил врага.
Действительно - "война фигня, главное маневры" на карте, а еще чаще между начальниками.
Свободен от этих штучек только высоко подготовленный профессионал, например офицер "Генерального штаба". Формально такой фигуры в войсках ВС России нет. Но фактически присутствие в дивизии или в полку толкового подполковника из ГШ вызывает необычайный эффект. Доказательств этого не требуется, а опыт свидетельствует, что наличие в дивизии начальника оперативного отделения в статусе "офицера Генерального штаба России" представляется необходимым.
Это пока фантазии офицера Генерального штаба ВС РФ, чувствуеш, читатель разницу в терминах.
Но приведенный выше пример с организацией "документооборота необычным образом" в 111 дивизии вопреки установленным правилам оказывает, что кое, что нужно изменить. Тем более, что появились компьютеры и другие средства автоматизации штабного труда.
Представьте себе что, например, стоит разработка оперативной сводки объемом в 9 страниц, с указанием десятков номеров частей, их состава, положения, состояния, обеспеченности, результатов выполнения задач, рубежей и районов.
Изложение 9 страниц телеграфом из головы требует нескольких часов, а сбор (добывание) данных с нуля, не усвоив принятого порядка изложения сводки, вообще немыслимое дело. Здесь нужен профессионал высокого класса.
Именно поэтому командиры организаторы и толковые штабные офицеры в большой цене. Если эти качества совпадают в человеке или в коллективе, то это величайшее счастье и тогда не будет проблем, хаоса, расстрелов и репрессий.
Знаю нелюбовь Ю. Мухина к офицерам Вооруженных Сил и, тем не менее, "если бы да кабы"..., да на всех руководящих шестках в России работали "деятельные командиры в связке с толковыми штабными офицерами", то хаоса в стране было бы поменьше.
Именно поэтому не было лучшей армии в мире, чем Советская Армия образца 1945 года, а ее Верховный Главнокомандующий заслуженно был удостоен звания Генералиссимус.
Невольно возвращаюсь к Г. Фриснеру: "...традиций военной службы, чести, долга и товарищества смогли бы принести самые неожиданные и богатые плоды". Сказано о послевоенной Германии, но насколько актуально звучит для разгромленной современной России.
Но для этого нужно избавиться от "дучизма новых унтеров", где бы они не появились.
Возможно ли это?
Глава девятая. Пора и меру знать.
Очевидцев, способных полно изложить события, дать объективную оценку фактам и последствиям войны остается действительно все меньше. Между тем все больше становится тех, кто плодит мифы, верит им и готов добровольно заблуждаться.
Характерным в этом смысле является "свидетельство" упомянутого ранее полковника и ветерана 38 стрелковой дивизии А. Лебединцева, опубликованное в НВО (No4 2001 г.) под заголовком "Все круги военного ада".
В контексте статьи ветерана, несколько слов о "боеспособности и боеготовности" войск в мирное время и ходе войны.
"Исторические водевили"...и боеспособность войск
В прессе периодически инициируются дискуссии о приказе No227 от 28 июля 1942 года, более известный под названием "Ни шагу назад". Он действительно носил шоковый, чрезвычайный характер и полностью соответствовал обстановке на фронте.
Суровые и беспощадные строки приказа, доведенные до каждого солдата, служили одной цели - остановить отход войск, так как дальнейшее беспорядочное отступление могло привести к катастрофе на всем трехтысячном фронте от Балтики до Кавказа.
Не смотря на очевидную необходимость приказа No227, споры о нем не умолкают.
Говорят, что этот приказ унижал человека и воина (по существу об этом же пишет Лебединцев в своей статье), утверждают, что никакие приказы не могут сделать труса героем, предателя патриотом. Отмечают, что под действие приказа попало множество мужественных людей, они были незаслуженно объявлены предателями, паникерами и осуждены для службы в штрафных батальонах.
Судят И.Сталина и приказ, за то что якобы в его основе был заложен порочный принцип - "лес рубят, - щепки летят".
И все же нельзя не признать, что приказ переломил не только настроения в войсках, но и оказался важнейшим условием для изменения ситуации на фронте. Отходившие ранее с темпом в 15-20 километров сутки, по сути бежавшие с поля боя войска начали планомерный отход, удерживая, насколько это было возможно, и оставляя каждый назначенный для обороны рубеж уже преимущественно по приказу.
Уроки выполнения этого приказа имеют непреходящее значение для понимания того, как человек выдерживает страх смерти и ужас войны, не теряя мужества и присутствия духа. В конечном счете, именно мужество каждого бойца непременное условие выполнения задачи подразделением, частью соединением и, наконец, фронтом. Без этого не может быть победы, а критика приказа и попытки его оспорить в боевой обстановке или по прошествии времени (речь идет не только о приказе No227) не могут расцениваться иначе как предательство и подрыв духа народа59.
Спрашивается, что могло помочь бегущим советским войскам в июле 1942 года?
Уж конечно не наступление союзников, которые только еще "собирались на войну".
И по сей день американцы считают, что из четырех "профессионально подготовленных" бойцов только один является "реальным участником боя", а трое явным или косвенным образом уклоняются от участия в боевых действиях. По разным причинам и под разными предлогами, включая страх, который можно подавить воспитанием психологической устойчивости или страхом неотвратимого наказания за предательство.
