Михаил Садовяну - Никоарэ Подкова
- Еще счастье, что нет у меня детей и от второй жены, от Анны, прибавил он, перебирая бороду. - И хорошо, что Анна - трудолюбивая женщина и живем мы с ней в ладу; я работаю - она поет, словно и нет у ней никакой заботы. Спасибо, капитан Козмуцэ, за уплаченный тобою злот. И не гневайся, коли устрою тебя на отдых в сей каморе среди инструментов и кож.
Когда мастер вышел, Козмуцэ удобно расположился на жесткой постели, положил кулак под голову и тотчас уснул.
А утром, когда капитан Козмуцэ в поисках воды просунул голову в дверь тесной хозяйской кухни, он увидел там жену Чишки, пани Анну; напевая песенку, она закалывала шпильками косы и разглядывала в зеркале то слева, то справа свое белое личико.
- Иезус Мария! - воскликнула она и, отложив зеркало, захлопала в ладоши. - Откуда ты взялся, капитан Козмуцэ?
- Из шорных инструментов и бычьих кож. Рад видеть тебя в добром здравии и веселье, пани Анна. Будь ласкова, направь меня к кому-нибудь, кто бы указал, где стоит в Могилеве дом капитана Копицкого.
- Да я сама могу тебе объяснить, друг ты наш любезный, капитан Козмуцэ. Дом капитана Копицкого стоит на третьей улице слева, напротив церкви Успения. И нынче у дома пана Тадеуша, должно быть, народу тьма-тьмущая. Ведь завтра, в воскресенье, будет суд над толстобрюхим Барбэ-Рошэ [рыжая борода], попечителем храма Успения. Ты только подумай, капитан! Роман Барбэ-Рошэ, такой большой боярин, владетель восьми поместий, взял да и отдал в заклад храм Успения пришлому ростовщику Косте Лули, и, так как Барбэ-Рошэ не заплатил в срок даже процентов, то Коста Лули повесил на дверь замок и не пустил попа и народ на святое богослужение. Господи помилуй, да где ж это видано, где ж это слыхано!.. Этакое нечестивое дело! Треклятый боярин взял деньги взаймы для свадьбы дочери, а свадьбы не сыграл и двадцать пять талеров не вернул ростовщику Лули.
- Куда ж он, к чорту, девал этакие деньги?
- В карты проиграл, капитан Козмуцэ. Проказа бы его разукрасила! Варвар окаянный, басурманин, не дожить бы ему до светлого Христова Воскресенья!
- И что же суд?
- Не знаю. Судить-то его будут такие же вороны-стервятники, родичи его. А народ валом валит. Хочет смуту поднять и потребовать головы виновного. Куда же ты, друг? К завтраку не воротишься?
- Не могу и жалею о том, пани Анна. Любо мне слушать, как ты поешь и смеешься.
- А теперь я уж не смеюсь и не пою.
- Любо мне слушать, как ты поешь и смеешься, и глядеть, как ты раздаешь кушанья в цветных тарелках. Но мне поручено неотложное дело и велено его выполнить нынче же утром.
- А потом уедешь?
- Да, и все по тому же делу.
- С моим мужем, с Милославом, ты уже простился?
- Простился.
- Тогда прощайся и со мною и не забывай нас.
Козмуцэ поспешно зашагал прочь, нащупывая за поясом грамоту своего господина. У ворот остановился, прислушиваясь, не раздастся ли позади песня. Ничего не было слышно, жена мастера глядела ему вслед с порога. Капитан вздохнул, отворил калитку и, шумно захлопнув ее, удалился.
На третьей улице он увидел храм Успения, скопище народа у дома напротив и успокоился, поняв, что его пути настал конец. Рассматривая собравшуюся толпу, он заметил, что все происходит, как в Негренах, когда рэзеши сердятся. Обогнул он одну кучку людей, протиснулся позади другой и тут увидел, что во дворе от ворот до дверей дома народу набилось столько, что яблоку упасть негде.
- Кто сей чужеземец? - ворчали собравшиеся. - Пан Копицкий и нынче и завтра будет занят лишь бедой, постигшей наш святой храм Успения. Пусть оставят его в покое заднестровские жители. Для чужих пан Копицкий напишет жалобу послезавтра.
Капитан Козмуцэ весь съежился и смиренно спросил близстоящих, есть ли кто у пана Копицкого.
- Есть, он совет держит с нашими атаманами. Чего спрашиваешь? Разве сам не понимаешь?
- А я думал, он держит совет с гетманом Ионом Никоарэ Подковой.
- Где там! Гетман Подкова в Молдове.
- Нет, мне ведомо, что он сюда держит путь. Я и провожал его часть пути.
- А ты откуда, твоя милость, и кто ты такой?
- Я рэзешский капитан из Негрен.
- Да разве вы не признали его, люди добрые? Это же капитан Козмуцэ, тот самый, что был с нами и с запорожцами в войнах Иона Водэ в Молдове.
- Слышите, паны-братья? И что же ему угодно?
- Говорит, будто в канцелярии пана Копицкого сидит гетман Подкова.
Новость перелетала из уст в уста, от одной кучки людей к другой, и вскоре толпа, собравшаяся перед храмом Успения, совсем уверовала в эту весть. Ну, теперь будет кому судить Барбэ-Рошэ за его воровство.
Раздались крики, призывные возгласы. Толпа наседала на Козмуцэ. Люди, теснившиеся у крыльца, бросились к воротам. Капитан Козмуцэ в два прыжка одолел все ступеньки. Толпа заревела, весело честя его за подобную хитрость. Но капитан достал из-за пояса грамоту Никоарэ и помахал ею над непокрытой головой.
- Паны-братья, я не обманул вас. Его светлости гетмана Подковы нет в доме, и он не держит совета с паном Копицким, но вот слово его, обращенное к друзьям на этой стороне Днестра.
Стало тихо.
- Паны-братья, добрые люди, - спокойно проговорил негренский капитан, - я - посланник его светлости и привез пану Тадеушу сию грамоту, написанную рукой государя Никоарэ.
После такого признания по улице прокатился громовой гул голосов, и тогда рядом с входной дверью в доме отворилось окошко и высунулась из него голова пана Копицкого: молча, одним лишь недоуменным взглядом выпученных глаз и гримасой на лице, допытывался он, что означает этот гам и наступившая вслед за ним тишина, и всеобщее волнение, и странная речь незнакомца? Негренский капитан говорил довольно бойко на местном наречии, однако делал немало ошибок и примешивал немало молдавских слов.
У пана Копицкого, бывшего войскового капитана, подбородок, щеки и виски были выбриты, как у запорожцев. Седые длинные усы были мелко завиты щипцами. Обрюзгшие бритые щеки обвисли. Вытаращенные его глаза вдруг сощурились, сделались совсем маленькими и так и впились в грамоту, которую посланник Никоарэ Подковы держал двумя пальцами, высоко подняв ее над головой.
Неожиданно появившаяся в окошке голова также нежданно скрылась. И тотчас в дверях показалась фигура славнейшего мужа Могилева. Бывший капитан Тадеуш Копицкий был в два раза выше Козмуцэ и шире его в плечах. Он стремительно протянул свою могучую руку к привезенной грамоте или к возможной подделке, ибо могло быть и так, что мошенник держал в руке обыкновенный листок бумаги и размахивал им плутовства ради.
Капитан Козмуцэ поклонился хозяину дома и осведомился, имеет ли он честь видеть перед собой знаменитого капитана Тадеуша Копицкого.
- Правильно, я самый и есть, - звучным басом прогудел хозяин дома, и рэзеш, опустив грамоту, положил ее на широкую ладонь Тадеуша Копицкого.
Бывший войсковой капитан прочитал написанное сверху, развернул грамоту и проверил печать.
- Ты - капитан Козмуцэ? - резко спросил он.
- Да, это я, - с достоинством отвечал рэзеш.
Пан Тадеуш углубился в чтение грамоты. На миг он поднял глаза и посмотрел на храм Успения, словно беря в свидетели своих мыслей некоего грозного Бога - Бога мести, окруженного вихрями черных туч, потом ударил тыльной стороной левой руки по бумаге, которую держал в правой руке, и погрозил пальцем собравшимся вокруг.
- Ступай за мной, - сказал он посланцу.
Шагая с удивительным для такого грузного и уже немолодого человека проворством, пан Копицкий повел капитана Козмуцэ в комнату, соседнюю с канцелярией.
Он усадил гостя на диван и, придвинув кресло, уселся рядом; затем взглянул опять на распечатанную грамоту и снова хлопнул по ней тыльной стороной левой руки. И вдруг до слуха гонца донесся неожиданно кроткий голос, в котором дрожали слезы:
- ...По божьей воле ставший чужим в вотчине родителей своих... Капитан Козмуцэ, поведай мне все, что знаешь о прибытии друга моего Подковы.
В нескольких словах рэзеш изложил все, что знал.
Пан Тадеуш слушал, облокотившись на стол и подперев щеки ладонями. Он опустил голову, затем медленно поднял ее и пристально взглянул на негренского капитана, прислушиваясь в то же время к гомону собравшегося на улице народа.
- Дорогой гость, - с улыбкой заговорил он. - Завтра у нас в Могилеве будет нешуточное сборище. Весь народ встретит нашего гетмана, когда он проследует через город к своим запорожским друзьям. Какие бы у нас тут ни были распри и неприятности, Подкове ничто не будет помехой. Мы примем все меры.
- Понимаю. Государь решил переправиться завтра.
- Это я уже знаю из привезенной тобою грамоты. А теперь назначим час. Скажи ему: Тадеуш Копицкий ждет гетмана Никоарэ к десяти часам утра.
- Будет исполнено в точности, - заверил рэзеш. - Я немедля ворочусь к государю.
- О, вот ревностный гонец! Но сначала мы с тобою осушим чашу дружбы да посоветуемся о делах, связанных с приходом к нам славного гетмана Никоарэ.
