Жан-Франсуа Бретон - Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.
Имели ли южноаравийские божества облик и подобие человека? Ответ далеко не очевиден. Во всяком случае, на воспроизведение человечьего облика не был наложен запрет так, как это произошло позднее, уже в эпоху ислама. В ходе раскопок обнаружено довольно большое число статуй, а также украшенных фигурками панно, однако ни те ни другие никогда не сопровождаются текстами, разъясняющими, кто же именно здесь представлен. Многие святилища в Джауфе украшены изображениями каких-то персон, вероятнее всего женщин, но их имена никогда не появляются в надписях, высеченных на колоннах. Те же храмы подарили археологам бронзовые статуэтки и скульптурные головы из алебастра, но это скорее приношение в храм по обету, а не образы богов.
Различимо влияние областных традиций. Наиболее древние храмы Джауфа, восходящие к VIII веку до н. э., являют собой яркое развертывание сложных декоративных программ. В каждом из них колоннада портиков и колонны внутри здания покрыты декоративными панно с изображениями животных, растений и каких-то персонажей. Это декоративное буйство характеризует в первую очередь храмы 'Астара в ас-Савде и Матабнатийан в Хараме. В сабейских областях храмовая архитектура, напротив, более сдержана в своем отношении к декору. Ни одно из больших святилищ Ма'риба и Сирваха по своему внутреннему убранству не идет ни в какое сравнение с храмами в Джауфе. Элементы орнамента (украшение фризов, пластины с изображением каменных козлов и др.) присутствуют, но они не смягчают общей суровости архитектурного стиля. Пусть сабейские святилища полнятся статуями из бронзы, надписями на стелах — им не дано произвести на зрителя такой эффект, какой производят культовые памятники Джауфа. Внешнее различие между ними проистекает из глубинного расхождения в концепции пространства вообще, священного пространства в частности. Сабейская традиция в некоторых отношениях близка к обычаям Северной Аравии{12}. Что касается катабанитских святилищ, то они, насколько известно, еще менее декорированы, чем сабейские.
Животные многообразных видов представлены как в храмовых изображениях, так и в прочих произведениях искусства. И прежде всего — рогатые животные: быки, буйволы, антилопы, каменные козлы. Некоторых из них распознать легко — лежащих быков, ориксов с длинными изогнутыми рогами, страусов… Распознание других сложнее, особенно если представлены всего лишь их головы. Ибекс (или каменный козел) узнаваем, впрочем, с первого же взгляда по неповторимому изгибу его длинных рогов. Он был, несомненно, некогда широко распространен в горах Йемена. Ныне он встречается только в Хадрамауте, где охота на него разрешается лишь в исключительных случаях. Ибекс (чаще всего в лежачем положении) украшает собой те алебастровые доски, что служат элементами внешнего декора на сабейских храмах Ма'риба и Джебеля ал-Лавза; встречается он — стоя или присев на задние ноги — и на пилонах и архитравах святилищ в Джауфе; изображения его головы анфас проходят нескончаемой чередой по фризам, венчающим собой стену храма в Сирвахе. Ибекс считается животным Альмакаха, и это так. Но он же входит в декор святилищ 'Астара в ас-Савде и Матабнатийан в Хараме. Он, следовательно, атрибутивное животное не одного-единственного, а двух, по меньшей мере, богов.
Бык символизирует прежде всего Альмакаха. Однако и другие боги (например, Сами) представляются в виде того же животного. В храмах 'Астара с его изображением анфас сталкиваешься чуть ли не на каждом шагу. Не следует, стало быть, рассматривать его как атрибут какого-то конкретного бога. Скорее он выполняет функцию символа в отношении некоторых свойств, которые присущи многим богам, богам как таковым. С образом быка связываются, очевидно, такие представления, как сила и надежда на возрождение после смерти. В областях Катабана и Сабы бычья голова — обычный элемент декора, причем не только храмового. Так, великолепные изображения быка часто встречаются на алебастровых плитах, входящих составной частью в надгробные комплексы I века до Р.Х. — I века после Р.Х. (наиболее яркими образцами этого художественного жанра следует признать находки археологов в Тамне). Бычьи головы украшают собой даже водосточные трубы, пущенные по углам как культовых, так и не имеющих отношения к культу зданий. Только в развалинах царского замка в Шабве обнаружены десятки такого рода сливных труб, над воронкой которых на крыше гордо высилась бычья голова.
Орел, напротив, служит символом только одного определенного божества, а именно — бога Саййина. Саййин на хадрамаутских монетах высокого достоинства предстает в образе орла, а на мелкой бронзовой монете — в образе быка.
Посвященные богам надписи часто сопровождаются символами. Наиболее распространенный из них — полумесяц; часто над ним виден и маленький кружок, который истолковывается как образ планеты Венера. Эти взаимосвязанные символы встречаются в самых различных контекстах: на плитах с надписями, на алтарях, предназначенных для воскурения ладана, на стенах домов и храмов. Иногда к этим двум добавляется и третий, указывающий на то или иное божество — в этом случае мы имеем дело, скорее всего, с талисманом. Впрочем, список выявленных символов не позволяет с уверенностью говорить об однозначной связи каждого из них с тем или иным конкретным божеством.
Экономика храмовЮжноаравийская эпоха открывается напряженной строительной деятельностью на кромке пустыни. Этот строительный «бум», продолжавшийся в течение довольно длительного периода, был настолько высок, что большинство храмов, откопанных ныне из-под земли, относится, по времени своего возведения, к отрезку между VIII и V веками до н. э. Именно тогда во множестве строились великолепные храмы по городам, куда более скромные — в сельских местностях, иногда даже — на скалах. Первые сооружались с великим тщанием, вторые — по более простым технологиям, с более широкими допусками.
Храмы демонстрируют богатство своих строителей. Если такие маленькие царства в Джауфе, как Нашшан или Харам, способны возвести храмы, поражающие и ныне высотой своей строительной инженерии и архитектурного искусства, то святилища, сооружаемые Сабейским государством между VII и V веками до н. э., превосходят все созданное в области храмового зодчества во всей Южной Аравии по своему размаху и своему величию. Те, кто финансировал строительство храмов, по его завершении передавали им более или менее значительные дополнительные вклады на их дальнейшее обустройство и нормальное функционирование. В итоге всей благотворительной деятельности храмы выступают в новой роли — в роли собственников. В их собственности — орошаемые земли, пастбища, пальмовые рощи. Земельные владения либо сосредоточиваются в окрестностях храма (как в Бар'ане Ма'рибском или в зат-Химйаме в Райбуне), либо, напротив, рассеяны по всему оазису. В последнем случае затраты на ирригацию покрываются за счет различных оброков. Эксплуатация земель сплошь да рядом передается третьим лицам, но администрация храма зорко следит за соблюдением прав верховного собственника, скрупулезно фиксируя получение причитающихся храму оброков — по всем их статьям и в должном размере.
Помимо земель, святилище владеет и большими стадами мелкого рогатого скота, коз и овец. К тому же оно взимает со всех верующих десятину, поступающую на имя почитаемого божества и идущую на содержание жречества и на проведение в храме ремонтных работ. На те же цели расходуются и особые подати с ремесленников и с купцов. Так, святилище Бар'ана в Ма'рибе и храм Саййина в Шабве собирают с продажи благовоний десятину. Наконец, немалую долю доходов храма составляют пожертвования паломников и местных верующих, вымаливающих у божества заступничество. В надписях упомянуты такие дары, как быки, мелкий скот, лошади и т. д.
Совершение религиозных обрядов и поддержание благоустройства храма составляют обязанность жрецов («рашав») и управителей («кийан»). Хотя священнослужители по своему социальному происхождению вполне однородны как представители «больших семейств», они не образуют ни всемогущего класса, ни замкнутой корпорации. Они — члены гражданского общества, не более того. Они всего лишь совмещают свои жреческие обязанности с разнообразной политической ответственностью. Кроме того, надписи свидетельствуют об относительной немногочисленности жреческого сословия. Для служения в больших святилищах Сабы жрецы избирались из очень узкой группы семейств. Служители 'Астара зу-Зибан, чьи имена упомянуты в списках эпонимов Ма'риба, происходили всего из двух линий кланового родства. Лицо, вступающее в должность жреца, дает свое имя соответствующему году и тем самым, согласно очень правдоподобному предположению, само становится эпонимом Сабы. Этот первоначальный порядок позднее был сменен другим: дата определяется уже по именам четырех жрецов — эпонимов, одновременно исполняющих должность.
