Митрофан Довнар-Запольский - Очерк истории Кривичской и Дреговичской земель до конца XII столетия
Краткие известия наших летописей очень красноречиво говорят об участии веча в междуземельных отношениях. Так, уже рассказано, как в походе Давида на Полоцк в 1186 году летопись передает решение веча заключить союз с Давыдом: «и слышаша Полочане, и здумаша рекуще: не можем стати». Точно так же самостоятельно заключает союз с Ярославом Новгородским полоцкое вече в 1191 году. Одним словом, важные прерогативы полоцкого веча, кроме решения дел внутренних, состояли вправе выбирать и изгонять князя, заключать договоры с соседними князьями; в случае каких-либо недоразумений с князем оно призывало его к себе на объяснения, как видно из переговоров с Ростиславом Глебовичем; собиралось вече у собора святой Софии.
Современные известия высокого мнения о самостоятельности самоуправления Полоцка. Всем известно указание «Летописи Быховца», почерпнутое, очевидно, из более раннего источника, что полочане «вечом ся справляли как великий Новгород и Псков». Стрыйковский, увлекавшийся этою независимостью народного правления в Полоцке, сочинил даже басню о правлении 30 старейшин в Полоцке, которая, конечно, есть только подражание греческим известиям о тридцати тиранах.
Всем известно выражение суздальского летописца:
«Новгогродци бо изначала, и Смолняне, и Кыяне, и Полочане, и вся власти якоже на думу на вече сходятся, на что же старейший сдумають, на томь же пригороды стануть».
Древний Чернигов (реконструкция)Но приведенный взгляд летописца на отношения пригородов к главному городу несколько неверен, по крайней мере по отношению к Полоцку. Летописец, очевидно, приводит этот исторический принцип древнерусской жизни, чтобы доказать правоту требований ростовцев. Но везде, а тем более в Полоцке, пригороды по мере возможности постепенно захватывали все большую и большую долю самостоятельности и независимости от главных городов.
Борьба их видна в самом начале исторической самостоятельности полоцких кривичей. Так, мы уже видели, что в походах на Глеба Минского принимает деятельное участие с Мономахом князь Полоцкий Давыд, Минчане усердно защищают своего князя. В этой поддержке удела князю нельзя не видеть борьбы его с главным городом, представителем которого является Давыд. Очень быть может, что для Мономаха, дорожившего старинными принципами русской жизни, вмешательство в дела борьбы удела с главным городом, кроме соблюдения своих интересов, имело также и принципиальное значение. Следя далее за историей полоцкой жизни, мы встречаемся снова с борьбой сыновей Глеба Минского из-за Полоцкого стола с Рогволодом Борисовичем. Опять в этой борьбе не раз упоминается, что именно полочане, а не княжеская дружина являются главными защитниками полоцких интересов. С другой стороны, дручане сильно поддерживают своего кандидата на главный стол, пока на нем не утверждается Всеслав Василькович с помощью смоленского князя.
Такое отношение полоцких пригородов к самому Полоцку станет для нас вполне понятным, если мы постараемся вникнуть в то, что такое представлял собою удел Полоцкой земли.
Следя за борьбою князей из-за Полоцка, нельзя не заметить, что полоцкие удельные князья не переходят с одного удела на другой, что еще сыновья Всеслава осели уже в своих уделах. Так, мы знаем, что Глеб Всеславич получил Минск и крепко держался его; сыновья его также владели Минском и прилежащими городами. Полочане пленного Рогволода отправили к Ростиславу Глебовичу в Минск, а его оттуда привели. Ростислав, узнав об измене полочан, пошел к Володарю, брату своему, в Минск, этот последний, как видно из похода 1162 года, владел Городцом. Третий Глебович «имея великую любовь к Рогволоду», получил от него Стрежев на северной стороне Двины; вероятно, Борисович хотел разъединить силы противников и дал северный город наиболее дружественно расположенному к нему Глебовичу. Таким образом, мы видели, что Глебовичи от начала до конца XII ст. держатся своего отцовского удела.
То же мы замечали и за остальными линиями. Василько Святославич, в 1133 году призванный полочанами на стол, владел несомненно от отца своего Витебском. Мы видим, что впоследствии Всеслав, сын его, владел этим уделом. К. Витебскому уделу тянул и Изяславль. Рогволод, отнимая этот город от Всеволода Глебовича и отдавая его Брячиславу Васильковичу, мотивировал это тем, что «того бо бе отцина».
Борис Рогволодович получил, вероятно, от отца Друцк, граждане которого поддерживали его с такой охотой и в котором мы видели сына его Глеба Рогволодовича в 1180 году, а в 1196 году Бориса, вероятно, также сына.
Не без вероятности также следует видеть в упоминаемом походе на Друцк в 1180 году Всеславе Микуличе из Логожска потомка Брячислава, сына Давыда Всеславича, владевшего этим городом.
Из остальных Всеславичей, Роман и Ростислав, очевидно, не оставили потомства, а два Рогволодовича, отправленные Мстиславом в Грецию (Никоновская летопись сообщает их имена — Иван и Василий), очевидно, не вернулись оттуда.
Из только что сказанного ясно, что в Полоцке уделы по тем или другим причинам получили не временных князей, но постоянные линии, чего не было в других областях древней Руси в данное время. Это обстоятельство значительно облегчает понимание причин борьбы уделов с главным городом. Получив самостоятельного князя, дорожащего интересами удела, этот последний, естественно, мог оказать главному городу большее сопротивление, чем борясь сам без постоянного предводителя. Но нельзя не заметить также, что князь в уделе был столь же ограничиваем властью местного веча, как и в Полоцке; в случае нужды вече же являлось главным помощником князя. Описанные случаи борьбы представляют несколько таких примеров, в которых влияние веча очевидно. Пригородное вече также считало себя правоспособным в выборе и удалении князя, что мы ясно видим в рассказе летописи о вечевых собраниях в Друцке при приглашении туда Рогволода Борисовича и удалении Глеба Ростиславича.
Удельные князья распоряжались в своих уделах, при делении владения ими между членами семьи, по тому же принципу, по какому вообще делились уделы между князьями области: старший занимал лучший стол, более сильный, младший — менее важный. Этот принцип не успел развиться относительно главного города земли — Полоцка, как мы уже указывали, но в пригородах он прилагался едва ли не с большею последовательностью.
Так, в самом деле, Ростислав был старший, очевидно, из Глебовичей, за ним следовали Володарь и Всеволод. В момент избрания Ростислава полочанами мы видели его в Минске, но когда он удалился из Полоцка, то летопись говорит, что Ростислав пошел к Володарю в Минск. Следовательно, во время отсутствия его, брат Володарь владел главным городом удела Глебовичей, но когда брат принужден был оставить главный стол, Володаря мы снова видели в Городце — несомненно, менее важном уделе, чем Минск. С другой стороны, Всеслав Василькович владел Витебском до занятия стола Полоцкого, но завладев им, он передал Витебск брату своему Брячиславу, как это видно из похода на Друцк в 1188 году (разумеется, Брячислав мог владеть Витебском только в тот незначительный период времени, когда этот город отошел от Давыда, то есть около 1180 года).
Но в каком отношении находились уделы друг к другу и к Полоцку в конце XII ст.? Как кажется, источники дают повод утверждать, что уделы были совершенно самостоятельны во внутреннем управлении, и во внешней политике согласовывались или нет с желаниями и видами главного города только тогда, когда это считалось полезным. Так мы видим, что прежде дручане с князем своим Рогволодом заключили союз со Святославом Ольговичем, находились под покровительством Ростислава Мстиславича, не согласуясь с тем, насколько такие союзы выгодны для Полоцка. Потом поддержкою смоленских князей пользовались Васильковичи, уступив даже 1 157 за поддержку Витебск. В походе на Друцк 1180 года мы видим всех /полоцких удельных/ князей в союзе с Ольговичами, а один только Глеб Рогволодович является сторонником Давыда, а в 1195 году друцкий же князь Борис — уже противник смоленского князя.
Одним словом, князья удельные во внешних делах уже с половины XII века являются вполне самостоятельными. Если каждый из них в отдельности признает тот или иной союз полезным, заключает его. Иногда таким образом сходятся интересы большинства или всех князей; так все они были против Давыда в только что названном походе, в походе же за него в 1190 году, в соглашении с Ярославом Новгородским в 1191 году.
Таким образом, и здесь, в Полоцкой области, развивались те же основы древнерусской общественной жизни, какие мы видим и в других областях, но только с той разницей, что в Полоцке они развивались гораздо скорее, а потому и оказались раньше обветшавшими, не удовлетворяющими жизненным потребностям нового общества. Но в это время история выдвинула западных соседей полоцких кривичей, молодое и здоровое литовское племя, которое дало Полоцку, взамен его высококультурных начал, жизнедеятельные силы.
