Лев Полушкин - Орлы императрицы
Шел 1769 год. Для успешной подготовки восстания на порабощенных турками территориях возникла острая необходимость в переводчиках. Посол Д. М. Голицын и А. Орлов совместно предложили послать в Архипелаг для выполнения разного рода секретных поручений 52-летнего архимандрита московского Богоявленского монастыря Аввакума. С той же целью Алексей привлек к сотрудничеству известного композитора Д. Бортнянского, сказавшего о себе тридцать лет спустя в одной из бумаг: «Во время шествия флота в Архипелаг часто был употребляем главнокомандующим оного графом Орловым в бытность его в Венеции для переговоров с греками, албанцами и другими народами касательно до военных приготовлений с великою опасностию от тамошнего правления». «Великая опасность» угрожала со стороны венецианского правительства, от которого тщательно скрывалась истинная деятельность русских посланцев.
Императрица предоставила А. Орлову полную власть жаловать в обер-офицерские чины всех «тамошних знатных людей… кои… покажут полезные услуги», посылает для награждения отличившихся медали, панагеи и кресты. В деньгах командующий также не стеснен, отпуская очередную сумму, Екатерина сообщает ему, что «все сии деньги, так как и распоряжение их, препоручены на диспозицию вашу, или брата вашего графа Федора Орлова» [49, 36].
Исполняющим государственную службу русским лицам в Средиземноморье А. Орлов предписывал: «…должны вы стараться вести себя таким образом, чтоб поведенье ваше всемерно согласовывалось с честью и достоинством… и отнюдь бы никогда к принуждению российской нации и к нарушению и уничтожению предпринятого в определении нашем намерения наималейшего случая подано не было».
Архипелаг в огне
18 февраля 1770 г. в Средиземноморье прибыла наконец русская эскадра. Если бы ее приход не запоздал, то Морея общими усилиями могла быть полностью очищена от турок уже в начале военных действий. Когда А. Орлов осмотрел прибывшие суда, то был весьма удручен: большая часть судов не дошла до цели, а оставшиеся после долгого перехода пришли в плачевное состояние, среди персонала множество больных, значительная часть матросов и офицеров умерли в дороге. А тут еще инцидент с венецианским сенатом, возникший из-за того, что А. Орлов во время своего пребывания в Венеции призывал проживавших там славян способствовать вооружению корсарских кораблей против Порты, ссоры с которой Венеция опасалась, местное правительство знало, что в Ливорно такие суда уже снаряжаются.
Военные действия на суше начались победами русских под Наварином и Короной. Наварин решено было атаковать в конце марта 1770 г., для чего, как доносил А. Орлов, «наряжена была эскадра под командою капитана Борисова, два военных корабля и фрегат, с сухопутною вновь пришедшею командою… проходя крепость, жестокою пушечною пальбою заставила оную замолчать и вошла в гавань благополучно. Став на якорь, сделан был десант под командою бригадира Ганнибала; сколько труда ни было в перевозе пушек, но ревность к службе В.И.В. и усердие всех преодолели все препятствия и в день праздника Воскресения Христова открылася батарея, и прежестокою пушечною пальбою принудили неприятеля просить о договоре, который 4-го апреля заключен был; 7-го город от турок совсем был очищен и занят войсками В.И.В…». В занятом русскими войсками Наварине, названном Орловым «наилучшим портом всего Средиземного моря», вновь прибывшие «встречены были с пушечною пальбою с крепости, равномерно ответствовано было и с кораблей; увидя на крепости кейзер-флаг и войска В.И.В., у многих с радости слезы ручьями капали».
После приведения эскадры в боеготовное состояние военные действия продолжались на море, где русским сопутствовал огромный успех, венцом которого явилось знаменитое Чесменское сражение, закончившееся полным разгромом турецкого флота. В результате этой победы был высоко поднят престиж русского флота, считавшегося в эти годы одним из самых слабых в мире.
Для обеспечения русских войск провиантом и одновременно для пресечения снабжения Царьграда А. Орлов с адмиралом Спиридовым снарядили несколько «летучих» корсарских эскадр, состоявших из легких быстроходных судов, которые сторожили в Дарданеллах и гонялись за торговыми турецкими кораблями. Захваченных таким образом «купцов» отводили в порт Аузу, где базировались главные морские силы русских. Среди перехваченных товаров попадались кашмирские ткани, индийский муслин, багдадский табак, суражская пряжа, бахрейнский жемчуг, бенгальский шелк и многое другое. Продовольствие распределялось между русскими судами, а все остальное распродавалось в расположенных поблизости портах, пополняя российскую казну.
О том, насколько занят был в это время делами русский командующий, писал Д. Казанова, посетивший в середине 1760-х гг. Россию, где безуспешно старался добиться места на русской службе и, вынужденный скитаться по Европе в поисках счастья, решил еще раз испытать судьбу, на этот раз в итальянском порту Ливорно. Здесь пребывал дожидавшийся попутного ветра А. Орлов. Заручившись в Англии рекомендательным письмом, Казанова прибыл в апартаменты русского адмирала, принадлежавшие, по-видимому, английскому консулу Джону Дику. Письмо передали Орлову, весьма обрадованному встречей с давним знакомым по петербургской жизни и проникшемуся к нему еще большим расположением благодаря рекомендациям английского министра. Но первая встреча состоялась накоротке, Орлов куда-то спешил и скрылся, успев только предложить путешественнику переложить свои вещи с дорожного дормеза на один из стоявших у берега кораблей.
Казанова решил повременить до той поры, пока не узнает, в каком качестве ему придется служить под российским флагом. С запиской, содержавшей просьбу принять его для разговора, он явился в дом Орлова следующим утром, но дежурный адъютант сообщил, что командующий пишет в постели и просит подождать. А. Орлов появился только через пять часов, и то в сопровождении многочисленной свиты и, снова куда-то направляясь, «ласково» просил подождать еще до обеда.
Обед был накрыт на нескольких столах, каждый стремился занять место поближе к командующему, но хотя Казанове и удалось устроиться за одним столом с Орловым, поговорить опять не пришлось, так как тот, приговаривая «Кушайте, господа, кушайте», даже за едой читал бесчисленные письма, делал в них какие-то пометки и возвращал секретарю.
Наконец обед закончился и, когда все отвлеклись на кофе, Орлов поднялся и со словами «а кстати» взял уже отчаявшегося Казанову под руку, подвел к окну и просил поспешить с передислокацией вещей на судно, так как переложившийся на нужное направление ветер ждать не будет и отчаливать, скорее всего, придется не дожидаясь утра [29, 653].
Казанова поинтересовался предлагаемой ему должностью, но услышал, что его собираются взять «как друга» без всяких обязанностей, и стал настаивать, предлагая все свои силы и знания, убеждая взять его с собой в страну, язык которой он знает. Все было напрасно, Орлов не находил для него никакой должности, и тому ничего не оставалось как пожелать русским счастливого пути, предсказав при этом, что без него пройти Дарданеллы не удастся. «Поживем — увидим» ответил командующий, на чем и расстались.
Упорство, с которым и в Петербурге, и в Ливорно были отвергнуты услуги Казановы, объясняется, видимо, преследовавшей его по пятам репутацией авантюриста.
А. Орлов прибыл в середине апреля 1770 г. из Ливорно в порт и крепость Корону на корабле «Три иерарха», 18 апреля он был в Наварине, захваченном русскими, all июня 1770 г. соединился в Рафти с эскадрами Спиридова и Эльфинстона. По прибытии на эскадры Алексей Григорьевич нашел командующих в великой ссоре по вопросу подчиненности, т. к. заранее этот вопрос Екатериной не рассматривался. Однако А. Орлову государыня предоставила право в решительный момент все командование русскими войсками в Архипелаге взять на себя, чем он незамедлительно воспользовался, объявив это адмиралам, и на своем корабле «Три иерарха» поднял кейзер-флаг. Здесь же было объявлено о предстоящем выходе эскадр на поиски неприятеля.
О желании русских отдать жизнь за родину говорится в одном из писем Владимира Орлова, пересказывавшего сообщения от братьев: «…матросы и войска на кораблях жадно желают повидаться с неприятелем. Когда объявлен был поход, то находящиеся матросы и солдаты вышли чрез великую мочь из гошпиталей и не хотели там остаться; и на кораблях, которые к брату Алексею пришли в Ливорно, выздоровели почти все по дороге». Однако на прибывших из России судах оказалось множество больных, чем подтверждается патриотизм российских военнослужащих.
Во всю морскую экспедицию А. Орлова сопровождала икона Святителя Алексия, митрополита Киевского и всея Руси, современника Сергия Радонежского, вошедшего в отечественную историю спасителем от бремени монголо-татарских налогов и податей с русских земель, что удалось ему благодаря чудесному исцелению от слепоты Тайдуллы, старшей жены татарского хана Чанибека. Имя Алексия связано также и с морской стихией. Возвращаясь однажды от константинопольского патриарха через Черное море, Алексий попал в столь жестокий шторм, что оставалось только уповать на милость Спасителя, которая и явилась, внимая молитвам митрополита, давшего обет построить в честь этого события храм. По возвращении в Москву Алексий испросил у Сергия Радонежского ученика его, Андроника, построившего на реке Яузе Спасский монастырь, получивший впоследствии название Спасо-Андроникова. Естественно, А. Орлов, поселившись по окончании войны в Москве, нередко посещал этот монастырь и позже похоронил на его кладбище свою жену и годовалого сына Ивана.
