Вольфганг Акунов - Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена
Интересующий нас Генрих фон Плауэн (тевтонский «брат-рыцарь» и комтур Швеца) прибыл в орденскую Пруссию в качестве крестоносца-«интернационалиста» («военного гостя» Тевтонского ордена) и вскоре, принеся три монашеских обета нестяжания, целомудрия и послушания, был принят в орден
Девы Марии. В 1397 г. он уже числился в орденских списках «компаном» комтура Данцига, в 1398–1399 гг. — гаузкомтуром в Данциге (то есть комендантом расположенного в Данциге орденского замка, подчиненным комтуру всего Данцига — города с прилегающей областью), в 1402–1407 гг. — комтуром Нессау, а с 1407 г. — комтуром Швеца.
Получив известие о танненбергской «конфузии», Генрих фон Плауэн приказал своему отряду (численность которого, за счет постоянно подходивших подкреплений, возросла до 3000 бойцов) незамедлительно идти в Мариенбург. По пути он включал в ряды отряда всех способных носить оружие. Энергичный и осмотрительный Плауэн, хотя и не имел полной картины сложившейся после танненбергского разгрома ситуации, понимал, что все теперь зависит только от него, и что, если и возможно спасти то, что еще могло быть спасено, то для этого необходимо любой ценой удержать Мариенбург — последний оплот Тевтонского ордена в Пруссии. Ничто в предшествующей служебной карьере Генриха фон Плауэна не указывало на какие-то особые военно-административные таланты или хотя бы способности — не говоря уже о призвании играть столь важную и, мало того, решающую, руководящую роль в спасении ордена, которому он так верно служил. От всякого члена Тевтонского ордена требовались, прежде всего, абсолютная верность, беспрекословное послушание и точное выполнение приказов данных ему Богом и Верховным магистром начальников, но уж никак не способность к принятию самостоятельных и независимых решений. Возможно, именно поэтому так безропотно сдавались оставшиеся без высшего начальства, павшего при Танненберге, гарнизоны городов и замков прусского государства Тевтонского ордена.
Однако в данном плане комтур Швеца оказался воистину счастливым исключением из правил. 18 июля он вступил во главе своего небольшого, но спаянного железной дисциплиной, среди всеобщего «разброда и шатания», войска в «Главный дом ордена Девы Марии» в Пруссии — и ужаснулся увиденному там, поняв, каких колоссальных усилий потребует от него и от вверенных ему Богом и Девой Марией людей удержание Мариенбурга. Несмотря на свои мощные укрепления (производящие внушительное впечатление на всякого посетителя по сей день), Мариенбург имел крайне слабый гарнизон — настолько слабый (если верить Длугошу — всего 50 человек, способных носить оружие, включая послов венгерского короля — барона Миклоша Гарая и трансильванского палатина Сцибория из Сцибожиц, а также перешедшего на сторону ордена польского рыцаря Петра Свинку, хорунжего Добжинского, которого «мариане» именовали, на свой манер, «Петер Свинка фон Рыпин»!), что он даже собирался сдать крепость надвигавшимся полякам и литовцам без боя (отряд фон Плауэна подоспел как раз вовремя, не дав свершиться очередной изменнической сдаче). Большинство крепостных пушек было по приказу ныне покойного Ульриха фон Юнгингена отправлено в помощь ему под Танненберг и попало в руки противника (успев сделать, согласно одним источникам, всего по одному, согласно другим — всего по два, и только если верить Яну Длугошу, то «не менее, чем по два» выстрела). Однако комтур Швеца не растерялся. Под его энергичным командованием обороноспособность Мариенбурга была в кратчайшие сроки восстановлена. Со всей округи (до которой еще не добрались польско-литовские грабители) в крепость были доставлены в изобилии оружие, снаряжение, пиво, вино, провиант, фураж, пригнаны скот и птица. В результате подступившим к Мариенбургу полякам и литовцам ничего не досталось, и им пришлось доставлять все необходимое издалека, что весьма осложняло ведение ими осады. Гарнизон трудился день и ночь не покладая рук. Генрих фон Плауэн стал душой сопротивления Мариенбурга и единственной надеждой осажденных (кроме, естественно, Господа Бога и Пречистой Его Матери Приснодевы Марии), его слово стало законом для всех. Ему подчинялись беспрекословно (хотя он все еще числился всего лишь комтуром Швеца). Его так неожиданно проявившаяся, поистине гениальная способность к импровизации и его воля к победе, удачно сочетавшиеся с неутолимой жаждой реванша, явились решающим критерием, жизненно важным для удержания Мариенбурга.
Тяжелее всего далось шведскому комтуру решение предать огню прилегающий к замковому комплексу город Мариенбург. Однако сделать это было абсолютно необходимо, чтобы не дать осаждающим возможность закрепиться там и подступить вплотную к замковому комплексу. И «тевтоны», с тяжелым сердцем, сами предали огню город Мариенбург (пощадив, правда, городской собор и ратушу). Горожане, оставшиеся без крова, укрылись в замковом комплексе, прихватив с собой свое самое ценное имущество. Все мужчины, способные носить оружие, пополнили ряды гарнизона, получившего в эти дни подкрепление в лице 1427 бойцов войска Ульриха фон Юнгингена, уцелевших после танненбергской бойни и успевших добраться до Мариенбурга перед приходом польско-литовских войск. Среди них было немало крестоносцев-«интернационалистов», а также светских вассалов ордена Девы Марии (в том числе испытанных в боях рыцарей родов фон Борзниц, фон Гаугвиц, фон Гоккенборн, фон Дона, фон Зейдлиц, фон Клингенштейн, фон Логау, фон
Паннвиц, фон Погерсль и других лихих рубак). «Отцы» подчиненного ордену славного ганзейского города Данцига, еще не утратившие к описываемому времени верности, чести и совести (которые они утратили чуть позже!), прислали на помощь защитникам Мариенбурга 200 (по другим источникам — 400) матросов — мастеров рубиться боевыми топорами. С подкреплениями численность «тевтонского» гарнизона постепенно достигла 5000 человек (главным образом — силезцев и чехов, если верить Яну Длугошу). До подхода неприятеля было сделано все для максимального укрепления обороноспособности. В окрестностях Мариенбурга не осталось ровным счетом ничего, что могло бы как-то послужить или пойти на пользу осаждающим и удовлетворить их жизненные потребности. Единственным недостатком, который Генриху фон Плауэну не удалось исправить за отпущенный ему короткий срок, была явная нехватка крепостной артиллерии. «Тевтоны» успели в последний момент уничтожить мост через реку Ногат и предмостное укрепление (вследствие немногочисленности гарнизона его все равно не удалось бы удержать).
И только тогда «тевтоны» спохватились, что командует-то ими всего-навсего какой-то комтур Швеца. Немногие «братья» ордена Девы Марии, засевшие за стенами Мариенбургского замка, собрались на конвент и избрали Плауэна штатгальтером (наместником) Верховного магистра Тевтонского ордена. Это явное нарушение устава ордена (не предусматривавшего даже такой должности) было, однако, не только оправдано, но и настоятельно диктовалось крайней остротой сложившейся обстановки.
После своего избрания штатгальтер фон Плауэн, помолясь усердно Богу и Пречистой Деве, срочно разослал по всем орденским владениям в Пруссии, Ливонии и Германии гонцов с сообщением о том, что орден проиграл битву под Танненбергом, но не войну. Он потребовал от гарнизонов орденских замков, которым угрожали литовцы и поляки, под страхом суровейших кар не капитулировать, а держаться до последнего. Кроме того, штатгальтер потребовал военной помощи в борьбе с «сарацинами» от магистра владений Тевтонского ордена в Германии (тейчмейстера или дейчмейстера) Конрада фон Эглоффштейна (1396–1416) и от ландмейстера «тевтонских» владений в Ливонии Конрада фон Фитингофа. Благодаря своей неуемной энергии Генриху фон Плауэну удалось, несмотря на все препоны, подготовить Мариенбургскую крепость к осаде. 2000 бойцов были направлены на защиту Верхнего замка, а другие 2000 — на защиту Среднего замка. Двоюродному брату, тезке и однофамильцу штатгальтера «тевтонов» — Генриху фон Плауэну Младшему (опоздавшему, во главе своего отряда, к Танненбергской битве) было поручено защищать Передовой замок (в его распоряжении имелась 1000 бойцов).
25 июля 1410 г., через десять дней после битвы при Танненберге, передовые отряды польско-литовской армии подошли к Мариенбургу. Король Владислав Ягелло расположился станом в районе селения Грюнгаген. Союзники постарались окружить Мариенбургский замковый комплекс со всех сторон. Польские войска направили свои усилия на осаду Верхнего замка, литовцы — на осаду Среднего замка, а татары, форсировав вплавь реку Ногат близ Лезевица (ниже Мариенбурга), взяли под контроль район Передового замка. С учетом опыта прошедших дней, когда «тевтонские» замки и города сдавались польскому королю почти без сопротивления, Ягелло рассчитывал на непродолжительную осаду и скорую капитуляцию Главного орденского дома в Пруссии. Чтобы деморализовать мариенбургский гарнизон, король приказал в ночь 26 июля начать с четырех сторон артобстрел замкового комплекса. Самые тяжелые польские орудия были установлены в уцелевшем от огня и разрушения соборе города Мариенбурга. Трезво оценив мощь мариенбургских укреплений, Ягелло решил, что взять их штурмом навряд ли удастся, и предпочел начать правильную осаду.
