Георгий Зуев - Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта
Начиная с 1898 года, после превращения дворца в Музей русской живописи и скульптуры, изменилась и судьба замечательного сада – он стал доступен для широкой публики, поступив в ведение городской думы, взявшей под свое начало все работы по содержанию Михайловского сада, уходу за ним и осуществлению в нем необходимых реставрационных работ.
Правда, наступившая разруха после 1917 года и отсутствие необходимых финансов вскоре превратили замечательный сад на берегу реки Мойки в запущенный и неухоженный зеленый массив. В начале 1924 года Михайловский сад частично восстановили – посадили новые деревья, очистили водоемы и отремонтировали чугунную ограду перед Садовой улицей.
Однако уже в ноябре того же 1924 года на сад обрушилось стихийное бедствие – грандиозное осеннее наводнение разрушило сад, повалило столетние деревья, размыло ухоженные газоны и полностью уничтожило садовые дорожки.
На одной из аллей Михайловского сада, неподалеку от павильона-пристани Карла Росси, гуляющие горожане и гости Ленинграда в конце 1920-х годов стали свидетелями появления в соседстве с двумя старыми парковыми дубами необычного засохшего дерева. Странность его заключалась в том, что на темных обрезанных ветвях и высохшем стволе садового ветерана различались четкие силуэты каких-то семи сказочных персонажей. Тайну появления в Михайловском саду необыкновенной скульптурной группы, вырезанной на ветвях засохшего дуба, помог разгадать журналисту Б.К. Пукинскому старейший искусствовед-библиограф О.Э. Вольценбург, лично познакомившийся с автором этой работы, вырезавшим в течение летнего периода 1929 года на стволе и ветвях погибшего столетнего дуба столь необычную и интересную композицию. Обратимся к рассказу О.Э. Вольценбурга: «К стволу соседнего дерева, – вспоминал он, – был прикреплен небольшой лист бумаги. На нем схематично излагалась идея задуманной скульптурной композиции, которая должна была запечатлеть три этапа жизни русского народа: крепостное право, борьба с угнетателями, торжество добра и справедливости. Для осуществления этого замысла с разрешения администрации сада им был использован засохший к тому времени дуб. Автор столь необычного и оригинального произведения – А.П. Соловьев.
Решетка Михайловского сада
Он родился в 1904 году в деревне Костыри Рославльского уезда на Смоленщине. Батрачил, был пастухом. Зимой 1918 года Соловьев в Москве, где он проходил военную службу, во время выборов в Моссовет, слепил из снега у Никитских ворот интересную скульптурную группу на тему: „Кто может выбирать в Совет“. Тогда талантливого паренька приняли на скульптурный факультет ВХУТЕМАСа.
В 1929 году Соловьев проходил практику в Ленинграде. С наступлением лета работал в Михайловском саду, где и создал столь оригинальное произведение. Не закончив художественного образования, Соловьев уехал в Подмосковье и стал работать в лесничестве».
Это монументальный образец – «Дерево свободы», стал первой и единственной работой народного скульптора. Над Михайловским садом проносились бури, на него обрушивались невероятные наводнения, валившие столетние деревья парка, но «Дерево свободы» уцелело.
Значительный урон Михайловскому саду нанесла война. Бомбардировки и артиллерийские обстрелы разрушили садовое хозяйство. Сегодня, прогуливаясь по старинному саду среди столетних деревьев, еще можно увидеть следы тяжелых ранений и повреждений от осколков снарядов и немецких авиабомб.
Михайловский сад на берегу Мойки и здание дворца без значительных изменений существовали вплоть до 1890 года, когда в нем организовали знаменитый Музей русского искусства. Доктор архитектуры М.З. Тарановская в 1978 году с искренним сожалением писала, «когда в нем был организован музей, плачевно сознавать об искажении этого выдающегося сооружения Карла Росси. Придворный архитектор В.Ф. Свиньин, проект которого получил даже первую премию на конкурсе Академии художеств, практически разрушил восточное крыло Михайловского дворца вместе с прекрасным манежем и построил там громоздкое здание музея Александра III – нынешнего Музея этнографии. Свиньин пытался подражать великому Росси в деталях, но исказил объемно-пространственную композицию площади и дворца, возведя сооружения, неуместно спорящие с ними. Фасады главного корпуса дворца, к счастью, не были повреждены, но большая часть знаменитых интерьеров была уничтожена. Погибла отделка самых крупных помещений – танцевального зала, столовой и ряда гостиных. Исчезла почти вся отделка стен жилых комнат второго этажа. И лишь парадная лестница и белоколонный зал как живые свидетели повествуют о былом великолепии и изысканности интерьеров…»
Гений русской классической архитектуры Карл Иванович Росси, развивая прогрессивные традиции отечественного зодчества по-иному, чем его предшественники, подошел к проблеме городского ансамбля и открыл этим новую страницу в истории градостроительства. Взявшись за возведение дворцово-паркового ансамбля для великого князя Михаила Павловича, он создал замечательный проект, формирующий парадный центр Санкт-Петербурга. Реализации этой замечательной идеи архитектор отдал пятнадцать лет своей творческой жизни.
Судьба не баловала последнего русского классика и великого мастера, построившего в столице грандиозные ансамбли времен Александра I и Николая I, в значительной степени определившие исторический облик Петербурга.
Имея отношение к громадным суммам денег, занимая ответственные посты в архитектурно-строительных ведомствах, Росси отличался абсолютной честностью и последние годы жил и умер в нищете.
В 1842 году он похоронил любимую супругу и старшего сына – талантливого архитектора, выпускника Российской Академии художеств. Семейные дела и воспитание десяти детей легли на плечи Карла Ивановича, остро ощущавшего хроническую нехватку денежных средств. Отставленный Николаем I от больших работ, создатель многочисленных монументальных ампирных столичных ансамблей Карл Росси вынужден был поселиться в Коломне, на Козьем болоте, в доме адмирала и члена Адмиралтейств-коллегии Алексея Федотовича Клокачева, сдававшего квартиры отставным чиновникам и обедневшим дворянам. Великий Росси жил в квартире, ранее занимаемой родителями не менее великого А.С. Пушкина, отправленного Александром I в свою первую ссылку на юг.
Незадолго до своей смерти зодчий вынужден был обратиться с просьбой к министру Императорского двора о материальной помощи: «В течение 53-летней добросовестно проведенной мною службы под моим распоряжением и надзором построено каменных зданий более нежели на 60 миллионов рублей. Проживая на свете 71 год, я с горестью вижу приближение минуты, которая разлучит меня с семейством навсегда. По чувству родительскому, я желал бы оставить моим детям, долженствующим остаться без руководителя и подпоры, дела мои незапутанными и потому с упованием на доброту сердца вашего сиятельства я обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой об исходатайствовании мне у государя императора весьма на короткий срок заимообразно из кабинета 4000 рублей».
6 апреля 1849 года Карл Иванович скончался, заразившись холерой, эпидемия которой косила петербуржцев. Это печальное событие прошло в столице как-то незаметно. Правда, «Северная пчела» через три дня после смерти великого зодчего все же опубликовала небольшой формальный некролог: «6-го числа сего месяца скончался здесь в Санкт-Петербурге известный архитектор, коллежский советник К.И. Росси, построивший здания в здешней столице, между прочим Михайловский и Елагин дворцы, Главный штаб, Александринский театр с флигелями по Театральной улице и построивший Императорскую Публичную библиотеку».
Средств на похороны знаменитого зодчего не нашлось. Знакомым пришлось обратиться за государственным пособием. Несовершеннолетние дети остались без средств. После длительных прошений и хождений по различным столичным департаментам сиротам архитектора выделили небольшой пенсион.
Карла Ивановича Росси похоронили на Волковом кладбище, но в 1940 году его прах перезахоронили в Некрополе Александро-Невской лавры.
От Пустого луга до Марсова поля
Одним из знаменитых архитектурных памятников Северной столицы, связанных с ее удивительной историей, считается естественный партер Марсова поля. Впрочем, под этим названием подразумевается не только огромный квадрат земли в центре Санкт-Петербурга, но и величественный ансамбль исторических зданий, возведенных на его границах в разные эпохи.
Правый берег Мойки между Первым и Вторым Садовыми мостами является южной границей Марсова поля. Северная же его граница сегодня обозначена грандиозным зданием Мраморного дворца вкупе с его массивным служебным корпусом, небольшой площадью с памятником полководцу Александру Васильевичу Суворову и домами, некогда принадлежавшими Ивану Ивановичу Бецкому и графу Николаю Ивановичу Салтыкову.
