Сергей Кара-Мурза - Гражданская война в России
Существенно, что на II Думу крестьяне уже не возлагали таких надежд, как на первую. Так, резко сократилось число направленных туда наказов и приговоров (1900 против 4000), при этом заявления эти присылались более отсталыми слоями крестьянства из более глухих уголков страны — те, кто еще сохранял иллюзии, от которых освободился авангард.
Новый избирательный закон почти не пропустил крестьян в III Думу. Но и немногие депутаты-трудовики (часто сельские учителя, выдвинутые общинным сходом) повторили в этом «заповеднике консервативных помещиков» главные крестьянские требования — передел земли, выборность государственных чиновников и отмена столыпинской реформы. Все это говорит о том, что у крестьян России имелась невидимая для европейского глаза, не выраженная в партиях, но целостная идеология и система общенациональной организации, способная четко выразить главные требования и поддержать своих депутатов, которые эти требования выдвигали в Думе.
Понятно, как «белая кость» ненавидела этих депутатов. Т.Шанин приводит выдержки из брошюры правого деятеля Н.Васильева «Что такое трудовики», напечатанной в 1917 г. Вот одно из рассуждений, обобщающее образ трудовика как
…полуинтеллигентного разночинца, преимущественно недоучки, который слагается из следующих составных частей: 1) природных способностей, развитие которых, за бедностью или вследствие отсутствия выдержки, даваемой систематическим воспитанием, остановилось на полдороге; 2) необыкновенного самомнения, явившегося результатом господства в пределах своего муравейника, уже совершенно не культурного; 3) необузданного дерзания, как законного дитяти от сочетания полуобразования с самомнением; 4) ненависти ко всему, что почище, побелее, потоньше, той ненависти, без которой обыкновенное самомнение и необузданное дерзание сразу бы потеряли всякий смысл и всякое оправдание.
Думаю, такие брошюрки вложили свою крупицу в победу красных в Гражданской войне. Мне лично приятно, что все-таки в Октябре дали хорошего пинка под зад этой сытой сволочи — да жаль, не хватило ей ума в 1918 г. Сегодня на ее улице праздник, но придет пора подумать и о похмелье.
Легальная борьба крестьян в виде кампании петиций, наказов и приговоров, посылаемых в Государственную думу, показала высокую степень зрелости крестьянских представлений о желаемом жизнеустройстве, их общность для всей территории Центральной России и непреклонность в намерении идти в достижении своих целей до конца. Об этом опыте кадет Н.А.Гредескул писал, споря с авторами «Вех», которые считали русскую революцию интеллигентской:
Нет, русское освободительное движение в такой мере было «народным» и даже «всенародным», что большего в этом отношении и желать не приходится. Оно «проникло» всюду, до последней крестьянской избы, и оно «захватило» всех, решительно всех в России — все его пережили, каждый по-своему, но все с огромной силой. Оно действительно прошло «ураганом», или, если угодно, «землетрясением» через весь организм России. Наше освободительное движение есть поэтому не что иное, как колоссальная реакция всего народного организма на создавшееся для России труднейшее и опаснейшее историческое положение [50, с. 254].
Глава 5
Кризис монархической государственности и скольжение к войне
Разрушение духовной «связности» общества — очень важное условие для того, чтобы стала приемлемой идея Гражданской войны, идея допустимости убить собственного соплеменника. Можно даже сказать, что переход к Гражданской войне возможен, когда у разных социальных групп создается необычная комбинация высочайшего духовного накала с одновременной духовной отрешенностью (а часто и опустошенностью).
Возвращаясь к мысли П.Сорокина о том, что Гражданские войны возникают из-за слома системы ценностей (причем эта ломка идет по-разному в разных социальных и культурных группах), особо отметим важнейшую предпосылку к войне — крушение авторитетов. Авторитет, имеющий иррациональное, не подвергаемое логическому анализу основание, служит духовной опорой человека в его борьбе со своими темными и низменными инстинктами. Отрешенность и опустошенность — это и есть состояние души, для которой нет ничего святого и прекрасного, во что надо верить. Священные фигуры, символы, предания, обладающие для нас авторитетом, смотрят за нами и не позволяют нарушить запреты — прежде всего запрет на братоубийство. Немецкий богослов и философ Романо Гвардини писал в 1954 г.:
Авторитет есть основа всякой человеческой жизни, не только несовершеннолетней, но и самой что ни на есть зрелой; он не только помогает слабому, но воплощает сущность всякой высоты и величия; и потому разрушение авторитета неизбежно вызывает к жизни его извращенное подобие— насилие [52].
Это очень сильное утверждение — насилие есть извращенное подобие авторитета, которое и заступает после разрушения авторитета на его место. Причем неизбежно. Это — светский, секуляризованный вариант той мысли, что высказал Достоевский: «Если Бога нет, то все позволено». И если разрушение авторитета семьи, школы, старших по возрасту вызывает насилие «местного значения» — прежде всего в виде хулиганства, — то разрушение авторитета государства и верховной власти толкает народ к принятию Гражданской войны. Один из самых активных деятелей и Февральской революции, и Гражданской войны А.И.Гучков, обсуждая со своим другом накануне своей смерти в 1935 г. в Париже возможности избежать Гражданской войны в России, считал, что шансы обойтись без войны были очень невелики. И главную причину этого он видел в том, что были подорваны моральные принципы правящего сословия и верховной власти, так что их авторитет упал как никогда не было в истории России.
Это действительно произошло в России в 1905–1917 гг. Причем это крушение авторитета носило характер двойного быстрого удара — сначала пал авторитет монархического государства, потом Временного правительства. А Советскому государству просто не хватило времени для того, чтобы его нарастающий авторитет успел «починить сознание» до того, как развязалась Гражданская война. Эта «починка» происходила уже в ходе войны и способствовала ее завершению. Выше уже говорилось о том, какую роль сыграло в сдвиге к Гражданской войне ослабление авторитета Церкви в начале XX века.
Конкретная историческая особенность положения России заключалась в том, что во время правления Николая II российская монархия выродилась, деградировала. Не надо даже спекулировать относительно причин этого явления, это надо принять как опытный факт. Духовный распад в кругах высшей власти («распутинщина»), решение государственных вопросов через дворцовые заговоры, явное влияние теневых сил на назначение высших должностных лиц — все это вызывало отвращение в широких кругах. Это отвращение, к которому нечувствительна демократия, было губительно для монархии, легитимность которой предполагает наличие благодати. М.М.Пришвин 3 апреля 1917 г. записал в дневнике такую мысль:
Творчество порядка и законности совершается народом через своих избранников. Таким избранником был у нас царь, который в религиозном освящении творческого акта рождения народного закона есть помазанник божий. Этот царь Николай прежде всего сам перестал верить в себя как божьего помазанника, и недостающую ему веру он занял у Распутина, который и захватил власть и втоптал ее в грязь. Распутин, хлыст— символ разложения церкви и царь Николай — символ разложения государства соединились в одно для погибели старого порядка.
Мы помним, как в худшие времена правления Ельцина все были оскорблены слухами о том, что в его окружении орудовала циничная теневая группировка, что какую-то немыслимую незаконную власть забрала его дочь, что нечистые на руку банкиры решали, кого назначить на важнейшие государственные посты. Но ведь это всего-навсего Ельцин — вышедший из ретирадных мест КПСС номенклатурный выдвиженец, поднятый к власти на волне воспаленного массового сознания, человек временный, уже с 1992 г. не претендующий ни на какой авторитет и уповающий лишь на силу денег, телевидения и дубинок. Иное дело — царь, помазанник Божий, император Всея Руси, власть предержащая. Его авторитет именно держал страну.
Даже в приближении крайнего кризиса, в 1915 г., С.Н.Булгаков писал, отвечая кадетам: «Царь не шофер, которого можно переменить, но скала, на которой утверждаются копыта повиснувшего в воздухе русского коня»[24]. Метафора С.Н.Булгакова прекрасна, но проблема-то оставалась. Сам он, как человек глубоко религиозный, мог «уповать» на магическую силу царя как символ, а для изнемогающего в войне народа царь был не только символом, но и главой государства, а в конце даже и главнокомандующим. На деле все видели, что «скала» оказалась очень непрочной, она крошилась и не держала коня. И крошили ее с двух сторон — сам царь и его окружение с одной и авторитетная дворянско-буржуазная интеллигенция, бывшая естественным союзником царизма в период революции, с другой.
