Анатолий Варшавский - Вначале были легенды
В январе 1588 года скончался адмирал маркиз Санта Крус. Его преемником Филипп II назначает одного из самых знатных вельмож Испании — герцога Медину-Сидонию. Как ни доказывал герцог, что он ровным счетом ничего не смыслит ни в вопросах навигации, ни в морских сражениях (он так и писал королю: «Я невежда и в том и в другом»), как ни убеждал, что задуманная операция («столь грандиозная и столь важная») ему не по плечу, как ни ссылался на скверное состояние здоровья и на то, что страдает морской болезнью, король остался при своем мнении. Не потому, что переоценил способности герцога (в помощь ему он назначил двух опытных капитанов). Просто он считал, что возглавлять такой поход, быть его, Филиппа, личным представителем может только человек очень знатного рода.
Медине-Сидонии были вручены инструкции. В них, среди прочего, было сказано, что «если даже в наши воды пожалует Дрейк, вам не следует возвращаться назад. В том случае, если он вас настигнет, вы примете бой. Вы вступите в бой также и в том случае, если встретите противника у входа в Ла-Манш. Насколько мне известно, силы противника разъединены. Этим надо воспользоваться, с тем чтобы разгромить английские эскадры по одиночке».
Помимо — простых инструкций существовала еще секретная. В ней говорилось:
«Если богу будет угодно даровать нам успех, вы должны твердо придерживаться предписаний, данных в моей общей инструкции. Но коли, за грехи наши, дело обернется иначе и герцог Парма не сумеет осуществить высадку в Англии или вы не сумеете с ним соединиться, вам надлежит овладеть островом Уайт, который как будто не слишком защищен. Как только вы завладеете островом, вы позаботитесь о его обороне с тем, чтобы обеспечить Армаде прочную базу для ее последующих действий».
К секретной инструкции был приложен еще один пакет, опечатанный сургучом. Его надлежало передать Парме: «…либо после того, как войска высадятся в Англии, либо же в том случае, если возникнет сомнение в успехе десантирования». При любых иных обстоятельствах пакет следовало возвратить королю не вскрывая.
В документе было сказано: «В том случае, если мы не сумеем добиться победы с помощью оружия… если переговоры окажутся делом резонным, вы приложите все силы, дабы сохранить престиж Армады, и в своих действиях будете руководствоваться следующими тремя пунктами, на которые я особенно обращаю ваше внимание.
1. В Англии как английским, так и иноземным католикам должно быть разрешено свободное отправление обрядов католической религии. Эмигрантам будет разрешен выезд.
2. Англичане возвращают все города, занятые ими в Нидерландах.
3. Они возмещают убытки, нанесенные моим владениям и моим подданным, убытки, которые могут быть оценены в весьма крупные суммы. (Вы можете в случае необходимости не упоминать о третьем пункте либо же использовать его как средство добиться первых двух.)»
Филипп II был не против, на худой конец, использовать Армаду как средство давления: держать Англию в напряжении, а тем временем выторговать выгодные Испании условия мира — это тоже входило в его планы
Верил ли он сам в их исполнимость? Трудно сказать Несомненно одно. Бесконечные королевские указания, приказания, установления, распоряжения, предписания, до мелочей регламентирующие все и вся, давно уже не могли изменить естественный ход событий даже в его собственной стране.
…В Лиссабоне Медина-Сидония с солдатской откровенностью, обращаясь к офицерам, морякам и солдатам писал: «В Англии нас ожидает гигантская добыча, огромные ценности».
Но дела с подготовкой Армады обстояли неважно Все же в начале мая 1588 года Филипп II распорядился приступить к боевым действиям.
В конечном итоге в состав соединенных флотилий Испании, Португалии и Неаполитанского королевства, составивших Армаду, вошло 130 кораблей, в том числе четыре больших португальских галеры. Были и относительно новые по своему типу военные суда — галионы. Их насчитывалось 10 в португальской флотилии и 10 в кастильской. В последнюю входило также четыре корабля с высокими бортами, несколько устаревшей конструкции. В составе Армады находились и облегченные галионы, так называемые галеассы, их было четыре и все неаполитанские.
Помимо галер, галеасе и галионов, в Армаде насчитывалось четыре эскадры переоборудованных под военные крупных торговых судов, вооруженных каждое несколькими пушками: эскадра Бискайи (10 кораблей), эскадра Андалузии (9 кораблей и одна урка), эскадра Гуипиской (тот же состав), эскадра Леванта (10 кораблей, на одном из которых, галионе «Рата Энкоронада», шел дон Алонсо де Лейва, командующий морской пехотой).
Входили в состав Армады и 23 урки с солдатами, амуницией, повозками, оружием, лошадьми, мулами. Две урки были оборудованы под госпитали.
Были, разумеется, еще и суда-разведчики, суда для связи. В целом Армада была достаточно грозным флотом, хотя и довольно разнокалиберным, да и с пушками дела обстояли не совсем благополучно: многие устарели. При абордажной борьбе преимущество, конечно, было бы на стороне испанцев, как-никак они имели на борту более восьми тысяч матросов, чуть ли не 19 тысяч морских пехотинцев.
Под командованием герцога Пармы находилось 60 тысяч закаленных в боях воинов. Половина из них предназначалась для вторжения в Англию.
В приказе, подписанном Алонсо Перес де Гусманом эль Буэно, маркизом де Сан-Лукар де Баррамеда, графом де Ньебла, герцогом Мединой-Сидонией, было сказано: «Ни при каких обстоятельствах ни один из кораблей Армады не должен без моего на то разрешения покидать строй или задерживаться где бы то ни было. В том случае, если какой-нибудь корабль будет застигнут штормом и увлечен в сторону до того, как удастся обогнуть мыс Финистер, пусть идет прямо в Корунью. Нарушение сего приказа будет караться смертью…
Возвращение того или иного отставшего от Армады корабля в Испанию запрещается, виновные будут казнены, их имущество конфисковано».
Но приказы, как известно, выполняются не всегда. До Коруньи — порта сбора — от Лиссабона два дня пути. Армада ползла (другого слова тут не подберешь), едва ли не три недели: резко штормило.
«Половина моего флота рассеяна бурей, — сообщил Филиппу II Медина-Сидония. — Значительная часть провизии пропала, оставшихся запасов едва хватит на два месяца. Люди обескуражены… Не следует строить иллюзий, мы отнюдь не на высоте положения».
В тот день, когда послание Медины-Сидонии прибыло в Мадрид, Филипп II получил еще одно письмо, на сей раз от герцога Пармы: «Медина-Сидония рассчитывает, что я могу выйти со своей флотилией ему навстречу. Это не так, и я был бы весьма обеспокоен, если бы оказался вынужденным считаться с тем, что от этого зависит проводимая герцогом операция — не должно быть никаких кривотолков: я рассчитываю получить 6 тысяч солдат Армады. Что же касается соединения наших сил, то не следует упускать из виду, что с моими небольшими плоскодонными тихоходными кораблями, рассчитанными на передвижение по рекам, а вовсе не по морю, я не могу себе позволить отклониться от обусловленного пути, т. е. от самого короткого пути. В противном случает англичане или бунтовщики (восставшие голландцы. — А. В.) могут нанести нам поражение. Кстати, именно этими соображениями и руководствовалось Ваше Величество в своих предписаниях относительно того, что обеспечение безопасности контингентов войск, предназначенных для высадки, возлагается на Армаду».
Тем временем транспорты и урки Армады крейсировали между Сцилли и Корнуэллом в поисках своего генерал-капитана, который вместо того чтобы пребывать там, где ему было положено по диспозиции, творил в Корунье суд и расправу над дезертирами.
Именно между Сцилли и Уэссеном и заметил девять больших испанских кораблей 29 июня хозяин барки из Корнуэлла.
«Армада за шесть дней, если будет хорошая погода сумеет дойти до избранного места сражения»;— писал в те дни Медине-Сидонии король.
Все, однако, обстояло далеко не так просто, как это издалека представлялось Филиппу.
«…Я с основной группой нахожусь посредине Ла-Манша, сэр Фрэнсис Дрейк с 20 большими кораблями и четырьмя или пятью пинассами находится в районе Уэссена, а Хокинс — под Сцилли», — сообщал 7 июля командующий английским флотом лорд Ховард.
Военные действия все еще не начинались. Но разведка велась, и довольно усиленная. Между 6 и 18 июля Ховард даже попытался осуществить серьезную вылазку: более 60 кораблей, из них по меньшей мере 12 больших, появились примерно в 100 километрах к северу от Ллана. Но им не удалось перехватить испанские транспорты: помешал ветер. Английским кораблям, направлявшимся в Корунью, пришлось развернуться и с полдороги возвратиться домой.
Между тем ветер, заставивший Ховарда вернуться в Портсмут, оказался благоприятным для Армады. 22 июля (12 по принятому в Англии календарю) герцог Медина-Сидония, которому, наконец, удалось собрать воедино свой флот, вышел, пользуясь попутным ветром из Коруньи.
