Андрей Степаненко - Истории больше нет. Величайшие исторические подлоги
Примечание. На самом деле параллели с культом Иисуса есть у множества народов. Вот цитата по случаю; в ней перечисляются народы, имевшие рожденного девственницей 25 декабря бога, распятого и воскресшего.
All the following pre-Christian deities shared the myth of a virgin birth on December 25th, crucifixion and resurrection: Chrishna of Hindostand, Budha Sakia of India, Salivahana of Bermuda, Zulis and Osiris of Egypt, Odin of the Scandinavians, Crite of Chaldea, Zoroaster and Mithra of Persia, Baal and Taut of Phoenecia, Indra of Tibet, Bali of Afghanistan, Jao of Nepal, Wittoba of the Bilingonese, Thammuz of Syria, Atys of Phrygia, Xamolxis of Thrace, Zoar of the Bonzes, Adad of Assyria, Deva Tat and Sammonocadam of Siam, Alcides of Thebes, Mikado of the Sintoos, Beddru of Japan, Hesus, Eros, and Bremrillah of the Druids, Thor of the Gauls, Cadmus of Greece, Hill and Feta of the Mandaites, Gentaut and Quexalcote of Mexico, Universal Monarch of the Sibyls, Ischy of the island of Formosa, Divine Teacher of Plato, Holy One of Xaca, Fohi and Tien of China, Adonis of Greece, Prometheus of Caucasus, and Ixion and Quirinus of Rome. (For more info read: «The World’s Sixteen Crucified Saviors – Christianity Before Christ» by Kersey Graves)
Ниже изображения распятия, не имеющие отношения к европейскому христианству.
Смысл игры
Есть еще одна важная параллель, связывающая религиозные традиции Мексики и Европы – игра. Почему религиозные? Потому что в Мексике игра в мяч заканчивалась жертвоприношением.
Более всего индейская игра в мяч напоминает смесь регби и баскетбола. Играли в нее по всей Америке от Великих озер до Патагонии[40]. Смысл игры сакральный: это и гадание, и соревнование, и отличный суррогат войны. Известно, что большинство современных игр с мячом уходят корнями туда, к ним, но если для нас игра – это лишь игра, то для индейцев игра в мяч – это прежде всего способ принятия политических решений. Недаром стадион располагался как раз между храмом и дворцом правителя.
Когда конкистадоры пришли на материк, ацтеки уже ясно осознавали всю пагубность войн. Индейская бухгалтерия отлично работала и к тому времени вступила в противоречие с традицией воевать и приносить массовые жертвы богам – ввиду явной нерентабельности. И выход был найден: сначала ввели так называемые «договорные» войны, не выходившие за рамки религиозных потребностей, а затем все неразрешимые споры стали решаться игрой заинтересованных сторон. Чем больше мячей было закинуто в «лоно смерти» (каменный аналог баскетбольной корзины, имеющий значение пещеры, расщелины, пасти и женского полового органа), тем лучше относятся к данной команде боги.
Да, иногда игроков покупали. Да, порой случай одерживал победу над здравым смыслом. Но по большому счету система работала не хуже голосования в парламенте: имевшие больше ресурсов (человеческих прежде всего) побеждали и в игре, а значит, и в политике. Без необходимости воевать.
Играли не только с врагом; чаще всего играли со своими. Все эти финалы, полуфиналы и четвертьфиналы были крайне удобным способом выстроить иерархию отношений, – уже потому, что ведущих племен внутри племенных союзов обычно бывает 4, или 8, или 12, или 16. Это связано с особенностями брачных отношений внутри народа. По сути, это обычные фратрии, столь ясно описанные Энгельсом. У ацтеков было 4 таких фратрии, а самые главные, Орлы и Ягуары, были и ведущими игроками – и на поле, и на выборах вождей. Точно такое же деление, только на «знамена», было и в Китае (8 знамен). Судя по числу титанических фигур (четыре), в Абу-Симбеле, так же делилась власть меж родами Верхнего Египта. Подозрительно схоже и число зверей Апокалипсиса (орел, лев, телец, стрелец), как если бы за каждым этим «тотемом» стоял сильный род. У ацтеков, например, главных богов, как и родов, было четыре. И каждый бог, как и каждый род, имел право голоса. И голос богов яснее всего заявлял о воле богов на стадионе – итогом игры. Ровно то же самое происходило и в античной Византии.
Византийский ипподром
Византийский народ представляли четыре дима: венеты (голубой цвет), прасины (зеленый цвет), русии (красный цвет) и левки (белый цвет). Ведущих димов, как и в Мексике, два: прасины и венеты, и, конечно, термин «дим» (по сути, это – род) имеет прямое отношение к демосу – народу. Каждый дим имеет выборных руководителей – димархов и димократов (как у ирокезов). У каждого есть свое имущество, своя казна, свои вооруженные отряды. И, естественно, каждый дим имеет свои политические интересы. Например, у прасинов обширные торгово-купеческие интересы, в их руках флоты и склады. А венеты – сугубо военно-аристократическая партия, в их руках земля, а главное, проливы и каналы Нила. И конечно же, как всякий нормальный «ирокез», ни один член дима не желает терять родичей в братоубийственной войне, если дело можно решить стадионом.
Из хроник политическая и религиозная подоплека византийских событий по возможности вымарана. Летописцы Малала, Феофан, Прокопий, думаю, просто отредактировавшие старые, подлинные летописи, местами откровенно перестарались. Церкви у них стали цирками, матери владык Византии – цирковыми блудницами, а важнейшие политические партии страны – бандами болельщиков.
Что ж, каучука для мячей ни в Египте, ни в Византии не было, но были лошади, а потому все решало состязание в скорости. Каждый дим выставлял своих наездников и выступал под своим цветом, и, судя по всему, кто первый приходил к финишу, тот и признавался правым. Божий суд в своем роде – не слишком научный метод установления истины, но куда как менее затратный, нежели гражданская война.
На том же стадионе решались и вопросы управления. Место удобное: трибуны поделены между партиями, так что император мог воочию наблюдать, насколько важен тот или иной вопрос для той или иной части народа. Оратора, благодаря и ныне не превзойденным акустическим параметрам античных стадионов, слышали все, а вот ему чужие выкрики выступать не мешали. Нормальная племенная демократия – как в Теночтетлане.
Разница между сведениями об ацтеках и византийцах одна: у ацтеков игра заканчивалась торжественным жертвоприношением человека. О византийцах таких сведений нет, хотя это сходные уровни развития общества, и, положа руку на сердце, жертвоприношения быть обязаны. Возможно, они как-то в летописях замаскированы, но историческому контексту они бы не противоречили. Сейчас мы увидим, что в предположениях не ошиблись; Европа знала толк в жертвоприношениях, и относительно недавно.
Пара слов о казнях
Давайте еще раз обратим внимание, как был прикреплен к дереву Человек-Уицилопочтли: он был ПРИВЯЗАН, а не прибит и не пригвожден. И, знаете, есть, по меньшей мере, одна книга (написанная турецким шпионом в Европе), где указано, что Иисус был ПОВЕШЕН на кресте, а не прибит. И Оттон Фрейзингенский, сообщая о казни сарацина-отравителя в 1159 году, использует то же слово: ПОВЕШЕН на кресте. И, кстати, Кришна также был ПОВЕШЕН на дереве. И в Эфиопии Иисус традиционно изображается без гвоздей, вбитых в руки. И в самой Италии вначале было ровно то же самое, а привычное нам изображение прибитого гвоздями бога, по мнению ученых, – ОЧЕНЬ позднее. В основе же все сходится к общей на всех материках практике с общим религиозным смыслом.
Вообще, мы очень многого не понимаем о своем прошлом. В Константинополе в разгар христианства людей зажаривали в чреве медного быка на площади Быка (аналог Ваала?). А в Севилье XVI века инквизиция замуровывала и живьем запекала людей в кемадеро, чревах четырех каменных (в других источниках – гипсовых, как уток в глине) статуях пророков (вариант – статуях четырех зверей апокалипсиса). Спрашивается, зачем?
А конкистадор Эрнан Кортес перед ответственной битвой повесил «на счастье» 13 индейских женщин. Однако на рисунке ниже изображены вовсе не действия испанских солдат против индейцев; это методы инквизиции в Европе против собственного населения. И здесь веревок тоже тринадцать! Инквизиторам ведь не было нужды в воинской удаче? Может оказаться так, что именно в таких «мелочах» кроются глубинные корни, сама сущность явления, которое мы знаем под термином «вера». Поясню: люди на рисунке УЖЕ МЕРТВЫ, то есть изображенное сожжение – это НЕ КАЗНЬ, не способ отнять жизнь. Но если это сожжение по своей сути – не казнь, то ЧТО ЭТО?
Да, у толкователей типа Льоренте удавить перед сожжением – милость, даруемая раскаявшимся, но даже такое толкование не снимает главного вопроса: что есть сожжение, которое не есть казнь?
На мой взгляд, суть объяснил в 1239 году летописец Альбрик из монастыря Трех источников. Вот что он пишет: «На пятницу перед Пятидесятницей (13 марта) была принесена великая и богоугодная жертва всесожжения, а именно: в присутствии короля Наварры барона Шампани в Монт-Эмэ, прежде называвшейся горой Видомара, были сожжены 183 булгра».
Обратите внимание, что именно написал современник событий Альбрик: «ПРИНЕСЕНА ВЕЛИКАЯ И БОГОУГОДНАЯ ЖЕРТВА ВСЕСОЖЖЕНИЯ».
