Александр Верт - Россия в войне 1941-1945
К 6 октября немецкие танковые части прорвали оборонительный рубеж Ржев, Вязьма и начали продвигаться к Можайской линии укреплений, примерно в 100 км к западу от Москвы, - которая была наспех создана летом 1941 г. и проходила от Калинина к Калуге, Малоярославцу и Туле. Немногочисленные войска русских, оборонявшие этот рубеж, могли сдержать только передовые части группы армий «Центр», но не главные силы немцев.
В ожидании прибытия на Московский фронт пополнений из Средней Азии и с Дальнего Востока Ставка бросила в бой все наличные резервы. 9 октября сражавшиеся на этом участке пехотные соединения генералов Артемьева и Лелюшенко и танковые части генерала Куркина были переданы в непосредственное подчинение Советскому Верховному Главнокомандованию,. На следующий день командующим всего фронта был назначен генерал Г.К. Жуков.
Но немцы обошли Можайский рубеж с юга и 12 октября овладели Калугой. Спустя два дня, обогнув Можайский рубеж с севера, они ворвались в Калинин. 18 октября после тяжелых боев был оставлен Можайск. 14 октября ожесточенные бои шли уже в районе Волоколамска на полпути между Можайском и Калинином, примерно в 80 км к северо-западу от Москвы.
Создалось крайне серьезное положение. Сплошного фронта уже не существовало. В небе господствовала германская авиация. Немецкие танковые части, проникая глубоко в тыл, вынуждали Красную Армию отступать на новые позиции во избежание окружения. Вместе с армией уходили на восток тысячи советских граждан. Пешеходы, телеги, скот, машины двигались на восток непрерывным потоком по всем дорогам, еще больше затрудняя передвижение войск[56].
Несмотря на повсеместное упорное сопротивление, немцы приближались к Москве со всех сторон. Через два дня после падения Калинина, когда обозначилась явственная угроза немецкого прорыва от Волоколамска к Истре и Москве, острота положения достигла высшей точки. Это было 16 октября. По сей день рассказывают, что в это утро два немецких танка ворвались на северную окраину Москвы, в Химки, где были быстро уничтожены. Правда, пока ни один серьезный источник не подтвердил, что эти танки существовали не только в воображении некоторых перепуганных москвичей.
Что же произошло в Москве 16 октября? Многие говорили о панике, начавшейся в этот день. Хотя, как мы увидим, это было чересчур широкое обобщение, все же день 16 октября в Москве был действительно весьма тяжелым.
Прошло несколько дней, прежде чем население Москвы осознано, насколько серьезной угрозой является новое наступление немцев. В последние дни сентября и в первые дни октября все внимание было приковано к большому немецкому наступлению на Украине, к известиям о прорыве германских войск в Крым и к визиту в Москву Бивербрука, начавшемуся 29 сентября. На пресс-конференции 28 сентября Лозовский пытался говорить успокоительные слова; так, он заявил, что под Ленинградом немцы потеряли «тысячи убитых», но, сколько бы они ни потеряли еще, Ленинграда им не взять. Он также сказал, что «коммуникации (с Ленинградом) по-прежнему сохраняются» и что, хотя в городе и введена нормированная система снабжения, продуктов хватает. Далее он сообщил о тяжелых боях «за Крым», но отрицал, что немцы уже форсировали Перекоп.
Он, видимо, был уже готов к потере Харькова и Донбасса, хотя и не сказал об этом.
Только 4 или 5 октября жителям города стало очевидно, что началось наступление на Москву, но и тогда еще его размах не был ясен. Понятно, что в советских газетах ничего не было сообщено о речи Гитлера 2 октября, в которой он объявил об «окончательном» наступлении на Москву.
Однако на пресс-конференции 7 октября Лозовский коснулся этого вопроса. Он, казалось, был слегка встревожен, но заявил все же, что речь Гитлера показывает лишь, насколько тот близок к отчаянию.
«Он знает, что ему не выиграть войну, но ему надо как-то поддерживать хорошее настроение у немцев в течение зимы, а для этого ему необходимы какие-то крупные успехи как доказательство того, что определенная стадия войны закончилась. Второй причиной, побуждающей Гитлера добиваться чего-то большого, является англо-американо-советское соглашение, породившее чувство уныния в Германии. Немцы на худой конец могли переварить соглашение «большевиков» с Англией, но соглашения «большевиков» с Америкой они никак не ожидали». Лозовский добавил, что в любом случае захват того или иного города не отразится на исходе войны.
В вечернем сообщении 7 октября впервые было официально упомянуто о «тяжелых боях на вяземском направлении».
8 октября «Правда» и «Известия» постарались не высказывать беспокойства (передовая «Правды» была посвящена обычной теме - о труде женщин во время войны), но газета «Красная звезда» уже 7 октября забила тревогу. Она писала, что «под угрозой само существование Советского государства» и что каждый боец Красной Армии «должен стоять насмерть и драться до последней капли крови».
«Правда» подняла тревогу 9 октября, предостерегая народ против беспечности и благодушия и призывая его «мобилизовать все силы на отпор врагу». На следующий день она призвала советских граждан к бдительности, заявив, что, наступая на Москву, «враг пытается через свою агентуру дезорганизовать тыл и посеять панику». 12 октября «Правда» заговорила о «страшной опасности», угрожающей отечеству.
Но даже без помощи вражеских агентов «Правда» сообщала достаточно такого, что могло породить величайшую тревогу среди населения Москвы. 8 октября начались разговоры об эвакуации, и иностранные посольства, а также многие советские государственные учреждения и организации были предупреждены, что соответствующее решение последует в самое ближайшее время. Атмосфера становилась крайне напряженной. Более храбрые говорили о Москве как о «сверх-Мадриде», а менее храбрые спешили убраться из города.
К 13 октября положение в Москве стало весьма критическим. Большая группа немецких войск, скованная более недели операцией по окружению в районе Вязьмы, теперь высвободилась и смогла принять участие в последней атаке на Москву.
Не было абсолютно никакой уверенности, что немецкий прорыв удастся предотвратить, и 12 октября Государственный Комитет Обороны решил мобилизовать население Москвы на строительство оборонительных сооружений на дальних и ближних подступах к Москве и двух дополнительных оборонительных линий по внешнему и внутреннему Бульварному кольцу в самом городе.
Утром 13 октября секретарь ЦК и МГК ВКП(б) А.С. Щербаков выступил на партийном активе Москвы. «Не будем закрывать г лапа, - сказал он, - над Москвой нависла угроза». Щербаков призвал рабочих города направить все возможные резервы на фронт и на строительство оборонительных сооружений на подступах к Москве и в самом городе и резко увеличить производство оружия и боеприпасов.
Принятое московской партийной организацией решение требовало «соблюдения железной дисциплины, решительной борьбы с малейшими проявлениями паники, с трусами, дезертирами и распространителями ложных слухов».
Вечером 13 октября во всех первичных организациях столицы прошли партийные собрания, единодушно одобрившие решение партийного актива. Тут же на собраниях развернулась запись в коммунистические роты и батальоны, которые, подобно частям ополчения, сыграли важную роль в обороне Москвы. Через три дня около 12 тыс. таких добровольцев - в большинстве прошедших лишь краткосрочную военную подготовку и не имевших боевого опыта - были сведены в 25 отдельных рот и батальонов.
12 и 13 октября было решено немедленно эвакуировать в Куйбышев и другие города на востоке ряд государственных учреждении, в том числе многие наркоматы, часть партийного аппарата и весь дипломатический корпус Москвы. Эвакуации из Москвы подлежали также крупнейшие военные заводы. Фактически предполагалось вывезти и все научные и культурные учреждения, Академию наук, Университет и театры.
Но Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования и ядро административного аппарата оставались в Москве впредь до дальнейшего распоряжения. В столице продолжали выходить основные газеты: «Правда», «Красная звезда», «Известия», «Комсомольская правда» и «Труд».
За известиями об эвакуации последовало официальное сообщение, опубликованное утром 16 октября, которое гласило: «В течение ночи 14-15 октября положение на Западном направлении фронта ухудшилось. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали нашу оборону».
Говоря о серьезном кризисе в Москве в октябре 1941 г., необходимо различать три фактора. Во-первых, была армия, которая вела ожесточенную борьбу против превосходящих сил противника и отступала лишь очень медленно, хотя из-за своей сравнительно слабой маневренности она и не смогла предотвратить некоторые существенные местные успехи немцев, такие, как захват Калуги на юге 12 октября, Калинина на севере 14 октября или прорыв на так называемом Волоколамском участке, о котором упоминалось в сводке от 16 октября.
