Михаил Худяков - Очерки по истории КАЗАНСКОГО ХАНСТВА
В Казани осталось русское посольство "для полону и иных для управных дел"- боярин И. И. Хабаров (вскоре он был заменен кн. Д. Ф. Палецким) и дьяк Иван Выродков. Русские войска были уведены, заставы сняты, и блокада отменена. В Свияжске было введено русское управление.
Казанцы, испытавши тяжесть блокады и подчинившись насилию, дали, скрепя сердце, вынужденное согласие на отторжение горной стороны, но в душе не могли примириться с потерею половины государственной территории и были единодушно уверены в том, что присоединение горной стороны к русскому государству останется лишь номинальным. Первым шагом правительства Шах-Али было послать в Москву от имени хана благодарность "на государеве жалованьи, что его учинил царем в Казани" и[138] одновременно с этим просить — "чтоб его пожаловал, придал ясаков с горныя стороны", т. е. разрешил бы собирать подати с горной стороны не в пользу России, а в пользу казанской казны. В сентябре в Москву были посланы гонцы — мурза Кулай Растов и мурза Нур-Али есаул касимовский, с целью получить согласие на приезд в Москву посольства для возобновления дипломатических переговоров. В октябре в Россию действительно было отправлено посольство в составе виднейших лиц: большой карачи князь Нур-Али сын Булата Ширин, ханский дворецкий князь Шах-Абас Шамов и бакши Абдулла. Посольство просило 1) чтобы русское правительство уступило горную сторону, 2) если не уступит, то разрешило бы собирать подати (хотя бы часть) в пользу казанской казны, 3) чтобы царь принес присягу в соблюдении договора, на котором присягнули казанцы. Со стороны русского правительства последовал ответ, что 1) оно не может отдать с горной стороны ни одной деньги в пользу казанской казны, 2) царь даст присягу в соблюдении договора тогда, когда казанцы освободят всех невольников, 3) что послы останутся в Москве в качестве заложников впредь до полного освобождения всех русских пленников.
В Казани возбуждение не утихало. Сентябрьские и октябрьские донесения русских послов упоминают о том, что Шах-Али боится волнения и поэтому не очень энергично следит за освобождением пленных. Пред казанским правительством стояла трудная задача успокоить страну, попавшую в непривычные условия существования. Оно оказалось между молотом и наковальней: с одной стороны русские настойчиво требовали освобождения пленных и упорно не уступали горной стороны, с другой — казанцы требовали возвращения отторгнутой территории и скрывали своих рабов ("куют и по ямам полон хоронят"). В октябре в Казани уже в среде самого правительства возник раскол. Во главе оппозиции стали сибирские князья Бибарс Растов с братьями. Они вступили в сношения с ногайцами. Заговор был направлен против хана и русского посла, но был скоро раскрыт. При обысках была найдена переписка с ногайцами. Расправа с заговорщиками была обставлена с необычайным коварством, и в этом нельзя обвинить одних казанцев: русское посольство, несомненно, знало о предстоящей расправе, которая не могла быть учинена вопреки их согласию; поэтому ответственность в этой резне разделяет с Шах-Али и- русский посол кн. Д.Ф. Палецкий. Хан пригласил заговорщиков на пир во дворец и верные хану князья произвели во время пира[139] резню; успевшие выскочить во двор были убиты русскими стрельцами, окружившими ханский дворец. Убийства были произведены также и в частных домах. В числе заговорщиков погибли братья Растовы — князь Бибарс, мурза Енбарс и мурза Кулай, затем богатырь Кадыш, оглан Карамыш, всего в течение двух дней было убито 70 человек. Многие успели эмигрировать в ногайские степи. К этой же эпохе "Казанский Летописец" относит казнь сеида, который возмущал народ и оказывал сопротивление хану ("возмущающа всем народом и царю не покоряющуся"), о которой говорит один только этот источник: "И повеле царь Шах-Али в той же час главу ему отсечи, и богатества его все в казну, переписав, самодержцову взяти повеле".[219] Ввиду того, что главой духовенства в Казани в то время был сын сеида Мансура, способствовавшего низложению Шах-Али в 1546 году, сообщение "Казанского Летописца" можно было бы признать вероятным, за исключением конфискации средств в пользу русского государя, но мы видим Кул-Шерифа во главе казанского духовенства и в следующем 1552 году. В ответ на сообщение о заговорах и о репрессиях, русское правительство советовало Шах-Али обезопасить себя усилением русского гарнизона.
Положение хана стало безвыходным. Он дал слово казанцам «выпросить» у русских горную сторону и хорошо сознавал, что спокойствие не наступит, пока не будет возвращена горная сторона. На все же просьбы он получал от русских категорический отказ: правительство заявляло, что царь ее не отдаст — "ему ее бог дал", "да если и отдать, то как же быть Свияжскому городу?" и т. д. Кроме того, русское правительство упрекало хана в несоблюдении пункта договора об освобождении всех невольников и постоянно пугало угрозой войны.
В это время русское правительство решило приступить к осуществлению последнего пункта своей программы, выполненной в течение 5 месяцев: оставалось заменить хана русским наместником и произвести присоединение к русскому государству остальной половины Казанского ханства. В Москве обсуждался вопрос о реальном осуществлении этих проектов. Сторонники русского правительства, находившиеся в Свияжске — Князь Чапкун Отучев, Бурнаш и др. — советовали русским открыть военные действия против Казани, казанское же посольство, задержанное в Москве (кн. Hyp-Али Булатов Ширин, кн. Костров, хаджи Али-Мерден) рекомендовали низложить Шах-Али и[140] назначить в Казань русского наместника. Это более соответствовало намерениям русского правительства, желавшего покончить с казанцами без войны, и в январе 1552 года московское правительство привлекло казанское посольство, задержанное в России, к обсуждению вопросов о причинах недовольства ханом, о способах устранения хана, о том, "наместнику у них коим обычаем быти", и как ему присягать. Казанцы рекомендовали следующие мероприятия: 1) если хан Шах-Али не захочет добровольно оставить престол, то отозвать из Казани русский гарнизон и тогда хан, лишившись защиты, сам покинет столицу, 2) как только произойдет низложение хана, необходимо отправить одного из казанцев, живущих в Москве, посланником к земле казанской, 3) по принятии присяги, въезде наместника и сдачи крепости русским пусть будет определено, кто из казанцев должен жить в столице и кто по деревням, 4) русский наместник будет ведать всеми доходами казанской земли, 5) наделение казанцев выморочными и свободными землями производится не наместником, а самим царем. Таким образом, будущее устройство Казанского ханства под властью русского государя мыслилось вполне автономным, и представители русской партии предполагали в своей программе: 1) сохранение в Казани мусульманской администрации, причем русскому наместнику предоставлялось право назначений и увольнений — он определял, кто из казанцев должен находиться на службе в Казани, кто на службе по деревням, и кто удалялся в отставку в свои поместья; 2) сохранение автономии Казанского ханства в финансовом отношении — казной распоряжался наместник, а не центральное правительство русского государства; 3) прерогатива наделения землями предоставлялась не наместнику, а самому царю — единственный пункт программы, ограничивавший автономию местной администрации. В общем, проект присоединения ханства к России, выработанный самими казанцами, сводился к установлению личной унии между обоими государствами, и внутренняя организация казанского ханства должна была остаться неприкосновенною; все сводилось к замене хана русским наместником, назначавшимся царем из числа русских людей, и к осуществлению основных пожеланий русского правительства — вечного мира между обоими государствами и уничтожения христианского рабства; казанцы получали вновь воссоединение обоих частей своего государства, так как на искусственное отторжение горной стороны русское правительство могло смотреть лишь как на временную, а не постоянную меру. [141]
Проект, составленный казанским посольством, задержанным в Москве и действовавшим не от имени правительства, а от себя лично, был одобрен комиссией И. В. Шереметева, А. Ф. Адашева и И. Михайлова и принят русским правительством. К осуществлению его было тотчас же приступлено. В феврале 1552 г. в Казань прибыл русский посол — сам А. Ф. Адашев, с целью низложить хана с престола. Адашев предложил хану впустить в город русского наместника и сдать ему крепость. Шах-Али решительно отказался передать власть и крепость наместнику, — "и много о том речей спорных было". Шах-Али заявил: "Я — мусульманин и не хочу восстать на свою веру",[220] но дал согласие на отречение от престола. 6 марта он вывел русский гарнизон из Казани и вместе с ним уехал в Свияжск. Под фальшивым предлогом ему удалось вывести с собой из Казани 84 князей и мурз; их он передал русским в качестве заложников.
