Жорж Бордонов - Повседневная жизнь тамплиеров в XIII веке
Какова же была горечь тех, кто имел возможность все это наблюдать! Дух наживы сменялся духом интриг. Последние политические конвульсии, соперничество только ухудшали положение. После поражения в Египте Людовик Святой довольно долго находился в Святой Земле. Само его присутствие, его авторитет улаживал споры, одновременно внушая уважение сарацинам. Он возвратил некоторые земли, точнее говоря, некоторые зоны влияния, границам которых угрожали набеги врагов. Он укрепил Яффу, Кесарию, Сидон и Акру. Решив в 1254 году покинуть Святую Землю, он оставил королевство без определенных границ, без реальной защиты, без достаточно многочисленной армии, способной противостоять массированному вторжению или хорошо организованному наступлению, и, конечно, без сильной центральной власти. Королевство превратилось в узкую прибрежную полосу суши. Что до государя, носившего лестный, хотя и символический титул короля Иерусалимского, авторитет которого позволил бы координировать усилия, то крестоносцы не могли даже договориться о его избрании. Император Фридрих II из-за своей самоуверенности и цинизма, игнорируя этнические и военные реалии, в конечном счете не нашел ничего лучшего, как перенести в Святую Землю братоубийственную войну между гвельфами и гибеллинами, расколов силы христиан перед лицом опасности. Бароны Иерусалимского королевства, дабы облегчить трудное положение, предложили корону Алике Кипрской, дочери Изабеллы Иерусалимской и Генриха Шампанского. Сторонники Фридриха II открыто воспротивились этому выбору, который, по их мнению, был несправедлив по отношению к императору и его потомкам, оставляя их ни с чем. Когда бароны в 1258 году признали королем Гуго Кипрского, малолетнего сына Алике Кипрской, их поддержали тамплиеры, венецианцы и пизанцы. Но тевтонские рыцари, госпитальеры, испанцы и генуэзцы провозгласили Конрадина, малолетнего сына Фридриха II. Последовала открытая борьба, в ходе которой произошло столкновение флотов, еще более ослабившее королевство. Надо заметить, что тамплиеры воздержались от участия в этой борьбе, ограничившись наблюдением за одним из кварталов Акры.
Замки тамплиеровВ эту эпоху истории латинского королевства его последним оплотом были духовно-рыцарские ордена — достаточно богатые благодаря своим доходам с Запада, чтобы содержать замки, мало-помалу переходившие к ним от наследников баронов; достаточно могущественные, чтобы не признавать над собой иной власти, кроме своих магистров; достаточно дисциплинированные, чтобы оказывать решительный отпор неверным, и достаточно независимые, чтобы вступать в прямые переговоры с эмирами и заключать с ними соглашения о союзе или нейтралитете. Подобная самостоятельность и инициативность, порой неожиданные, вызывали недовольство у Людовика Святого, плохого знатока арабского мира. Во время продолжительного пребывания в Святой Земле он счел своим долгом денонсировать договор, заключенный без его ведома Великим магистром Ордена тамплиеров Рено де Вишье с султаном Дамаска. Не понимая выгоды от этого альянса, который расколол силы ислама, он подверг публичному унижению магистра и его Орден, а также потребовал, чтобы со Святой Земли удалился маршал Ордена тамплиеров, который вел эти переговоры.
Однако храмовники знали, что Людовик IX скоро возвратится в Европу и это придаст смелости мусульманам. Отсюда их стремление заручиться хотя бы нейтралитетом Дамаска. Зная, как дальше развивались события, мы при всем своем восхищении Святым королем не можем не признать правоту тамплиеров и не отметить их прозорливость. Впрочем, Людовик Святой быстро отказался от своих предубеждений. Вопреки тому, что рассказал добрый Жуанвиль[18], из почтения к своему королю враждебно настроенный к тамплиерам, упомянутый инцидент не изменил его мнения об этих монахах-воинах. Тамплиеры не сердились на короля и даже по его любезному ходатайству избрали его близкого друга де Ла Роша магистром Франции. Более того, капитул в результате секретного заседания низложил Рено де Вишье и избрал вместо него Тома Берара. Несмотря на его выдающуюся роль и заслуги, гордые тамплиеры не захотели терпеть в качестве Великого магистра человека, который, не сумев защитить свое дело и убедить короля, преклонил колени перед новоявленными баронами и этим поступком унизил весь Орден.
Кто же, по отбытии короля во Францию, остался защищать Святую Землю? Тамплиеры, госпитальеры и, в меньшей мере, тевтонские рыцари. Теперь они уже не были столь богаты, как в XII веке, утратив, несмотря на свой героизм, многие крепости и владения.
Чтобы получить представление об их силе и их действительной роли, следует знать, что перед сокрушительным рейдом Саладина в 1187 году они имели 18 больших крепостей, в которых были расквартированы гарнизоны. Каждая из них контролировала и защищала менее значительные замки и сотни имений. Надо перечислить эти крепости, чтобы понять, почему командорства Запада должны были производить и экономить, почему братья Провена проявляли столько рвения в собирании пошлин на ярмарках, а братья Парижа, эти монахи-воины, занимались банковскими операциями, корпели над своими книгами учета, манипулировали своими расчерченными досками, спорили с клиентами. Куда уходили огромные ежегодные прибыли, собиравшиеся с командорств? На содержание следующих крепостей:
в княжестве Антиохийском это были замки Рош-Гийом, Порт-Боннель и Трепесак, который контролировал перевал Байлан;
в графстве Триполи — мощная крепость Тортоса (или Антарту), замок Арима, форт Бертрандимир, замок Сафита, называвшийся Шастель-Блан (Белый замок), укрепленное поселение Эльтефаха к западу от Тортосы плюс командорство в Триполи;
в личных владениях короля Иерусалимского — часть башен и крепостных стен Иерихона, храм Соломона в Иерусалиме и Шато-Руж (Красный замок), который контролировал дорогу из Иерусалима в Иерихон;
в графстве Яффа и Аскалон — замок Газа (Гадрес) и замок Натрон, контролировавший дорогу из Яффы в Иерусалим;
в графстве Кесарийском — крепость Шако и знаменитый Шастель-Пелерен (Атлит);
в княжестве Галилейском и на земле Транс-Иордании — замок Ля Фев, который возвышался над равниной Эсдрелон, или Фев, большое командорство Сафет, владевшее 260 имениями, башня Сефория и замок Ге де Жакоб;
в Акре и Тире — командорство.
Многие из этих замков были утрачены в результате сокрушительного поражения при Хаттине, поскольку не хватало защитников, чтобы противостоять натиску воинов Саладина. Вот что пишет в «Истории завоевания Сирии и Палестины Саладином» его секретарь Имад ад-Дин об осаде замка Ля Фев:
«Аль-Фула была очень красивой и хорошо укрепленной цитаделью, с многочисленным гарнизоном и достаточными припасами. Этот замок принадлежал тамплиерам. Он неприступен и представляет собой надежный опорный пункт, снабженный источником воды и продовольствием. Тамплиеры здесь жили зимой и летом, оказывая радушный прием гостям, здесь они держали своих лошадей, здесь важно расхаживали, отсюда вырывались потоки их войск, здесь собирались их братья, их демон утолил здесь свою жажду, их крест был водружен здесь, сюда стекались их войска, здесь разгорался их воинственный пыл» и т. д.
В Трепесаке (Дарбаск — в транскрипции писца Саладина) «мы обнаружили чрезвычайно высокий, выше созвездия Близнецов, хорошо укрепленный замок. Он как будто соединял небо и землю. Это было гнездо, или, вернее сказать, логово тамплиеров. Долгое время они протягивали свои руки и высовывали носы из этого замка, дабы совершать насилие».
О замке Баграс (Гастон):
«Баграс — замок, откликнувшийся на призыв соседней Антиохии, оказавшейся в беде. Мы увидели его непоколебимо возвышающимся на несокрушимом холме, который, казалось, соприкасался с небом, достигая созвездия Близнецов; растекаясь в лощинах и взбираясь на горы, он, влажный от туманов, подвешенный к солнцу и луне, укутывал свои стены тучами… Никто не мечтал туда подняться. Это был замок тамплиеров, логово гиен, лес, населенный диким зверьем, пристанище бродяг, вертеп разбойников, убежище, откуда происходили все несчастья, причиной коих были они, место, откуда проистекали бедствия, колчан их стрел» и т. д.
Тем не менее в виде исключения и точности ради поэт-секретарь все-таки отметил, что в Баграсе его сотоварищи обнаружили такую «малость», как 12 тысяч мешков муки, запасенной тамплиерами и полученной из зерна, выращенного в их хозяйствах. Это позволяет составить представление об их местных ресурсах, если иметь в виду, что Баграс имел для них второстепенное значение. Короче говоря, рассказ Имад ад-Дина, несмотря на поэтические преувеличения, интересен тем, что его автор был приближенным Саладина, мусульманским фанатиком. Впечатления, которые он пытается передать, на восточный манер несколько преувеличивая, были получены им при виде грозных крепостей тамплиеров, занимавших стратегические пункты, преграждавших пути и важные долины и защищавших внутренние районы страны с ее богатыми городами. Желчь, в которую он макал свое перо, служит косвенным, но весьма убедительным выражением его почтительного отношения к силе тамплиеров. Не зря он вкладывает в уста великого Саладина столь страшные слова: «Я очищу землю от этих поганых орденов» (тамплиеров и госпитальеров). Этот рассказ показывает также, до какой степени дошла ненависть приверженцев ислама, вызванная активной пропагандой Саладина, спустя столетие после оккупации Сирии. Касаясь взятия Святого города, Имад рассказывает: «Овладев Иерусалимом, султан распорядился открыть взорам мирбах (мечеть Аль-Aрсa). Тамплиеры укрыли ее за стенами и превратили в склад зерна. Говорили также, что из ненависти и подлости они использовали ее в качестве отхожего места…» Поэтому не приходится удивляться исключительной мстительности Саладина в отношении храмовников, безжалостным казням, проводившимся по его приказу, и эмоциональным словам Имада: «Их распростертыми телами мы угостили волков пустыни!»
