Майкл Вуд - Золото Трои
Возможно, субъективно, но я думаю, что Микены XIII в. до н. э. обладали признаками имперского города. Это относится и к архитектурному стилю, и к культурным и материальным отношениям с другими центрами микенского мира. Такие идеи, естественно, с неохотой воспринимаются профессиональными археологами, так как выходят за пределы анализа осязаемых фактов, извлеченных из земли, но они сразу же приходят на ум политическому журналисту из-за аналогий с другими культурами, особенно ближневосточными «империями» XIII в. до н. э. Позвольте объяснить, что я имею в виду, изобразив визит в столицу Агамемнона на вершине ее величия и архитектурного расцвета, скажем, около 1250 г. до н. э. Представим нашего визитера как посла одной из других великих империй того времени, хеттской или египетской. Полезно напомнить, что микенская Греция поддерживала контакты с крупными государствами Ближнего Востока и находилась под их культурным влиянием. Недавно были обнаружены архивы египетского посольства в Греции, включая Микены, относящиеся приблизительно к 1380 г. до н. э. Мы можем даже указать отличительные особенности людей, прибывавших для такого общения на высоком уровне. Взглянем на Микены глазами человека XIII в. до н. э., а также и своими собственными. Полагаю, мы увидим архитектуру и внешние признаки имперского города, такого же, как хеттская Хаттуса, Аахен «темных веков» или Винчестер. Или даже город, отдаленно напоминающий Лондон конца XIX в.
Используя термин «империя», не будем понимать под ним унитарную природу управления и связей, присущую Британской или Римской империям. Аналогии проводятся с такими «империями», как хеттская: тут контроль над метрополией, окруженной союзными государствами, связанными с правителем договором или клятвой.
По определению, император правил другими царями. Дошедшие до нас хеттские договоры демонстрируют разнообразные обязательства подчиненных: определение и гарантированность границ государства, обещания взаимопомощи при наступательных и оборонительных войнах, условия выдачи беглецов. Такого рода обязательства существовали во всех ранних индоевропейских монархиях, можно найти близкие аналогии в англосаксонских, кельтских и континентальных германских королевствах в европейские «темные века». Затем «империи» быстро развивались или шли к упадку в зависимости от могущества и способностей конкретного правителя. Часто, при вступлении монарха на престол, «империю» приходилось с помощью энергичных мер заново понуждать к выполнению требований. Выигрышем для небольших государств были стабильность, защита от внешних врагов и поддержка их собственной династии в борьбе с конкурентами. Эти мысли подкрепляют правдоподобность интерпретации некоторых имеющихся у нас сведений о Греции. Если так, то обязательство вести войну, которое, как утверждает Гомер, Агамемнон получил от других царей, имеет силу. Вот в таком, очень вольном, смысле я использую термин «империя».
Мы подходим к Микенам с моря через Тиринф, вверх по мощеной Микенской дороге, уходящей на север к ущелью Хавос. Это одна из пяти, по крайней мере, обнаруженных дорог, идущих от Микен. Все они оснащены хорошими мостами и дренажем. На главной дороге от Просимны, например, было пять мостов, и впечатляющие остатки одного из них можно увидеть справа от современной дороги: хотя пролет отсутствует, сохранилась массивная южная оконечность моста с тщательно уложенными рядами каменной кладки. Этот мост переброшен через зимний поток, низвергающийся от цитадели. Мост имел посередине ширину более 14 футов, так что на нем могли разъехаться колесницы. Как он выглядел после постройки, можно увидеть на примере сохранившегося моста в Касарме, к востоку от Тиринфа. Дорожная система четко указывает на централизацию власти в Микенах. Почти наверняка она связывала город с бывшими независимыми городами-государствами Аргосской равнины — Аргосом, Тиринфом, Мидеей и Просимной. Территории, принадлежавшие городам, обозначались на границах сторожевыми вышками.
С моста через Хавос видна цитадель с дворцом. На вершине одной из двух гор стоит сторожевая вышка, она же — маяк. Возможно, новость о нашем прибытии по морю уже сообщена отсюда в цитадель. Тогда, где-то в середине XIII в. до н. э., слева от маяка путник видел первую из гигантских гробниц династии Атридов — так называемую «сокровищницу Атрея». Внутри предвратного двора с низкими стенами, в конце длинного коридора нас встречает фасад высотой более 30 футов, обрамляющий громадные деревянные двери, отделанные бронзой. Фасад украшен полуколоннами из зеленого мрамора с тонкой зигзагообразной резьбой. Полуколонны меньшего размера обрамляли изящные линейчатые узоры из красного и зеленого мрамора. Если бы мы были настолько знатны, что нам позволили осмотреть этот впечатляющий памятник внутри, ты мы бы увидели, что нижние ряды кладки облицованы бронзовыми пластинами, последнюю из них снял лорд Абердин в 1803 г. Самая поздняя из гробниц — так называемая «гробница Клитемнестры» (около 1250 г. до н. э.) — отделана синим и белым мрамором, на ней, возможно, находился рельеф с быком, найденный лордом Элджином: изображение быка являлось государственной эмблемой, и можно вполне допустить, что это могила самого Агамемнона. Если бы эти чудесные памятники дошли до нас в лучшем состоянии (полуколонны находились на фасаде «Атрея» еще в 1801 г.), наше представление о «типологии» микенского царства было бы совершенно иным. Здесь находились, бесспорно, самые величественные памятники доисторической Европы.
Подойдем к самой цитадели. Дорога подводит нас к циклопическому бастиону, стоящему на скальном основании. Его стены и сейчас имеют весьма внушительную высоту. Главные ворота помещаются в конце узкого прохода с еще одним бастионом и увенчаны рельефом с мускулистыми львами, сделанным из твердого черноватого известняка и имеющим 10 футов в высоту и чуть больше в ширину. Теперь у львов отсутствуют головы, вытесанные, видимо, из более мягкого материала. Они смотрели на входящего приветливо и пытливо, мерцая глазами из драгоценных камней или металла. В целом рельеф символизирует надежно защищенную львами власть дома Атрея и династии Агамемнона. Алтарь, на который опирается колонна, означает божественное благословение права сего дома на власть. В те времена скульптура на Львиных воротах представляла собой герб: львы, как и быки, — древнейшие символы царской власти на Ближнем Востоке.
Когда деревянные ворота открывались, был виден поднимающийся пандус (ступеньки внизу сделаны в наши дни). Справа размещался огромный круг из стоящих вертикально плоских камней. Здесь располагались родовые могилы. В XIII в. до н. э., после постройки стены и опорной террасы, круг, находившийся первоначально за стенами цитадели, оказался внутри нее. Тогда же надгробья были подновлены, поставлены могильные камни с надписями, в результате чего место стало объектом культа (возникает интересная аналогия с «археологическими» работами по реставрации царских могил в Египте в середине XIII в. до н. э.). Принадлежали ли цари, найденные Шлиманом в шахтовых гробницах, к той же династии, что и Атриды, мы не знаем. Возможно, здесь лежали тела тех, кого легенда называла персеидами, потомками основателя города Персея. Кем бы они ни были, позднее цари из рода Атридов пожелали воспользоваться их гробницами, возможно, чтобы продемонстрировать свою связь с древними династиями. Вполне вероятно, что здесь совершались жертвоприношения.
Поднимаясь по пандусу, мы вспоминаем, что ниже, в упавших с верхней части холма обломках Шлиман нашел фрагменты красных порфирных фризов, из чего можно сделать предположение, что находившиеся слева от нас дворцовые строения украшали прекрасные каменные рельефы с резьбой в виде спиралей, розеток и пальметт. Пандус ведет к царским апартаментам, из которых открывается чудесный вид на равнину Аргоса. И хотя они не сравнимы по размерам и величию с египетскими или вавилонскими дворцами, все же они весьма отличаются от хеттского в «великой крепости» в Хаттусе: большой наружный зал оштукатурен, гипсовый пол, портик с колоннами и росписью. В тронном зале «щитовые» фрески и изображения войн и сцен осады. Здесь микенский царь примет послов, которые порадуются песням музыкантов с лирами и певцов, воспевающих великие деяния царя и его предков.
Конечно, наблюдательный визитер мог немало выяснить о микенских контактах. Он мог обнаружить захваченных во время пиратских рейдов азиатских рабынь, работающих в текстильных мастерских в нижнем городе. В домах (купцов?) он увидел бы пряности — «имбирную траву» из Сирии, тмин из Египта, кунжут из Месопотамии, семена сыти с Кипра. Он мог увидеть крашеные материи и приправы из Ханаана. Как в Пилосе или Кноссе, он встретил бы здесь уроженцев Египта, Кипра и Анатолии. Цари, как я подозреваю, не слишком отличаются друг от друга в своем отношении к царскому величию, будь они хеттские или англосаксонские. Трудно не воспринять увиденные архитектурные достижения как «имперские», требовавшие огромных затрат на «украшательства», на царские гробницы с официальным убранством, на все эти рельефы, колонны и ворота с геральдическими символами, сложнейшие укрепления, мосты и дорожные системы. Это не заштатное королевство, не монархия в маленьком городе-государстве. Богатство этой державы объяснимо только как прямое следствие ее власти над ближайшими соседями. Интересное свидетельство тому дает красный и зеленый мрамор, использованный в «сокровищнице Атрея». Сейчас известно, что красный мрамор, rosso antico, добывался в каменоломнях в Киприаноне на юге полуострова Мани на Пелопоннесе. Зеленый мрамор, похоже, добывали там же, в пяти каменоломнях, примерно в 3 милях от моря, где существовал небольшой микенский порт выше современной деревни Спира. Каменоломни эксплуатировались с XV в. до н. э. вплоть до эпохи Возрождения. Убранство «сокровищницы Атрея» показывает, что микенский царь был способен перевезти тонны камня с Мани в Арголиду — это 125 миль по морю и затем 10 миль по суше, вверх по равнине.
