Олег Платонов - Бич божий. Величие и трагедия Сталина.
С целью максимальной концентрации материальных, финансовых и трудовых ресурсов составлялись военно-хозяйственные планы, утверждаемые ГКО. Согласно им все большая часть национального дохода направлялась на оборону страны. В 1942 году на военные нужды использовалось 57—58% национального дохода (в 1940 году — 15), 68% продукции промышленности (в 1940 году — 26), 24% сельскохозяйственной продукции (в 1940 году — 9), 61% всей работы транспорта (в 1940 году — 16)[126]. Конечно, такая концентрация материальных ресурсов на нужды обороны привела к резкому падению и без того невысокого уровня жизни русского народа. Однако в условиях всенародной борьбы с жестоким врагом такое снижение было принято с пониманием и без ропота. Каждый русский человек понимал, что речь идет о самом существовании России, и поэтому чувствовал себя мобилизованным на войну, даже если и не был военнослужащим.
Героические усилия Русского народа, его способность к самопожертвованию и полной отдаче сил на общее благо обусловили тот факт, что, имея в 3—4 раза меньше стали и в 3—3,5 раза меньше угля, Россия в годы войны создала почти в 2 раза больше вооружения и боевой техники, чем Германия[127].
Среднегодовое производство танков и самоходных установок в СССР было почти в 2 раза больше, чем в Германии, в 4 раза больше, чем в Англии; орудий — в 6,3 раза больше, чем в Германии, в 1,5 раза больше, чем в США, и в 5,3 раза больше, чем в Англии; самолетов — в 1,7 раза больше, чем в Германии, и в 1,5 раза больше, чем в Англии. Все это в конечном счете и создало материальные предпосылки для великой победы Русского народа над германскими захватчиками.
Особо следует сказать о русском крестьянстве, взвалившем на себя, по образному выражению Ф. Абрамова, всю «советскую державу». В годы войны на государственном обеспечении постоянно находилось 60—80 млн человек, и прежде всего огромная армия. Потеря значительной части территории, недостаток, а во многих случаях почти полное отсутствие техники, использование ручного труда преимущественно женщин, стариков и подростков отражались на результатах сельскохозяйственного производства. Несмотря на тяжелый и упорный труд крестьян, уровень сельскохозяйственного производства в 1942—1943 годах составлял только 37—38% уровня 1913 года. Величайший подвиг крестьянства в том, что в годы Великой Отечественной войны, вырастив зерна на 43% меньше, чем в годы Первой мировой войны, оно сдало его государству в 3 раза больше, чем в 1914—1917 годах. И все это в условиях трехкратного сокращения (по сравнению с довоенным) уровня крестьянского потребления[128].
ГЛАВА 17
Вероломная политика союзников. — Секретный меморандум Черчилля. — тайные переговоры США и Англии с Германией. — Нежелание выполнять союзнические обязательства. — Оттяжка с открытием второго фронта. — Скромная роль ленд-лиза.
Героическая борьба Русского народа с германским нашествием усложнялась двуличной политикой, которую вели против России США и Великобритания.
Отношение правящих кругов Запада к СССР было самым вероломным. Они хотели, чтобы СССР и Германия обескровили друг друга, дабы США и Англия впоследствии уничтожили бы их обоих. Глава американских масонов, будущий президент США Г. Трумэн на следующий день после нападения Гитлера на СССР заявил, что если они увидят, что выигрывает Германия, то следует помогать России, а если — Россия, то надо помогать Германии, и, таким образом, пусть немцы и русские убивают друг друга как можно больше. Влиятельная американская газета «Нью-Йорк дейли ньюс» изобразила СССР и фашистскую Германию в виде двух змей, образовавших клубок и пожирающих друг друга. Под рисунком — подпись: «Не мешай им съесть друг друга»[129].
Абсолютное большинство западных политиков считало, что СССР долго не продержится в схватке с Гитлером. Прежде всего так думал У. Черчилль. Американский президент-масон Рузвельт говорил своему сыну: «Я знаю, насколько верит премьер (Черчилль) в возможность России выстоять в войне». И, щелкнув пальцем, показал ноль»[130].
В июле 1941-го помощник Рузвельта Г. Гопкинс посетил Сталина со специальным заданием президента. На Гопкинса произвели неотразимое впечатление личность Сталина и его непоколебимая уверенность в победе. Как вспоминал Г. Гопкинс: «Он (Сталин) ни разу не повторился. Речь его напоминала стрельбу его армий — уверенно и прямо в цель. Он поприветствовал меня несколькими словами по-русски. Коротко, крепко и гостеприимно пожал мне руку. Он тепло улыбнулся. Он не тратил попусту ни слов, ни жестов... Он не заискивал. Не сомневался. Он убеждал вас, что Россия устоит перед наступлением немецкой армии. Он подразумевал, что и у вас тоже нет никаких сомнений...»[131]
Свою убежденность в победе Сталин сумел внушить Гопкинсу, а тот Рузвельту. По настоянию Сталина и при поддержке Гопкинса был смещен целый ряд антисоветских лиц в американском представительстве в Москве.
В августе 1943 года президентский комитет по вопросам СССР докладывал Рузвельту: «Поскольку Советская Россия является решающим фактором в войне, ей должно быть предоставлено всевозможное содействие и должны быть предприняты все усилия для установления с нею дружеских отношений. Развивать и поддерживать с Россией дружеские отношения крайне важно и потому, что она, без сомнений, будет главенствовать в Европе после победы над фашистами».
Тем не менее позиция США в годы войны носила вероломный характер. Советская разведка получала на этот счет множество доказательств. Однажды в советское консульство в Нью-Йорке пришел бывший полковник Русской армии, в свое время эмигрировавший в США. Он сообщил, что его сын, работавший в Управлении стратегических служб (американская разведка), рассказал ему, как сотрудники этого ведомства проводят беседы с русскими и украинскими эмигрантами, собирают информацию о портах на Дальнем Востоке,
Севере и Юге Советского Союза, об имеющихся у них там родственниках и знакомых. Сын полковника также сказал, что «американцы готовятся к возможной высадке войск в России якобы на тот случай, если сопротивление Красной Армии будет сломлено и Восточный фронт развалится».
Доживавший на чужбине свой век, русский патриот дрожащим, прерывающимся голосом заключил: «Такого вероломства со стороны американцев я не ожидал. Это же готовится удар ножом в спину России. Остерегайтесь американцев!»[132]
Во время войны американское правительство запрещало своим компаниям продавать СССР ряд стратегических материалов, и прежде всего никель, необходимый для работы советских авиационных заводов. Впоследствии руководитель КГБ генерал Ф.Д. Бобков отмечал: «Видимо, руководителям США было выгодно превосходство немцев в воздухе, а на земле — они отлично это знали — Германии нас не так-то легко победить»[133].
Стараясь использовать войну в своих интересах, англо-американские союзники всеми возможными способами стремились, с одной стороны, как можно дольше затягивать открытие второго фронта, рассчитывая на окончательное истощение главных воюющих держав, а с другой — убедить советское руководство отвести войска с тех территорий, которые Англия и США считали сферой своих национальных притязаний (Закавказье, Иран, Приполярье). В этих стремлениях Англии и США совершенно отчетливо чувствовалось их желание ослабить как можно сильнее не только Германию, но и СССР. США, например, стремились вступить в войну лишь в тот момент, когда обе стороны будут измотаны до крайности или одна из них станет решительно побеждать другую. Роль США в войне, стоившей России огромных жертв, американский президент Ф. Рузвельт рассматривал в категориях азартного игрока, для которого жестокие страдания десятков миллионов русских людей ничего не стоили. Он цинично объяснял своему сыну: «Ты представь себе, что это футбольный матч. А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки — это русские, китайцы и в меньшей степени англичане. Нам предназначена роль игроков, которые вступят в игру в решающий момент... Я думаю, что момент будет выбран правильно»[134].
Уже с осени 1941 года англо-американские войска имели все возможности открыть второй фронт в Европе. Однако намеренно не делали этого, сберегая силы до того момента, когда ослабленные СССР и Германия будут вынуждены подчиниться диктату свежих военных сил США и Англии. В штабах этих стран были разработаны планы операций против Германии, которые ставились в обязательную зависимость от двух условий:
1) если положение на русском фронте станет отчаянным, т. е. успех германского оружия будет настолько полным, что создастся угроза неминуемого краха русского сопротивления. В этом случае атаку на Западе следует рассматривать как жертву во имя общего дела;
