Наталья Горбаневская - Полдень: Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади
Великанова: Во время обыска я видела доску, на которой было что-то написано.
Поздеев: Выходили ли машины из Кремля?
Великанова: Нет, машины из Кремля проехали много позже. Я была там еще минут двадцать.
Поздеев: Сколько лет вы состоите в браке?
Великанова: 18 лет. У нас трое детей: 10, 12 и 15 лет.
Адвокат Каминская: Ставился ли на предварительном следствии вопрос, как реагировали ваш муж и другие подсудимые на действия задерживающих их лиц?
Великанова: Меня потрясло, что они не сопротивлялись: их били ногами – они не реагировали, как будто они не на этом свете.
Прокурор: Не пытались ли вы отговорить вашего мужа?
Великанова: Я не считала себя вправе его отговаривать, если это его убеждение и он действовал по велению совести. Кроме того, на следствии я сказала, что отговаривать было бы бесполезно, так как он очень упрям.
Адвокат Монахов: Кто-либо опознал человека, который избивал Файнберга?
Великанова: Панова опознала его вчера около суда, но он очень быстро скрылся.
Прокурор: Уточните содержание разговора с мужем 25 августа утром.
Великанова: Муж сказал, что он собирается протестовать в районе Василия Блаженного. Я спросила, один ли он будет. Он сказал, что, возможно, будут другие люди.
Прокурор: На предварительном следствии вы показали, что «муж сказал, что он не может молчать» и что он идет на Красную площадь, где «они будут протестовать».
Великанова: Это моя неточность. Я пошла на Красную площадь, где, по словам мужа, он собирался протестовать. Я просто предполагала, что он будет не один, поэтому и сказала «они». Я пошла туда, потому что я должна была видеть, как все это будет. Я позвонила своей подруге Медведовской и позвала ее с собой. В это время мне позвонила другая подруга, Панова. Она сама захотела меня видеть, и я ее тоже пригласила на Красную площадь. С Медведовской я встретилась у метро, а Панову увидела уже на Красной площади.
Прокурор: Что было написано на доске, найденной при обыске?
Великанова: На доске можно было разобрать: «Долой интервенцию из ЧССР».
Допрос свидетеля Медведовской Ирины Теодоровны
Медведовская: Я знакома только с Бабицким – он муж моей соученицы и сослуживицы, я работаю вместе с Великановой в Вычислительном центре Главмосавтотранса. Остальных подсудимых не знаю. 25 августа я вместе с Татьяной Великановой была на Красной площади и видела, как группа лиц выражала свой протест относительно событий в Чехословакии. Они сели спиной к Лобному месту. Развернули лозунги. Почти сразу раздался свисток и к ним бросились две группы мужчин и стали их бить. Они не вставали и не реагировали. Я видела одного милиционера, который сначала побежал в сторону демонстрантов, но тут же побежал обратно к Спасским воротам и стал нажимать кнопку.
Адвокат Поздеев: Какой разговор состоялся у вас с Великановой?
Медведовская: Она сказала мне, что ее муж собирается выразить протест против ввода войск в Чехословакию.
Поздеев: Говорила ли она о том, что там будет кто-то еще?
Медведовская: Нет, только о нем.
Поздеев: Оказывали ли подсудимые сопротивление, слышали ли вы с их стороны выкрики?
Медведовская: Никто сопротивления не оказывал, выкрики не слышала.
Адвокат Поздеев: Сколько народу было около Лобного места?
Медведовская: Не очень много.
Адвокат Монахов: Не было ли остановок транспорта?
Медведовская: Остановок транспорта не было, транспорта вообще не было.
Бабицкий: Как близко к нам подбежал милиционер?
Медведовская: Милиционер только направился в сторону демонстрантов и тут же, не задерживаясь, повернул к Спасским воротам. Как близко подбежал, затрудняюсь ответить.
Прокурор: Какова была цель вашей поездки, не показалась ли вам странной ее просьба?
Медведовская: Меня попросила поехать моя подруга, видимо, ей было трудно одной. Просьба странной не показалась.
Прокурор: Действия мужа вашей знакомой не показались вам странными?
Медведовская: Странными – нет, необычными – да.
Допрос свидетеля Лемана Михаила Владимировича
Леман: Лично никого из подсудимых не знаю. Я вышел из дома и пошел через Красную площадь. Примерно в 12.03—04.
Около Лобного места увидел толпу. Я заинтересовался, подошел ближе. Я увидел какую-то возню. Хотел позвать милиционеров, но милиционера близко не было. Увидел две машины – служебные «Волги». Мимо меня к машине протащили человека в белой рубашке. Я решил, что мне здесь делать нечего, и решил уйти. Сделал два шага в сторону. В это время меня схватили, заломили руку назад, ударили два раза по шее. В это время я слышал диалог: «Этот?» – «Нет, не этот». – «Нет, этот». После чего меня затолкали в машину и отвезли в милицию.
Адвокат Монахов: Вас ударили по шее каким-то приемом?
Леман: Не знаю, ударили ребром ладони.
Монахов: Почему вы решили, что машины служебные?
Леман: Я живу около Красной площади и знаю, что движения там нет, разрешен проезд только служебным машинам.
Богораз: Припомните, с какой просьбой я обратилась к вам в отделении милиции.
Леман: «Позвоните Якиру и скажите, чтобы сын не волновался».
Богораз: Вы знакомы с Якиром?
Леман: Никогда раньше фамилию Якира не слышал.
Богораз: Как я была одета?
Леман: В брюках, сверху не помню.
Литвинов: О чем мы все просили в милиции?
Леман: О судебно-медицинской экспертизе для Файнберга. Меня вызвали на допрос, и я не знаю, удовлетворили ли эту просьбу.
Литвинов: Где вы живете?
Леман: Я живу на улице Куйбышева.
Делоне: Подтверждаете ли вы свои показания, что кто-то ударил человека в зеленой рубашке?
Леман: Я видел, как замахнулись и ударили со всей силы, затем увидел окровавленное лицо.
Дремлюга: Ударили Файнберга рукой?
Леман: Ударили рукой, а били ли ногой – я не видел.
Прокурор: Уточните, когда вы вышли на Красную площадь, вы на предварительном следствии сказали, что в 12.15.
Леман: Я вышел из дома с боем часов, а свою длительность пути я специально потом проверил – это примерно две-три минуты.
Прокурор: Придя вечером к Якиру, увидели ли вы кого-нибудь из лиц, которых вы видели на площади?
Леман: Никого. На улице шел дождь. Я пришел, минуты две протирал очки, передал просьбу и вышел.
Прокурор: На предварительном следствии вы показали, что в коридоре промелькнула Татьяна Баева.
Леман: Я сказал, что возможно, что это была Баева.
Прокурор ( Богораз ): Почему вы обратились с просьбой именно к Леману?
Богораз: Потому что Леман был человек случайный, а в отношении других я не была уверена, что их отпустят.
Прокурор: Почему вы просили сообщить Якиру, а не кому-нибудь из родственников?
Богораз: Никого из родных в это время не было в Москве.
Прокурор: Почему вы на допросе 25 августа не сказали о данном вам поручении?
Леман: Я не придал этому значения.
Судья ставит в известность стороны, что свидетель Веселов выехал из Москвы в командировку, свидетель Кузнецов находится в больнице, свидетель Богатырев выехал из Москвы, свидетель Васильев отсутствует по неизвестным причинам.
Дополнительные вопросы к подсудимым
Адвокат Монахов ( Дремлюге ): Каково состояние здоровья вашей матери и брата?
Дремлюга: Она очень больна и вряд ли дождется моего возвращения. Брат – после того, как его избили в милиции, – психически больной человек.
Монахов: За что вас исключили из института?
Дремлюга: Во-первых, за письмо-протест Ильичеву. Во-вторых, из-за шутки: мне принесли пакет, якобы как сотруднику госбезопасности, а потом меня обвинили, что я «издевался над званием советского чекиста».
Прокурор: Когда был приговор и когда вас исключили из института?
Дремлюга: Исключили через год после приговора.
Предъявляются вещественные доказательства – плакаты, флажок на обломанном древке, древко от флажка, кисточка, тушь, гуашь.
Адвокат Поздеев ( Бабицкому ): Мог ли этот плакат на чешском языке поместиться в вашем кармане?
Бабицкий: Наверно, нет.
Дополнительные ходатайства
Ходатайство Богораз:
