Александр Суворов. Первая шпага империи - Замостьянов Арсений Александрович
Наиболее сильным оставалось левое крыло французской армии: в дивизиях Домбровского, Руска и Виктора насчитывалось до 14 000 человек. В состав дивизии генерала Домбровского входили два пехотных батальона первого польского легиона, остатки разгромленных третьего, стрелкового и гренадерского батальонов первого польского легиона, второй батальон 8-й лёгкой полубригады, два неполных эскадрона польской кавалерии. Дивизию усилили два батальона из дивизии Руска — около 1300 человек. Поддерживали Домбровского, находясь в ходе предполагаемого сражения под командованием польского генерала, два батальона дивизии Ватрена — ещё около 1300 человек.
Домбровский в те часы пытался действовать самовольно, на свой страх и риск. Он не пустился в наступление через Треббию в 9 утра, ожидал подкрепления из дивизии Руска. И вообще считал наступление широким фронтом на сильные русские позиции малоперспективным. Поляк предлагал наступать единым усиленным кулаком через Боббио, где можно было получить поддержку дивизии Лапуапа и двигаться на соединение с армией Моро, после чего можно было действительно разгромить армию Суворова. Однако ему приходилось выполнять приказ Макдональда.
Около 10 часов 8 июня Домбровский перешёл Треббию у Ривальты и начал обходить правый фланг суворовской армии. Он намеревался оттеснить Багратиона к Туне, где его ждали войска Руска. Битва у Туны дала бы возможность Домбровскому обойти русские позиции и ударить с тыла. Одновременно началось наступление французских колонн по всему фронту. Впереди рассыпным строем двигались стрелки, кавалерия располагалась между колоннами. С правого берега атаку поддерживала артиллерия. Бой против дивизии Домбровского принял авангард Багратиона: два казачьих полка, шесть пехотных батальонов и шесть эскадронов австрийских драгун. Домбровскому удалось создать численное превосходство на своём участке фронта: в его батальонах на поле боя двинулось около 4000 человек. Бой проходил с переменным успехом: сначала Багратиону удалось разбить правый фланг Домбровского, затем польско-французские части заставили русских отступить. Казаки и драгуны снова атаковали Домбровского с флангов, а пехотные батальоны двигались по центру. Багратион ударил стремительно — и домбровцы не выдержали атаки. Они отступили за Треббию, а Багратион захватил 400 пленных, 3 знамени и пушку. Князя легко ранили в плечо, но он не покинул поля боя. Это был крах дивизии Яна Домбровского, которая больше не участвовала в наступательных движениях. К чести польского генерала, отступая, он раз за разом восстанавливал боевые порядки поредевших войск и оказывал сопротивление наступавшим силам Багратиона. Дважды под ним убивали лошадь, были и ранения, при этом польский генерал не сдавался и не терял самообладания. Неслучайно при отступлении с берегов Треббии именно Домбровскому, как отлично проявившему себя в сражениях генералу, Макдональд и Виктор поручили ответственное командование арьергардом. На том же участке боя, в районе Казалиджио, дивизии Виктора и Руска атаковали войска генерала Швейковского. Пятнадцать французских батальонов сражались с пятью русскими. Под палящим солнцем изнурённый полк Розенберга попал в окружение и бился из последних сил. Генерал Розенберг прискакал к Суворову, моля об отступлении. Суворов лежал в тени большого валуна, отдыхая от жары. Известны слова полководца: «Видите этот камень? Попробуйте его сдвинуть. Не можете? Вот так и русские не могут отступить!». Привычный приказ Суворова — ни шагу назад — следовало исполнять. Прискакал к главнокомандующему и Багратион. Его доблестные войска до крайности утомились боем с Домбровским. До половины войск не могли продолжать сражение. Суворов потребовал коня и вместе с Багратионом сам поскакал к войскам. Милютин писал: «Лишь только солдаты увидели старого фельдмаршала — вдруг всё преобразилось; ружья начали стрелять; затрещал беглый огонь; забили барабаны; откуда взялись силы у людей!».
Внезапный удар ведомых Суворовым войск Багратиона во фланг и тыл дивизий Руска и Виктора решил судьбу боя. Французы отступили, план массированного наступления на левом фланге сорвался.
На центральном участке дивизия Монришара схлестнулась в штыковом бою с колонной Ферстера. В разгар схватки во фланг французам ударила прибывшая австрийская конница Лихтенштейна. Монришар отступил и закрепился на правом берегу под защитой артиллерийских батарей.
На левом крыле наступление вели французские дивизии Сальма и Оливье. Предпринял Макдональд и отвлекающий манёвр, двинув дивизию Ватрена через Треббию на Календаско. Это движение должно было отвлечь войска с левого фланга союзной армии.
Мелас считал, что его войска не сумеют сдержать наступление трёх французских дивизий. На его донесение с вопросом «Куда отступать?» Суворов ответил парадоксально и непреклонно: «В Пьяченцу». Значит, даже о временном отступлении не шло и речи. Если уж удалось опрокинуть наиболее сильную группировку французов на фланге Багратиона, то на левом фланге Суворов нисколько не сомневался в успехе. После разгрома дивизии Монришара с центра были перемещены хорошо проявившие себя в бою эскадроны князя Лихтенштейна. В эти дни кавалерия Лихтенштейна и русские казаки действовали окрылённо. Они атаковали левый фланг дивизии Оливье, чем привели французов в панику. Вслед за Оливье за Треббию отступила и дивизия Сальма. Хотя попытку форсирования Треббии, которую предпринял Мелас, французы отбили. Началась перестрелка войск, стоявших на противоположных берегах Треббии.
Рейд дивизии Ватрена, которому удалось на время занять Календаско, провалился. Генерал Отт встретил его небольшой группировкой — один гусарский полк и один батальон. Узнав об отступлении других французских сил, Ватрен тоже метнулся за Треббию, оставив Отту 300 пленных… К 18 часам вечера наступление французов было отбито по всему фронту. Несмотря на переутомление войск, Суворов намеревался биться до победы. Наступление назначили на 5 часов утра 9 июня. Хотя ещё ранее Макдональд провёл военный совет, на котором галлы приняли решение отступать. Сам генерал Макдональд, несмотря на незалеченную моденскую рану, предлагал сражаться до последней капли крови, чтобы победить или умереть. Однако на совете он остался в одиночестве. Из тринадцати дивизионных и бригадных генералов одиннадцать страдали от ран: особенно тяжёлое ранение получил Руска, а генералу Оливье пришлось ампутировать ногу. К тому времени Суворов свёл на нет все успехи похода Макдональда: усиленные войска Гогенцоллерна и Кленау снова заняли Модену, Парму, Реджио… Госпитали оказались переполнены ранеными: их у французов насчитывалось не менее 10 000. На исходе были и артиллерийские снаряды. Армия не верила в успех. Ночью Неаполитанская армия начала общее отступление во главе с авангардом генерала Монришара. Они двигались к реке Нуре. Суворов понял, что наступление, назначенное на 5 утра, потеряло актуальность, и уже в 4 часа предпринял преследование отступавших войск. Он наставлял: «По переправе чрез реку Треббию сильно бить, гнать и истреблять неприятеля холодным ружьем; но покоряющимся давать пардон подтверждается».
Войска Макдональда отступали двумя колоннами. По направлению на Понтенуре их преследовали утомлённые австрийцы, не достигшие значительных успехов. Русские части, в которых находился и Суворов, гнали французов по направлению на Сен-Джорджио и настигли части дивизии Виктора, которую удалось наголову разбить.
Суворов делился впечатлениями о трёхдневном сражении с эрцгерцогом Карлом: «Это сражение было самым жарким. Вся река Треббия была в огне, и только высокая храбрость нашей армии могла победить противника, дравшегося с отчаянным сопротивлением». Пройдёт много лет — и заслуженный маршал Франции Макдональд скажет в Париже российскому послу графу П. А. Толстому: «Хотя император Наполеон не дозволяет себе порицать кампанию Суворова в Италии, но он не любит говорить о ней. Я был очень молод во время сражения при Треббии. Эта неудача могла бы иметь пагубное влияние на мою карьеру. Меня спасало лишь то, что победителем моим был Суворов». Не думаю, что это признание Макдональда объяснялось одной дипломатической необходимостью.
