Лесли Гровс - Теперь об этом можно рассказать; История Манхэттенского проекта
Из бесед с англичанами в тот период нам стало ясно, что они не в состоянии начать крупные атомные исследования или организовать массовое производство делящегося материала, пока идет война. Обеспокоенные все уменьшающимся количеством сведений, поступавших от нас (это происходило в силу моего указания направлять им лишь ту информацию, которая необходима с точки зрения наших с ними общих военных интересов), они организовали все усиливающийся нажим на меня и Буша, утверждая, что сотрудничество должно быть полным, независимо от требований военного времени.
Они сами, однако, создавали многие прецеденты, позволявшие нам отвергать их аргументы. Как указывал Конэнт, они не сообщили нам о своем секретном методе обезвреживания бомб и о некоторых других результатах, в которых мы были заинтересованы. Они объясняли свое поведение тем, что эти сведения не смогут оказаться полезными для военных целей США. Поэтому мы не испытали никаких угрызений совести, когда решили, что сведения о работах Манхэттенского проекта не окажутся полезными для участвующей в войне Великобритании. Эйкерс и его коллеги были разочарованы такой трактовкой политики военного сотрудничества. В тот период, когда обмен информацией был практически прекращен, т. е. в декабре 1942 г., Комитет по военной политике направил президенту отчет, в котором давалась характеристика работ проекта в целом. В этом отчете указывалось на необходимость более четких инструкций о будущих отношениях с англичанами и канадцами и предлагалось на выбор три возможных варианта:
1) запрещение всякого обмена информацией;
2) полная свобода обмена информацией как в области научно-исследовательских работ, так и в области производства с разрешением обмена специалистами;
3) ограниченный обмен информацией в пределах, определяемых возможностями страны, получающей информацию, ее немедленно использовать.
В пользу третьего варианта высказывалось большинство. Этот вариант был утвержден президентом и составил основу нашего дальнейшего сотрудничества с англичанами.
Примерно в то же время Эйкерс в письме к Конэнту, еще раз излагая свои взгляды, которые он уже высказывал мне и Бушу, выразил свое глубокое беспокойство ограничениями, наложенными на обмен информацией, и писал: "Британская группа всегда надеялась, что самый тесный контакт должен поддерживаться не только в области исследований, но и в области производства".
Если бы англичане, и в частности Эйкерс, не обнаруживали столь явного интереса к материалам, имевшим ценность в основном в условиях послевоенной ситуации, существовавшие нормы обмена информацией, может быть, и не были бы изменены. Переговоры провалились только потому, что англичане отказались согласиться с нашим принципом: сотрудничество должно было подчиняться интересам быстрейшего окончания войны, а не послевоенным интересам стран. Я решил, что, поскольку отсутствует какое-либо официальное соглашение по данному вопросу, для продолжения передачи англичанам информации, за исключением той, которая не противоречит указаниям президента, у нас нет никаких оснований и оправданий. Естественно, англичане не были в восторге от такого решения и предприняли еще одну попытку изменить его.
Черчилль обратился непосредственно к Рузвельту. С целью достигнуть общности точек зрения в Белом доме 25 мая 1943 г. было созвано совещание, на котором присутствовали Гарри Гопкинс, Буш и Черуэлл, являвшийся во время войны консультантом Черчилля по вопросам науки. На этом совещании Черуэлл вполне откровенно дал нам понять, что главной причиной английских требований в области информации являются военные интересы Великобритании в послевоенный период. Он отрицал наличие каких-либо экономических интересов его страны в этом направлении. "Если Великобритании, -- сказал он, -- не будет передана соответствующая оборонно важная информация, необходимая ей с точки зрения ее послевоенных задач, англичане, возможно, будут вынуждены переключать часть своих военных ресурсов на самостоятельное решение тех же проблем".
Попытка Черчилля добиться полной отмены всех ограничений была готова увенчаться успехом 20 июля, когда Буш получил от президента письмо, содержащее такие слова: "Хотя я обеспокоен крайней важностью всемерного сохранения секретности в этой области, но все же думаю, что наше взаимопонимание с англичанами допускает неограниченный обмен любой информацией". Новая точка зрения президента полностью отвергала утвержденные им всего шесть месяцев назад рекомендации Комитета по военной политике.
Буш не смог получить, однако, это письмо вовремя, так как находился в Лондоне. Когда Черчилль пригласил его для обсуждения вопроса об обмене, Буш ответил, что, поскольку военный министр США Стимсон и Бэнди также находятся в Англии, они должны принять участие в таком обсуждении. Совещание состоялось 22 июля.
К этому моменту Буш все еще не знал о намерениях президента допустить свободный и полный обмен с англичанами в области атомных исследований. Упомянутое письмо Рузвельта получил Конэнт, действовавший временно в качестве главы ОСРД, который просил передать его содержание Бушу в Лондон. Однако искажения при передаче этого сообщения помешали американским представителям в Лондоне правильно понять содержание этого указания президента.
Еще до намечаемого совещания Конэнт писал: "Решение о свободном обмене с англичанами по работам комитета С-1 является ошибкой. Сделанное ранее официальное предложение американского правительства, я убежден, наилучшим образом служит как интересам победы, так и национальным интересам США. Мне остается только надеяться, что президент пересмотрел свое решение по вопросу, который может иметь решающее значение для будущего Соединенных Штатов Америки, не оценив со всей тщательностью потенциальных возможностей разрабатываемого нами оружия, как и всей сложности нашей программы. По моему мнению, возобновление обмена информацией с англичанами не только не поможет делу победы, а усугубит трудность сохранения секретности".
Я полностью разделял его мнение.
На совещании 22 июля англичане были представлены премьер-министром Черчиллем, Андерсоном (ответственный сотрудник правительства, занимавшийся вопросами атомной энергии) и Черуэллом. Представителями США были Стимсон, Буш и Бэнди. Открывая совещание, Черчилль предложил подвергнуть полному пересмотру всю проблему обмена информацией в этой области. Он особенно подчеркнул отсутствие у его страны каких-либо экономических интересов в области использования атомной энергии и высшую заинтересованность ее в деле обеспечения в будущем независимости перед лицом международного шантажа, к которому, вероятно, сможет прибегнуть Россия (как свидетельствует история развития международных отношений в послевоенное время, к атомному шантажу прибегали империалистические державы. Не кто иной, как Черчилль, своей печально известной речью в Фултоне положил начало "холодной войне" и способствовал усилению недоверия между государствами. -- Прим. ред.). После подробного обсуждения Черчилль несколько изменил свою позицию, согласившись с тем, что обмениваться следует лишь той информацией, которая полезна и необходима для военных усилий союзников, сняв таким образом основные возражения против нашей позиции. Он предложил проект соглашения между ним и Рузвельтом, состоявший из следующих пунктов:
1) полный обмен устанавливается в тех случаях, когда работа является, по существу, совместной;
2) оба правительства обязуются не использовать изобретения (речь идет о бомбе. -- Прим. перев.) друг против друга;
3) оба правительства обязуются не передавать третьей стороне информации без согласия партнера;
4) оба правительства обязуются не использовать атомного оружия против третьей стороны без согласия партнера;
5) информация по экономическим и промышленным вопросам, направляемая в Великобританию, будет направляться в соответствии с теми ограничениями, которые президент США сочтет необходимыми и удовлетворяющими интересам обеих сторон, и исходя из того, что основная часть расходов лежит на США.
Я никогда не считал справедливыми высказывавшиеся время от времени суждения, что в пункте четвертом был заключен некий тайный смысл. Что касается пятого пункта проекта, то он появился благодаря желанию британского правительства устранить все подозрения, которые могли возникнуть по поводу его позиции после "смелой" миссии Эйкерса.
После дополнительного обсуждения Стимсон согласился представить предложение Черчилля Рузвельту. Вскоре Стимсон получил от Черчилля письмо, в котором тот сообщал, что он получил от президента письмо, где предлагалось послать в Вашингтон английских представителей для "оформления возобновления сотрудничества". Для этой цели английский премьер выделил Джона Андерсона, который должен был передать президенту проект соглашения, предложенного Черчиллем на совещании 22 июля. Я не знаю, когда успел Стимсон сообщить президенту о переговорах в Лондоне, но едва ли это случилось до его возвращения в США (31 июля). Таким образом, президент еще раз (из-за тесного контакта с Черчиллем) вторгся в сферу дел, о которых он был не полностью информирован.
