Анатолий Уткин - Дипломатия Франклина Рузвельта
Урегулирование отношений с японцами оказалось невозможным по нескольким причинам. Во-первых, они уже закусили удила, и возможности компромисса, столь желанные еще год-два назад, оказались лишь препятствием в уникальном мире 1940 года. Во-вторых, Америка уже почти удалилась из Азии де-факто, и юридическое подкрепление мало что давало в конкретной плоскости. В-третьих, с подготовкой трехстороннего пакта Япония связала себя узами лояльности с Германией и Италией и не могла быть достаточно гибкой с США. Идти на компромисс с Америкой, союзником Англии, означало косвенно поддерживать последнюю, антагониста Германии в Европе.
Путь военной экспансии теперь виделся японским действий со стороны Японии. В самом кабинете военный министр Стимсон согласился с английским предложением послать военно-морской флот в направлении голландской Восточной Индии. Противоположная фракция (а именно: американские военные и руководившие дипломатическим ведомством Хэлл и Уэллес) полагала, что посылка эскадры в Сингапур и полное эмбарго на поставки нефти только спровоцируют Японию на решительные действия в условиях, когда американские силы еще не готовы. К тому же не ясно было, как пойдет развитие германской политики, и эта неясность означала, что Америка должна быть готова к различным вариантам хода событий. Поэтому дипломаты и военные не соглашались с фракцией Стимсона, Моргентау и Икеса.
На данном этапе президент склонялся скорее к позиции сторонников энергичных действий. В беседе с министром военно-морского флота Ноксом 8 октября он сказал, что если Япония ответит агрессивными действиями на открытие англичанами бирманской дороги, то Соединенные Штаты должны будут объявить полное эмбарго в торговле с Японией. Президент шел еще дальше, он обсуждал с Ноксом возможность посылки военно-морских патрулей в морское пространство между Гавайями, Филиппинами, Самоа, голландской Ист-Индией и Гонконгом с тем, чтобы показать, какую угрозу могут представить американские корабли для разветвленной японской торговли. Именно в это время Рузвельт отказался вернуть тихоокеанский флот в Сан-Диего.
Чтобы полностью представить себе ситуацию, в которой Рузвельт вырабатывал дипломатический курс США, нужно помнить, что Англия находилась в отчаянном положении после июня 1940 года. У. Черчилль не жалел слов при описании того, что он называл "делом жизни или смерти". Британский премьер-министр уведомлял президента 18 июня, что захват Германией европейского побережья от Норвегии до Ла-Манша, добавление сотни итальянских подводных лодок к 55 германским в морях и океанах, потеря Англией половины эсминцев - все это в серьезной степени ослабило способность англичан выстоять, отразить вторжение и защитить свободу на морях. В июле 1940 года Франклин Рузвельт говорил, что шансы милитаристам единственно возможным. Поэтому американские действия не предотвратили подписания Японией трехстороннего пакта с Германией и Италией 27 сентября 1940 года. Все три подписавшие так называемый "стальной пакт" державы дали друг другу обещание взаимопомощи в случае, если кто-то будет атакован страной, в настоящее время не вовлеченной в европейский и японо-китайский конфликты. Было очевидно, что одна из главных целей этого договора предотвратить помощь Соединенных Штатов Англии в войне с Германией в Европе и гарантировать Японии создание Великой Восточноазиатской сферы сопроцветания.
Итак, чтобы иметь гарантии увеличения зоны своего влияния в Азии, Япония окончательно решила связать судьбу с выигрывающей коалицией в Европе.
Правительство Ф. Рузвельта постаралось приуменьшить значение трехстороннего договора. Госсекретарь Хэлл заявил, что пакт "не меняет существенно ситуацию, имеющую место уже несколько лет". Видимо, в этом была доля правды, но в основном К. Хэлл выдавал желаемое за действительное. Договор трех фашистских государств значительно влиял на всю мировую обстановку. По крайней мере, его подписание означало для США, что в случае своего вступления в войну они будут вынуждены вести боевые действия на двух фронтах - в Европе и в Азии. Хотя К. Хэлл определенным образом бравировал перед корреспондентами, государственный департамент в ноябре 1940 года предложил всем американским подданным покинуть страны Дальнего Востока.
"Стальной пакт" вызвал серьезные дебаты внутри правящих кругов США. Фракция сторонников энергичного курса (а именно: военный министр Стимсон, министр финансов Моргентау, министр внутренних дел Икес) потребовала "прямых действий, которые показали бы Японии, что мы имеем в виду дело, что мы по меньшей мере не боимся ее". Лондон поддержал эту фракцию тем, что объявил 11 октября о новом открытии бирманской дороги в Китай, как бы говоря, что англосаксонские союзники придут на помощь китайцам. Черчилль предложил президенту Рузвельту послать военную эскадру (как он писал, "чем больше, тем лучше") в Сингапур для предотвращения военных Англии выжить равняются "одному из трех". Но Черчилль утверждал (7 августа 1940 года), что, если даже Англия будет завоевана, ее военно-морской флот станет защищать империю, и эту решимость англичан учли в Вашингтоне.
Тринадцатого августа, преодолев сомнения и различные соображения политического характера, президент Рузвельт послал премьеру Черчиллю телеграмму, что он считает возможным немедленную передачу Англии 50 старых эсминцев, 20 торпедных катеров и 10 самолетов. В обмен просил (1) уверения (президент обещал их не афишировать) в том, что британский флот не будет ни при каких обстоятельствах сдан Германии и (2) обязательство передать Соединенным Штатам в аренду на 99 лет военно-морские и военно-воздушные базы Англии в Западном полушарии. Мы видим, что Рузвельта заботила консолидация американской мощи в Центральной Америке, в Карибском бассейне, и он считал получение английских баз необходимым для упрочения американских стратегических позиций в мире. Сделку по поводу обмена старых эсминцев на английские базы Рузвельт назвал "самым важным шагом по укреплению нашей национальной обороны со времен покупки Луизианы".
Мировая обстановка той осени 1940 года не внушала особых надежд Америке. Не связав свою судьбу с Англией, американцы все же исключали для себя союз с Германией - слишком много противоречий разделяло эти страны. А Германия шла от триумфа к триумфу. Центральная и западная части европейского континента находились под ее контролем. Обратившись к Атлантике, немцы быстро увеличили объем потопляемых судов. Англия стояла перед враждебным континентом в одиночестве. Ее промышленное производство сокращалось. Берлин прибирал к рукам Виши и наращивал давление на Франко.
Бомбардировки Лондона заставили Черчилля спуститься на десять метров ниже поверхности земли. Здесь, в спартанской обстановке, он не терял своего изумительного красноречия, председательствуя на различных экстренных советах. Из-под его руки выходили ясные и лаконичные приказы, это был действительно "звездный час" Черчилля. Когда бомбардировки достигали своего пика, он взбирался в стальном шлеме на крышу, снимал противогаз и демонстративно закуривал сигару. Но Лондон горел, и ничего, казалось, не могло спасти судьбы Англии. Все же в эти дни самых внушительных успехов немцев на западном фронте голос Черчилля многое значил для американцев: "Мы пойдем до конца. Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем охранять наш остров, чего бы это нам ни стоило, мы будем сражаться на пляжах, мы будем сражаться на месте высадки, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах. Мы никогда не сдадимся".
Рузвельта восхищало многое в английском премьере. Он сравнивал даже распорядок дня Черчилля со своим. Тот просыпался довольно поздно, читал в постели донесения и телеграммы. Встав, совещался с помощниками, затем устраивал многолюдный ланч, спал пополудни, просыпался к новым спорам, затем выезжал осмотреть разрушения и за полночь диктовал, дискутировал, рассуждал. Вокруг Черчилля в эти недели сформировался тот круг советников и помощников, с которыми он прошел всю войну. Генерал Исмей возглавлял военный секретариат, сэр Джон Дил председательствовал в имперском генеральном штабе, лорд Маунтбеттен стал руководить объединенными операциями, Антони Иден взял в свои руки Форин оффис (его прежний глава лорд Галифакс стал послом Англии в Вашингтоне), финансами заведовал сэр Кингсли Вуд, внутренние дела находились в ведении К. Этли и Г. Моррисона.
До этого времени Рузвельт и Черчилль встречались лишь один раз, в годы первой мировой войны (Рузвельт говорил, что хорошо помнит эту встречу, а Черчилль - что не помнит). Но почерк друг друга им был уже знаком/Черчилль мог послать через океан телеграмму в два часа пополуночи, она поступала прямо в американское посольство в Лондоне, а оттуда через специальные шифровальные машины в Белый дом, и президент иногда получал ее, еще не успев заснуть. Тогда утром Черчилля ожидал ответ.
