Старообрядцы и евреи. Триста лет рядом - Бондаренко Григорий Владимирович
ЕВРЕЙСКИЙ И СТАРООБРЯДЧЕСКИЙ СЛЕД В БИОГРАФИИ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА
О том, что в роду Владимира Набокова (1899–1977), автора знаменитой «Лолиты», были старообрядцы, известно не только из работ биографов, но и со слов самого писателя. Говоря о своей матери, Елене Ивановне Рукавишниковой, в книге «Другие берега» (1954) Набоков сообщает: «Среди отдаленных ее предков, сибирских Рукавишниковых (коих не должно смешивать с известными московскими купцами того же имени), были староверы, и звучало что-то твердо-сектантское в ее отталкивании от обрядов православной церкви. Евангелие она любила какой-то вдохновенной любовью, но в опоре догмы никак не нуждалась; страшная беззащитность души в вечности и отсутствие там своего угла просто не интересовали ее». Несколько иначе Набоков пишет о предках матери во второй главе окончательной английской версии воспоминаний «Память, говори» (Speak Memory, 1966): в английском варианте староверы не упоминаются – возможно, по той причине, что этот термин ничего бы не сказал досужему английскому читателю.
О предках матери Набокова и о связи их с Сибирью мы читаем в книге мемуаристки Татьяны Толычевой о прадеде Набокова Василии Никитиче Рукавишникове, золотопромышленнике, когда она описывает быт семьи после переезда в Москву:
Дела все-таки часто вызывали Василия Никитича в Сибирь, где он жил иногда безвыездно по нескольку месяцев. Раз ему пришлось оставаться там около года. Когда он вошел в дом, возвратившись, дети до того оробели, что не решались подойти к отцу: они не узнали его после долгой разлуки, тем более что он отрастил бороду.
Криптостарообрядец вернулся из родных мест? Возможно.
Кроме того, в том же биографическом очерке речь идет об особом отношении Рукавишниковых к обрядности и чтению Евангелия в их московском доме (после 1855 года):
В великолепном доме Василия Никитича стоят образницы с богатыми иконами, пред которыми теплятся неугасимые лампады; стоят аналои, на которых лежат Евангелие или святцы. Никто не принимается за утренний чай, не вкусив предварительно просфоры; от соблюдения строгого поста избавляет лишь болезнь; первого числа каждого месяца является священник и служит молебен с водосвятием; в день именин и рождения членов семейства также служат молебен на дому; прогул обедни в праздники – немыслим <…> Елена Кузьминишна (жена Василия Никитича. – Авт.) старалась положить религиозное чувство в основу воспитания своих сыновей. Утром и вечером она приходила в детскую, ставила их на колени пред иконами и учила их молитве. По воскресеньям она водила их к обедне; когда же они подросли, то каждый вечер поочередно читали с ней Евангелие.
Впрочем, отметим, что старообрядцы не молятся, стоя на коленях.
Сложно утверждать, насколько точно сообщение Набокова отражает реальную ситуацию: дело в том, что «Другие берега» Владимир Владимирович писал уже после войны, в то время, когда он находился под сильным влиянием своей жены-еврейки Веры Евсеевны Слоним. Возможно, именно по этой причине Набоков практически полностью отошел от христианства – и мог приписать своей матери соблюдение старообрядческих норм и нежелание следовать канонам синодальной церкви. Сделать это он мог для того, чтобы оправдать собственный уход из церкви: известно, что до женитьбы писатель посещал храм и соблюдал многие церковные предписания, а также писал стихи на христианские темы. Как минимум отчасти слова Набокова верны: отец матери писателя, Иван Васильевич Рукавишников, русский горный инженер, миллионер-золотопромышленник и крупный акционер Ленских золотоносных приисков, возможно, и сам происходил из старообрядческой семьи, но точных свидетельств тому мы не находим. По крайней мере, Иван Васильевич жертвовал на строительство храмов господствующей церкви, и отпевали его в ней же.
В общем, вопрос о старообрядческих корнях Набокова достаточно проблематичен и требует серьезных исследований. О его возможных еврейских предках также написано крайне мало. О них ничего не упоминал не только сам писатель, но и ни один из его крупнейших биографов, таких как Брайан Бойд, Эндрю Филд, Алексей Зверев и другие. Насколько нам известно, первой о еврейском происхождении прапрадеда писателя написала в 1997 году казанская исследовательница Светлана Малышева. В статье «Прадед Набокова, почетный член Казанского университета» она упомянула о том, что бузулукский купец второй гильдии Илларион Козлов – «иудей, принявший православие». При этом в статье нигде не указывался источник этой информации. В переписке с нами Светлана Юрьевна уточнила, что почерпнула ее из 13‐го тома «Военной энциклопедии» (1913), где указывается, что прадед писателя Николай Илларионович Козлов был «сын купца евр[ейского] происхождения». Остальные доступные нам словари того периода об этом, однако, не упоминают. К примеру, «История императорской военно-медицинской академии» (1898) сообщает о том, что Козлов был «сын помещика Саратовской губернии». Позднее, уже без ссылки на работу Малышевой, информация о еврейском происхождении Н. И. Козлова стала кочевать по интернету, а также появилась в некоторых научных и популярных публикациях.
Давайте внимательнее присмотримся к происхождению этой линии предков писателя. Итак, про прапрадеда Набокова нам известно крайне мало: купец второй гильдии, жил в Бузулуке и, возможно, в Бугуруслане. Если верить «Военной энциклопедии», он был евреем, принявшим православие. В таком случае Илларион Козлов – не изначальные его имя и фамилия, а полученные после крещения: перейдя в православие, еврей, как правило, менял свое имя на другое, общепринятое в России. К примеру, Абрам после крещения становился Александром, Мордехай – Марком, Эстер – Стефанией, Рахиль – Раисой и т. п. Сложнее обстояла ситуация с фамилией. Порой, если она была достаточно благозвучна, ее оставляли прежней. Иногда фамилию меняли, отталкиваясь от имени выкреста: так появились Абрамовы, Моисеевы, Самойловичи; иногда неофитам давались фамилии, прямо указывавшие на то, что они, собственно, выкресты: Новокрещенов, Перехрист, Крестинский, Вероимский и т. п. Так или иначе, отметим, что и имя Илларион, и фамилия Козлов достаточно нетипичны для евреев, принявших христианство.
Прадед Набокова Николай Илларионович Козлов (1814–1889) – знаменитый русский военный врач, в 1869–1871 годах начальник Императорской медико-хирургической академии, главный военно-медицинский инспектор, действительный тайный советник, профессор, преподаватель и ученый. Мог ли сын еврейского выкреста сделать такую блестящую карьеру? На наш взгляд, это маловероятно. К тому же почему же сам Набоков ничего не писал и не говорил о своем дальнем еврейском предке – при том что о своих немецких, татарских и старообрядческих родственниках охотно упоминал? К сожалению, нам остается только догадываться. Может, Набоков просто не знал, что его предок был евреем (хотя «Военная энциклопедия» была распространенным изданием того времени). Может, по каким-то причинам сознательно замалчивал этот факт: многие крещеные евреи и их потомки предпочитали навеки забывать о своем происхождении. Впрочем, учитывая крайний филосемитизм семьи Набоковых, последнее весьма маловероятно.
Наконец, вполне возможно, что составители «Военной энциклопедии» допустили ошибку и предок Набокова евреем не был. Для того чтобы опровергнуть или подтвердить теорию о еврейском происхождении Иллариона Козлова, необходимо попытаться найти дополнительные архивные документы о нем самом или о его сыне Николае. Однако, как нам сообщила С. Малышева, личное дело Николая Илларионовича Козлова не сохранилось, а документов о его отце ей обнаружить не удалось. А это значит, что предположение о том, что в биографии Набокова есть еврейский след, остается лишь предположением.
ПЕРЕХОДИЛИ ЛИ СТАРООБРЯДЦЫ В ИУДАИЗМ?
Работая над этой книгой, мы пытались найти примеры обращения старообрядцев в иудаизм. Несмотря на кажущуюся нереалистичность такого сценария, истории известно множество случаев, когда русские переходили в иудаизм. Самым ярким примером тому служат субботники, геры и другие группы так называемых «жидовствующих» – тысячи русских крестьян и казаков, которые в XIX и XX веках принимали иудейскую веру.
