Виктор Антонов - Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура
Набросок Репина «B.C. Соловьев читает в салоне В.И. Икскуль» можно прокомментировать посредством едкого письма от 1 ноября 1896 года, отправленного молодой и задиристой З.Н. Гиппиус критику и писателю А.К. Волынскому, которым она в это время была увлечена: «Вот скука-то была у баронессы! Какая она неинтеллигентная, все-таки, дама! Оттого и люди, ее окружающие, так неинтеллигентны, до неприличия. Владимир Соловьев читал статью о Случевском <…> и, право, они оба друг друга стоили <…> После этого разврата баронесса начала читать письмо Толстого на французском языке, длинно, длинно, серо, серо, скучно и старо, все о том же, о непротивлении злу, о воинской повинности <…> Был Спасович, с которым я не говорила, но говорила с Боборыкиным, он как-то сконфужен…»8.
И юрист Спасович, и писатель П.Д. Боборыкин – лица весьма известные.
З.Н. Гиппиус
По словам Гиппиус, ее муж Д.С. Мережковский: «мгновенно влюбился в эту очаровательную женщину, с первого свидания, да иначе и быть не могло».
В своем первом сборнике он посвятил баронессе целый цикл из 12 стихотворений, сочиненных в 1886–1887 годах. Поэт сам назвал эти стихотворения: «С потухшим факелом мой гений отлетает…», «Покоя, забвенья!», «Уснуть, позабыть…» и другие. В дарственной надписи баронессе Мережковской написал:
Как мертвых роз благоуханье,
Как бледный луч осенних дней,
Былой любви очарованье
Таится в памяти моей.
Наблюдательная Гиппиус оставила выразительный литературный портрет пассии супруга: «В этой прелестной светской женщине кипела особая сила жизни, деятельная и пытливая. Все, что так или иначе выделялось, всплывало на поверхность общего, мгновенно заинтересовывало ее, будь то явление или человек… Она обладала исключительной уравновешенностью и громадным запасом здравого смысла. Всех „пытала“ и ко всем, в сущности, оставалась ровна. Но чутье к значительности – даже не человека, а его успеха – было у нее изумительное»9. Человек известный, приехав в Петербург, тотчас попадал в «салонную коллекцию» баронессы.
Варвара Ивановна была типичной либералкой с откровенно левым уклоном, отчего получила прозвание «красная баронесса» и с особой энергией помогала деятелям антиправительственной оппозиции. П.Н. Милюков, кадет и известный политический деятель, с благодарностью вспоминал, как баронесса в деле его высылки из Москвы помогла жене в начале 1895 года. «Моя жена <…> подняла на ноги либеральный Петербург, проникла в салон баронессы Икскуль, ведшей знакомство с одной стороны, с корифеями петербургской литературы: Михайловским, Батюшковым, Андреевским, Спасовичем и т. д., а с другой – с высшими представителями всемогущего Министерства внутренних дел: у нее бывали П.Н. Дурново, Горемыкин, Зволянский и др. Она также добилась для жены свидания с министром народного просвещения Деляновым <…>«10.
В 1898, 1901 и 1905 годах Варвара Ивановна с успехом хлопотала об освобождении из-под ареста А.М. Горького. Как поклонница писателя, она посещала премьеры его пьес, собирала его портреты и была лично с ним знакома. После революции Горький пытался – но, увы, не всегда удачно – отблагодарить свою поклонницу, подвергнутую жестоким гонениям.
Прекратив писать сама: «Не могу, не умею писать по-русски», – признавалась баронесса. – Она, по примеру толстовского издательства «Посредника», стала издавать серии дешевых книжек для народного чтения, собственноручно занимаясь составлением сборников и адаптацией текстов. Обложки оформлял Репин. В 1891–1896 годах вышли 64 названия, среди них: произведения Толстого, Чехова, Короленко, Успенского, Мамина-Сибиряка, Некрасова, печатались они в московской типографии И.Д. Сытина. По словам издательницы, «помимо чисто утилитарных целей мы считали желательным расширить вообще кругозор наших будущих читателей, <.. > не задавались никакими партийными или иными целями и выбирали только красоту духовных образов и таланта», хотя ассортимент выпущенных книг, несомненно, отражал тогдашние народнические взгляды издательницы. Следуя этим взглядам, баронесса в 1895 году ездила к Л.Н. Толстому в Ясную Поляну.
Сотрудницей в издательском деле и близкой подругой баронессы долгие годы была писательница Екатерина Павловна Леткова (1856–1937), дама сердца литературного критика Михайловского, который оказал влияние на ее прозу, не лишенную психологических наблюдений. В 1884 году она вышла замуж за известного архитектора Н.В. Султанова и переехала в Москву. Ее младшая сестра Юлия стала женой салонного художника К.Е. Маковского. Народоволка Леткова после революции не эмигрировала, работала переводчицей и умерла в общежитии Дома ученых в Ленинграде11.
Очень активной и полезной была благотворительная работа Варвары Ивановны: она устраивала лотереи и благотворительные спектакли, дешевые столовые для голодающих крестьян. В 1892 году поехала «на голод» в с. Нижняя Сырда Казанской губернии, где заразилась оспой и едва не умерла. Помогая финансово Бестужевским курсам и Женскому медицинскому институту, баронесса одновременно числилась членом «Общества попечения о бедных и больных детях», «Морского благотворительного общества» и «Невского общества устройства народных развлечений». Впрочем, подобная деятельность была весьма распространена среди столичных дам из высшего света.
Чтобы быть, вероятно, ближе к младшему сыну-кавалергарду (Кавалергардские казармы находились на Шпалерной), баронесса в 1897 году переехала в приобретенный ею трехэтажный особняк на Кирочной ул., 18, где заняла весь бельэтаж, «очень высокий, с закругленными окнами», переместив сюда обстановку прежней квартиры. «…Все было рассчитано на уют, располагающий к хорошим разговорам. Каждый уголок имел как бы свое особое предназначение…», – отмечал Нестеров.
Кирочная улица, дом 18
Дом выстроил для себя в 1864–1867 годах архитектор Цезарь Альбертович Кавос, представитель стиля эклектики. После его смерти владельцем стал единственный сын Евгений, жена которого Евгения Сергеевна была ученицей Репина, в конце 1880-х годов часто приходившего в ее здешнюю мастерскую, чтобы вечерами вместе с коллегами рисовать обнаженную натуру. Художник А.Н. Бенуа, двоюродный брат Евгения, неоднократно бывал в особняке и красочно описал жизнь в нем при Кавосах. Он запомнил монументальный подъезд и парадную лестницу. «По уступам и с обеих сторон „марша££ стояли горшки и вазы с пальмами, лаврами и другими вечнозелеными растениями…»12.
На своей новой квартире баронесса продолжала традиционные приемы. На них теперь бывали не только люди искусства, но также государственные (И.Л. Горемыкин, П.Н. Дурново, Н.П. Игнатьев) и общественно-политические деятели из Государственной думы. По словам того же Нестерова, «…у ней <…> как и во все времена ее жизни, были большие связи <…> с так называемыми „нужными людьми“ Ее знали обе Императрицы: вдовствующая Мария Феодоровна и царствующая Александра Феодоровна.
Одновременно, по воспоминаниям В.Д. Бонч-Бруевича, в ее доме часто скрывались нелегалы, прятались архивы революционных партий, в том числе большевиков. Видели у „красной баронессы“ и Л.Д. Троцкого. Она принимала Григория Распутина, но потом в нем разочаровалась»13.
А.Н. Бенуа. К.С. Петров-Водкин. 1912 г.
Однако главным и любимым делом стареющей Варвары Ивановны была благотворительность, а именно – Община сестер милосердия имени генерал-адъютанта М.П. фон Кауфмана. Она возникла на базе, основанной в том же 1900 году, Школы сиделок. Эта община Красного Креста занимала обширное здание по адресу: наб. р. Фонтанки, 148, где во время Русско-японской войны был развернут лазарет для раненых, затем названный в честь императрицы Марии Феодоровны. При нем действовали домовая церковь равноапостольной Марии Магдалины, амбулатория и аптека.
«Дисциплина была железная и сестры Общины, также выдержанные, бесстрастные, преданные долгу, в накрахмаленных белых повязках и кокошниках, воротничках и нарукавничках, были послушными исполнительницами своей энергичной, не хотевшей стариться попечительницы», – писал Нестеров, хорошо знавший попечительницу – баронессу Икскуль14.
Набережная реки Фонтанки, дом 148
В 1912–1913 годах с отрядом сестер милосердия Общины 60-летняя Варвара Ивановна, к тому времени овладевшая навыками по уходу за ранеными, ездила на фронт в Болгарию, где шла Балканская война с турками. «Живем в палатках, землянках, глинобитных избах, – писала эта столичная дама Летковой. – Работа предстоит громадная – у нас будет помещение (в землянках) на 1500 раненых, а сколько их будет, когда начнется штурм, одному Богу известно!» В Первую мировую войну она организовывала санитарные поезда и лазареты, ив 1916 году генерал А.М. Каледин вручил ей Георгиевский крест за перевязку раненых под огнем неприятеля в боях под Луцком15.
