Сергей Капков - Эти разные, разные лица
- Получается, что между вами возникла любовь с первого взгляда?
- Так оно и есть. Мы же были знакомы всего-то полмесяца. Сначала наша труппа ездила по материку, и мы уже во всех гостиницах заявляли, что являемся мужем и женой. Нас селили вместе, и спали мы "валетиком", потому что воспитаны были одинаково правильно. А на Сахалине твердо решили пожениться. Он даже написал моей маме: "Прошу руки Вашей дочери..." В ответ получили кипу телеграмм - все наши родственники и друзья в Ленинграде обалдели. Время показало, что семью можно создать и так.
Мой муж был сыном очень богатого человека, у которого имелись свои фабрики, заводы, дома, в парке при имении гуляли газели, прислуживали гувернантки. Советская власть все это отобрала. Маму и двоих сыновей бросили в теплушку и отправили в Сибирь. Якову тогда лет десять было. Жизнь ему спасла мать, если здесь уместно такое выражение. Она по дороге заболела дизентерией, и ее вместе с детьми оставили в городке Игарке, а остальных погнали дальше, где они все и сгинули. Мама умирала в больнице, а дети работали: Якову пришлось побыть и дворником, и ассенизатором, и гримером в театре. Перед смертью мама сообщила детям, что в Риге в их старом шкафу есть потайной ящичек, где спрятаны золотые монеты. Когда братьев реабилитировали и они вернулись на родину, то нашли эти монеты. Благодаря им какое-то время они смогли продержаться. Яков получил образование, работал директором школы, участвовал в самодеятельности, потом закончил театральный институт. Ему помешали реализоваться в актерской профессии две вещи. Во-первых, акцент. А во-вторых, внешне он подходил для амплуа героя: фигуру, рост и лицо героя он сохранил до сих пор. Но внутренне он был характерным актером. Вот это несоответствие ему вредило. В результате он ушел на телевидение, где всю жизнь проработал режиссером.
- А ваш выбор театрального училища был не случаен?
- Ох, не знаю. По-моему, все в моей жизни было случайным. Я училась в музыкальном училище по классу скрипки у знаменитого педагога Ландау Магды Владимировны, она была ученицей профессора Ауэра. Я, между прочим, подавала большие надежды. Моя педагог говорила: "У тебя превосходный звук, занимайся, больше работай!" А я, конечно, была безумно ленивой, ничего не делала. Уж она меня и смычком била, и нотами лупила, но ничего не могла со мной поделать. Я постоянно придумывала всякие уважительные причины, почему не занималась. Короче говоря, так это все и тянулась бы дальше. Но однажды я шла по Невскому и увидела объявление о наборе в Московскую школу-студию МХАТа. Я заинтересовалась. Пришла. На предварительном прослушивании меня попросили что-нибудь почитать. Я прочла монолог Липочки. Мне говорят: "Знаешь что, меняй репертуар. Никакой Липочки тебе не надо, возьми Чехова". Я пришла домой и выучила рассказ Чехова "Последняя могиканша".
- То есть вы решили, что карьера актрисы вам больше подходит, чем бесконечные гаммы?
- Знаете, если копать глубже, то актрисой я себя чувствовала уже лет с четырех-пяти. Я постоянно всех смешила, и даже помню, во время блокады - я в классе третьем была - сидели мы в подвале школы, была страшная бомбежка, все рушилось, гремело, бомбы выли, и вдруг совсем маленькие детишки стали от страха плакать. Не знаю, как я сообразила, но я взяла и намазала сажей под носом нечто вроде маленьких усиков, причесалась под Гитлера и стала его изображать. Даже частушку спела: "Бомбы сыплят, как горох, чтобы Гитлер скоро сдох..." - что-то такое. Как клоун. И все стали хохотать и забыли про эти взрывы, из-за которых школа могла рухнуть прямо на нас.
- Вы легко поступили?
- О, это целая история. Мне было очень страшно, потому что вокруг меня ходило безумное количество очаровательных девушек, в чудесных платьях, с волшебными прическами... Я, конечно, выглядела ужасно на их фоне, как гадкий утенок, в платье с заплаткой. Бедной была, и еще от этого чувствовала себя крайне неловко. Короче говоря, болталась-болталась, а потом увидела, что все начали подслушивать, как проходит экзамен, хотя председатель приемной комиссии Скрябин запретил это делать. И как так получилось, что я оказалась у самых дверей? Увлеклась. И вдруг поднимаю глаза - а передо мной стоит сам Скрябин. И больше никого вокруг. "Вы что здесь делаете?" - "Я подслушиваю..." Боже мой! Как он закричит: "Вон отсюда! Вон! Чтобы вас здесь не было! Нам не нужны такие!.." Я помню, такой был ужас, такое горе! Я вышла на улицу, пришла домой, мама, посмотрев на меня, решила, что я провалилась и только на утро решила все у меня выяснить. "Мама, так и так" - все ей рассказала. "Да ты что, так просто отказалась от всего? Немедленно возвращайся туда! Немедленно! Вот когда ты завалишься, тогда можешь плакать..."
- И вы решились?
- Да. Превозмогая дикий страх я оказалась-таки перед комиссией. За столом сидят народные артисты, среди которых я сразу узнала Блинникова. Жара была утомительная, они все так устали. Смотрю - Скрябин что-то нашептывает рядом сидящим, явно на меня жалуется. "Что вы будете читать?" "Ворону и Лисицу" - дрожащим голосом сказала я и услышала тяжкий вздох всей комиссии - они, наверное, так от этой басни устали, что слышать больше не могли. Но это меня и спасло. Я вдруг так рассердилась, я так разозлилась: "Сидите тут, на все вам наплевать! Вы уже все артисты, на сцене играете, в кино снимаетесь, а я!.." Вот, примерно, с такими мыслями я и грянула: "Вороне где-то Бог послал кусочек сыра..." Не знаю, как я выглядела со стороны, но все члены комиссии вдруг проснулись, с любопытством стали меня рассматривать, переговариваться, а потом и хохотать. Это был такой успех наверное, первый и последний в моей жизни. Я вдохновилась. "А еще что почитаете?" Думаю, надо как-то понеожиданнее... Не стала объявлять Чехова, а прямо сразу повернулась к Блинникову и начала: "Ах ты, лысая образина!.." Блинников захохотал и даже стал подыгрывать. Вот так я выступила.
А потом стали вызывать по одному всех этих девочек-мальчиков, я уже совсем зачахла, и вдруг попросили зайти меня. "Мы тебя принимаем в Школу-студию МХАТа". Какое это было счастье!
- Вот уж, наверное, чего никак не ожидали ваши "соперницы"!
- Но самое невероятное, что в итоге взяли только пятерых мальчишек и меня. Из всего Ленинграда! Все отвергнутые девушки изучали меня самым тщательным образом - какого черта ее взяли?! Такую замухрышку!
Это были счастливейшие годы моей жизни! Как было здорово учиться у блистательных мхатовских мастеров! Как было весело и интересно. С этого дня началась совсем другая жизнь, потому что до этого были сплошные несчастья, блокада, отец ушел, бедность. Началась другая полоса. И до сих пор тьфу-тьфу-тьфу! - она продолжается. У меня чудесный муж. Если бы вы с ним познакомились, то влюбились бы сразу. Так что и Крейлис принес мне счастье.
- Вы понимаете, что волей-неволей вы смешите людей, что вы яркая комедийная актриса, причем с детства? Ваша судьба - всегда смешить.
- Я совершенно с вами согласна. Это, действительно, судьба. Помню, маленькая была, собралась на каток и надела на себя юбку старшей сестры. А когда привязывала коньки, попой повернулась к печурке и, конечно же, юбку прожгла. Да не заметила. И вот катаюсь, а все на меня обращают внимание, да еще и сзади целая ватага пристроилась. "Вот ведь,- думаю,- какая я красивая, талантливая! Все мною любуются..." И вдруг слышу: "Эй, у тебя на заднице дыра!"
- И часто вы попадаете в такие комические ситуации?
- Ой, постоянно. На экзамене по сценографии мы должны были исполнять танцы разных народов. При этом костюмы между выходами надо было менять быстро-быстро, чтобы не утомлять комиссию и зрителей. Помню, перед казахским танцем я скинула юбку, надела тюбетейку с пером и понеслась на сцену. Вышло нас шесть девушек - а в зале хохот. Мы и рады: вот как нас принимают! Садимся в кружок и начинаем якобы "молотить рожь"... И тут я замечаю, что вокруг всех девушек образовались красочные круги из юбок, а вокруг меня - нет. О ужас! Я забыла надеть юбку! Весь зал замер: "Сейчас она с позором убежит". Но я это просекла и гордо "домолотила рожь" до конца.
Почему-то бытует мнение, что все комики - мрачные люди в жизни. Я совершенно не такая. Я очень люблю смешить. На тех же застольях я лезу везде, меня не унять. Очень люблю смеяться - видите какие у меня глубокие морщины около рта? Это от хохота. Я и людей таких же люблю.
- Будучи студенткой вы тоже смешили окружающих?
- Вот тут все оказалось сложнее. Я еще не успела приехать в Москву, как уже поползли слухи, что взяли какую-то невероятно смешную студентку. Говорят, из Ленинграда даже телеграмма пришла: "Везем жемчужину смеха". И все ждали от меня чего-то необыкновенного, что я войду и все упадут. А меня, как человека эмоционального - что со мной тогда случилось, не знаю в тот период взволновала тема войны. Почему? То ли фильм какой посмотрела, то ли книгу прочла, то ли была потрясена стихотворением Симонова "Убей его", но сейчас я вспоминаю об этом с ужасом. Когда меня попросили что-нибудь прочесть и заранее стали улыбаться, я вдруг встала и начала: "Если дорог тебе твой дом, где ты русским выкормлен был..." И потом как закричу: "Убей его!" Все обалдели. "Ничего себе - комедийная артистка!"
