Александр Егоров - Разгром Деникина 1919 г.
Таким образом, к середине июня оба фланга и центр фронта находились в состоянии безнадежного отхода. Противник всюду теснил красных, развивая наибольший успех против 9-й армии и обеспечивая оба свои фланга.
Наибольшие трудности, следовательно, выпали на долю 9-й армии. 18 июня Мамонтовская группа вышла уже восточнее железной дороги Поворино - Царицын и здесь, разделившись, пошла по двум направлениям: одна часть - вверх по реке Медведице, другая - в тыл Царицыну [106].
Вторая основная группа Донской армии форсировала Дон у Калитвы и шла прямо на реку Хопер и по ней на Поворино. И, наконец, третья группа перешла реку Донец у Юго-Восточной железной дороги и направлялась на Воронеж, всюду тесня перед собой 8-ю армию.
Окончательное поражение 9-й армии было нанесено у Зимняцкой, где была окружена 23-я дивизия и уничтожены 199-й и 201-й полки. Остатки дивизии отошли к станице Арчединской [107].
23 июня армия вынуждена была отойти к линии рек Терса - Елань.
26 июня командующий 9-й армией, бывший полковник Всеволодов, находясь в течение нескольких дней один с двумя телеграфными аппаратами в хуторе Сикачеве, тогда как штаб и реввоенсовет армии были в Елани, захватив с собой семью, сел в автомобиль и переехал через Михайловку на сторону белых. Как было указано, армия боролась в неслыханно тяжелых условиях явного преобладания и бесконечного наседания подвижного и предприимчивого противника. И если этой тяжелой объективной обстановке сопутствовала еще злая воля изменника-командарма, то тем более заслуг перед революцией имеют части этой армии - 14-я, 16-я и 23-я дивизии, поведение которых было действительно героическим.
Вместо Всеволодова в командование 9-й армией вступил по приказанию командюжа начдив 14 товарищ Степин.
Вернемся теперь к главному деникинскому направлению - Харьковскому.
Мы оставили части 14-й армии отступающими к Днепру, после неудавшейся попытки нанесения ими флангового удара белым. Теперь Май-Маевский, не опасаясь за свой левый фланг, смог развить дальнейшее наступление на север. На Харьковском направлении были сосредоточены: 1-й армейский корпус генерала Кутепова (лучшие добровольческие части) и Терская дивизия генерала Топоркова. Безостановочно наступая и тесня перед собой части 13-й и 8-й армий, Терская дивизия 14 июня занимает Купянск, затем, выйдя в тыл Харьковской группе, 23 июня занимает Белгород, а на другой же день после ожесточенных боев в течение пяти часов левая колонна генерала Кутепова занимает и Харьков.
Однако здесь начинают обнаруживаться симптомы уклонения от выполнения основной цели - стремления на север. Увлекаясь преследованием красных, части белых распространяются стихийно на запад помимо воли главного командования белых. Части Шкуро по своей инициативе, как свидетельствует генерал Деникин [108], занимают Екатеринослав. В дальнейшем это устремление на запад поведет к распылению деникинских сил в необъятном пространстве. Да и теперь уже оба его фланга упираются один в Волгу, другой в Днепр, занимая пространство, которое требовало новых сил и средств для ведения дальнейших операций.
К концу июня положение нашего Южного фронта определяется схемой 7.
В этой схеме бросается в глаза наличие крупного разрыва между внутренними флангами 8-й и 9-й армий, причем последняя находилась на уступе сзади. Командюж вынужден был заполнить этот прорыв особым корпусом, составленным из 12-й и 36-й дивизий, пока этот корпус вместе с 16-й дивизией, которая по условиям обстановки была включена в 8-ю армию, не влился в 9-ю армию (30 июня, приказы командюжа № 642 оп. и 5784) [109].
10-я армия, с самого начала кампании предоставленная самой себе, дралась на подступах к Царицыну и только 30 июня вынуждена была очистить город и отойти на север по Волге.
Теперь Деникин мог считать по внешним стратегическим признакам свое положение блестящим. Вся Донская область была очищена от красных войск, Царицын, этот стратегический камень преткновения многочисленных попыток белых, наконец был взят. В центре Деникин стоял на подступах к Воронежу, причем перед собой он имел слабые, мало боеспособные, измученные тяжелым отступательным маршем части красных. Харьков и вся Слободская Украина [110]. - в руках белых; Левобережная Украина также становится составной частью новоявленного государства - Доброволии. И вот, упоенный блестящими успехами, а главное широчайшими перспективами ближайшего будущего, Деникин, сидя в Царицыне, отдает свою пресловутую «Московскую директиву». Директива эта датирована 20 июня старого стиля (3 июля нового стиля).
«... Имея конечной целью захват сердца России, Москвы, приказываю:
1. Генералу Врангелю выйти на фронт Саратов - Ртищево - Балашов, сменить на этих направлениях донские части и продолжать наступление на Пензу, Рузаевку, Арзамас и далее - Нижний Новгород - Владимир - Москва.
Теперь же направить отряды для связи с Уральской армией и для очищения нижнего плеса Волги.
2. Генералу Сидорину правым крылом, до выхода войск генерала Врангеля, продолжать выполнение прежней задачи по выходу на фронт Камышин - Балашов. Остальным частям развивать удар на Москву в направлениях:
а) Воронеж, Козлов, Рязань
б) Новый Оскол, Елец, Кашира.
3. Генералу Май-Маевскому наступать на Москву в направлениях Курск, Орел, Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линии Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав - Брянск» [111].
Графически эта директива выражена на схеме 8.
Имел ли право Деникин в начале июля ставить такие задачи своим армиям? Не было ли здесь проявления не соответствующего действительной обстановке оптимизма? Этот вопрос до сих пор мучает почтенного генерала. История дала на это ясный и определенный ответ. В чем же дело?
Главный удар силами Добровольческой армии наносился по кратчайшему к Москве направлению, по тому историческому пути, по которому когда-то направлялись татарские набеги, а именно - по водоразделу между Доном и Днепром. Направление это было в общем принято верно и обеспечено от удара с запада. На правом фланге Кавказская армия через Пензу и Н. Новгород (намек на взаимодействие с колчаковскими армиями и оказание им боевой помощи) также наносила удар на Москву. Наконец, Донская армия, окрыленная двумя «движущими наступление силами» и наступавшая в центре, через Елец и Рязань, в двух группах, должна была быть, по мнению Деникина, также увлечена общим порывом. Здесь-то и оказалось слабое место деникинского плана: донцы воевали только для того, чтобы прийти домой, в свои станицы. Москва, которая, по Деникину, должна быть «символом» (чего?), не прельщала их и не возбуждала никаких вожделений. Да и одна из «движущих сил», а именно кубанцы не оправдали надежд.
В конце концов, и донцов и кубанцев должна была тянуть небольшая офицерская армия, сильно разбавленная текучим крестьянским элементом, против действительно «движущих сил революции», которые таили в себе еще огромные силы, как сильно сжатая пружина.
Вторым показателем нереальности намерений Деникина являлась обширность театра. Директива охватывала своими задачами огромные пространства примерно в 800 000 кв. км. Рассчитывать в таких условиях на достижение конечной цели можно было бы только при условии поголовного втягивания всего населения в борьбу против советской власти или совершенного разложения армий красных как боевой силы. Наконец, третьим коренным недостатком деникинской директивы было намерение достигнуть конечной цели одним прыжком.
В действительности перед белыми армиями, особенно для правого крыла, стояли промежуточные задачи, от последовательности разрешения которых зависело дальнейшее поступательное движение белого оружия. В частности, директива говорила о смене Донской армии войсками Врангеля и о выходе этого последнего на рубеж Саратов - Балашов - Ртищево как о чем-то само собой разумеющемся, не составляющем ни малейшего затруднения для тех и других. Деникин, являясь одновременно и главой правительства и верховным вождем своих армий [112], должен был, считаясь с конечной целью (Москва), учитывать и реальные условия данного периода операций. Но он этого не сделал. В 1926 г. Деникин, подводя «базу» под эту директиву, наивно заявляет: «все мечтали идти на Москву, и всем давалась эта надежда» [113]. Эта «надежда» поставила Деникина далеко за пределы «практического стратега».
Из трех основных элементов предпринимаемой операции - силы, пространство и противник - ничто не находилось в соответствии с предположениями директивы. С другой стороны, пренебрежение к важности промежуточных целей, и среди них в первую очередь - к занятию и обеспечению исходного положения, обрекло намеченную Деникиным операцию на гибель.
