Петер Гостони - Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945
Появление русских на западной окраине города, как и прорыв отдельных танковых клиньев до центра Буды, стал для населения города более чем неожиданностью. Многим жителям Будапешта, которые еще во второй половине дня отправились в Пешт за рождественскими покупками, довелось увидеть свои дома и семьи лишь спустя несколько месяцев (полтора месяца. – Ред.), после окончания осады, поскольку их жилища уже 24 декабря попали в руки русских.
В эти часы ошеломляющей неожиданности крепость Будапешт пребывала в величайшей опасности. Русские могли в любую минуту прорваться в еще не занятую ими Буду, захватить и закрепиться на холмах и высотах и нанести защитникам города удар в спину. Низменный, плотно населенный Пешт, расположенный на восточном берегу Дуная, удержать в этом случае не было бы никакой возможности. Части Толбухина с легкостью овладели бы этой частью города!
В качестве первоочередных мероприятий Пфеффер фон Вильденбрух подтянул 8-ю кавалерийскую дивизию СС и вместе с остатками 271-й народно-гренадерской дивизии – которая выступала теперь в качестве боевой группы Кюндингера – и группой Верешвари (будапештский охранный батальон, батальон жандармерии и семь штурмовых орудий) поспешно занял позиции в Буде. Теперь можно было ценой оставленных на произвол судьбы пештских предместий поставить заслон русскому прорыву в Буде и прежде всего образовать новую непрерывную оборонительную линию. Поскольку комендант крепости, как и все высшие руководители СС, имел прямую связь с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером и со ставкой фюрера, он смог еще вечером 24 декабря доложить об угрожающей ситуации в Будапеште. Той же ночью ответ фюрера был получен в казематах Будайской крепости, где Пфеффер фон Вильденбрух оборудовал свой командный пункт. От имени Гитлера бригадефюрер СС Фегелейн[63] сообщил, что Будапешт следует оборонять при любых обстоятельстах. Для деблокады Будапешта были приняты меры: IV танковый корпус СС под командованием обергруппенфюрера СС (генерала войск СС) Гилле получил приказ срочно пробить дорогу к крепости.
Несмотря на это, 26 декабря в Будапеште была предпринята одна акция, которая предусматривала оставление города войсками и прорыв в направлении на запад. Она завершилась только на стадии подготовки, поскольку строжайший приказ Гитлера и соответствующее этому приказу распоряжение командования группы армий «Юг» запрещали все мероприятия для прорыва из котла. Гарнизон крепости получил приказ выполнять свой долг до последнего человека. Любая попытка вырваться из котла и прорваться к германской линии фронта должна была рассматриваться как дезертирство.
Обороняемое пространство в Пеште сокращалось день ото дня. Бои становились все ожесточеннее, и потери в живой силе с обеих сторон росли скачкообразно. Оборонявшиеся сдавали один пригород за другим, не столько из-за давления русских, сколько из необходимости сохранять силы, которые, как все еще думалось, будут необходимы для создания обороны Буды. Русские и румынские войска попытались осуществить прорыв к Дунаю. Этот прорыв был поддержан артиллерией и авиацией. Тем не менее в период с 26 по 31 декабря, даже «ценой тяжелых боев», им не удалось продвинуться на расстояние больше чем от 4 до 12 километров, что означало только вторжение во внешние предместья Пешта.
Да и в районе Буды в послерождественские дни войскам 3-го Украинского фронта удалось добиться лишь незначительных успехов. Особенно медленно русские продвигались вперед в Келенфельде, одном из южных предместий Буды. Напрасно русские бросили на этом участке в бой против обороняющихся элитную воинскую часть, 83-ю бригаду морской пехоты. Ее поражение вызвало такое недоверие и возмущение в штабе 46-й армии, что генерал-лейтенант Шлёмин лично прибыл на КП 23-го гвардейского стрелкового корпуса. (За всю Будапештскую операцию бригада морской пехоты (численностью 7500 чел., организационно относилась к Дунайской военной флотилии) потеряла 112 чел. убитыми и пропавшими без вести (это по поводу «поражения»). – Ред.) Не в состоянии поверить объяснениям генерала, командующего корпусом, он захотел лично наблюдать за ходом сражения. После успешного наступательного прорыва обоих Украинских фронтов русский командующий армией был твердо уверен в том, что Будапешт не сможет долго продержаться в обороне. По дороге к участку фронта, где сражались морские пехотинцы, Шлёмина сопровождал полковник С.А. Андрущенко. Из-под пера последнего вышло следующее описание происходившего:
«Прибыв в Келенфельд, мы через несколько минут уже были на КП командира бригады полковника Л.K. Смирнова, который буквально накануне нашего появления получил ранение. Оставив его на попечение санитаров, командующий армией прошел на наблюдательный пункт в здании фабрики, в северо-восточной стене которой имелись наблюдательные амбразуры. Оттуда хорошо просматривалось все поле боя. Морские пехотинцы отважно сражались за каждый дом и за каждый этаж.
Пока командующий армией наблюдал за ходом боя и выслушивал доклад начальника разведки бригады, санитары закончили перевязку командира бригады. Он тоже пришел на наблюдательный пункт и обстоятельно доложил о положении каждого из батальонов бригады и о действиях неприятеля…
Генерал-лейтенант теперь воочию увидел, что причиной медленного продвижения бригады является особенно ожесточенное сопротивление противника. Лично убедившись в тяжести ситуации, командующий армией отдал приказ применить в бою, наряду с отдельными штурмовыми группами, также и подразделения огнеметчиков, саперные и артиллерийские части. Мне он сказал, что я должен передать его указание командующему армией усилить бригаду противотанковыми средствами, и обещал откомандировать в распоряжение командира бригады подразделения огнеметчиков и оказать сражающимся в Буде войскам поддержку с воздуха…»
Когда наконец Малиновский и Толбухин, которые изначально считали, что взятие Будапешта может быть делом трех-четырех дней, убедились, что до конца года венгерскую столицу не взять, они приняли решение склонить обороняющихся к сдаче посредством парламентеров. Решение это было в первую очередь продиктовано тем обстоятельством, что задействованные под Будапештом войска срочно были необходимы для решения других целей – прежде всего для наступления в долине Ипеля на Братиславу и Вену. Оба маршала пошли даже на то, чтобы в случае капитуляции гарнизона Будапешта предоставить свободный выход всем венгерским войскам и «почетное обращение» всем германским солдатам. Русский ультиматум был датирован 29 декабря.
Однако из обоих русских парламентеров только одному, капитану Остапенко, удалось пересечь немецкую передовую и добраться до КП командира 8-й кавалерийской дивизии СС бригадефюрера СС Румора. Второй парламентер, капитан Штейнмец, по дороге попал в своем автомобиле на минное поле и погиб. Русские тотчас же решили, что он, несмотря на свой белый флаг, был убит немцами, и это сразу же ожесточило боевой дух красноармейцев. К несчастью, миссия капитана Остапенко тоже стоила ему жизни. После того как Румор соответственно приказу отверг условия капитуляции, капитан Остапенко на обратном пути к своим попал под огонь венгерской артиллерийской батареи и погиб вместе со своим сопровождающим, в живых остался только переводчик.
Судьба парламентеров ожесточила напряженность боев за Будапешт. Чем ближе продвигались русские к центру города, тем больше разгорались бои на улицах и площадях и тем больше страдало от боевых действий население венгерской столицы и ее здания.
Германские попытки деблокады Будапешта
Глубокий снег укрыл Придунайскую область, сцену кровопролитной борьбы последних недель декабря, незадолго до начала 1945 года. Холодная погода заставила стихнуть боевые действия с обеих сторон. В то время как на севере германская 8-я армия со своим новым командующим, генералом горных войск Крейзингом, удерживала позиции на высотах близ города Левице, фронт вдоль реки Грон наконец-то стабилизировался. Подобным образом застыла и ситуация в Придунайской области, где армейская группа «Бальк» сумела восстановить непрерывный фронт по линии озеро Балатон – г. Мор – Дунай у Комарома. И лишь 2-я германская танковая армия докладывала о подготовке русскими наступления, что позднее оказалось всего лишь перегруппировкой.
Главной заботой нового командующего группой армий «Юг» Отто Вёлера оставалась судьба крепости Будапешт, приказ на деблокаду которой был отдан ставкой фюрера и которая находилась на расстоянии всего только от 60 до 80 километров за линией русских войск. До прибытия обещанного главным командованием сухопутных сил подкрепления Бальк, новый командующий германской 6-й и венгерской 3-й армиями, не мог со своими потрепанными частями вести серьезные военные действия, период же для деблокады определялся только тем временем, в течение которого русские могли удерживать предполье Будапешта своими слабыми силами.
