Вячеслав Оргиш - Древняя Русь: Образование Киевского государства и введение христианства
Пустив корни в специфической славянской среде, взявшее на себя данную идеологическую миссию восточное христианство, применяясь к конкретным историческим условиям, было вынуждено одни стороны своего учения ослабить или усилить за счет ослабления или усиления других, что в конечном счете и определило своеобразие той его формы, которая известна как русское православие.
Если до крещения распространявшееся на Руси христианство не было связано обязательствами перед государством и могло осуществлять свою деятельность вполне независимо, то после получения статуса официальной религии христианская церковь тесно переплелась с политической системой феодального общества и ее свободное развитие стало проблематичным. Подчинившись государству, церковь эта утратила свою духовную свободу, свободу совести [51, 12]. В качестве официальной религии она способствовала объединению Древней Руси, однако эволюция под контролем светской власти привела к тому, что ее мировоззренческая и нравственная система оказалась деформированной, переродилась в идеологию, освящавшую русский феодализм.
Одним из серьезных препятствий официальному и массовому утверждению христианства в древнерусском обществе была глубокая культурно-бытовая и религиозная самобытность русского народа, его осмотрительное отношение к инородным элементам, его связь с культурой, основанной на язычестве. С этих позиций поступок князя Владимира – далеко не обычный акт своеволия, ведь сын Святослава не просто бросал вызов верованиям отцов, но решительно отрекался от предшествовавшей ему традиции, принимая на ее место принципиально иную веру. Несомненно, такой шаг потребовал от киевского князя большого личного мужества и убеждения, что преимущества от введения монотеистической религии превысят потери от разрыва с местными культами.
Выбор Владимира, разумеется, не был случаен. Восточное христианство, сохраняя догматическое и литургическое лицо христианской религии, обладая привлекательными формами выражения религиозного чувства, вместе с тем не проявляло той степени социально-политической активности, какая была присуща западному христианству. Проповедуемый восточной церковью религиозный идеал был большей частью сосредоточен на благочестии и смирении, поисках нравственного самосовершенствования и индивидуального спасения. Воинствующие настроения западных христиан ей не были свойственны. Основной спектр вопросов социально-политической жизни восточные христиане уступали кесарю, оставляя себе главным образом то, что относилось к догматике, литургии, отвлеченному созерцанию, благотворительной деятельности, что не выходило далеко за пределы культовых сооружений и монастырей. Вне их церковь признавала безусловную и неограниченную власть светского правителя, почитая его высшей инстанцией на земле.
Вполне очевидно, что такого рода позиция способствовала развитию и поддержанию монархических настроений, утверждению авторитета государства, его приоритета в сфере социально-политической жизни. Подобная идеология не могла не увлечь Владимира. Давая опору светской власти, она вместе с тем не только оправдывала ее единство, но и открывала возможность посредством подчинения церкви государству контролировать область духовной жизни народа, сохранять за верховным правителем право «вязать и миловать», вершить политику по своему усмотрению.
Таким образом, акцент на догматической вере, не связанной политическими обязательствами, использование принудительных методов и стремление поставить личность в зависимость от княжеской воли, а также нетерпимость по отношению к язычеству сделали Владимира одним из самых ревностных проводников и насадителей христианства на Руси. Можно утверждать, что политическое возвышение Владимира в качестве первого в истории восточных славян единодержавного властителя если не диктовалось, то значительно облегчалось византийской концепцией христианства как духовной общины, существующей под эгидой светского правителя. Христианство не делало политические инициативы Владимира неизбежными, но по крайней мере оно делало невозможным эффективное противодействие им со стороны его противников, за которыми стояла обширная, однако разобщенная языческая традиция.
Организованные по стране акции массового крещения народа, жесткие средства, примененные для того, чтобы побудить тех, кто держался язычества, к отказу от старых верований, постепенно сделали свое дело: Русь стала православной. Однако остается вопрос: «К чему привело развитие ее с переходом к христианству?» Притязания православной церкви на особую роль «демиурга» исторической жизни русского, украинского и белорусского народов сильно преувеличены, оспариваются исследователями различных убеждений. Они не без оснований считают, что христианство унаследовало такую социокультурную жизнь древнерусского общества, которая отличалась интенсивностью развития еще прежде, чем в нее вклинилась данная религия. Ее главный распространитель князь Владимир был не столько инициатором модернизации отставшей в своем развитии духовной и социально-политической жизни восточных славян, сколько организатором решающего этапа уже шедшего процесса ее обновления, подтягивания до уровня средневековых мировых стандартов.
Тем не менее, хотя христианская альтернатива, быть может» и не была самой оптимальной для развития огромных потенциальных возможностей восточных славян, она имела и свои положительные стороны. Будучи регионом, обладающим огромными природными ресурсами, населенная творчески одаренным народом, являясь носительницей самобытных культурных традиций, Древняя Русь – крещеная или языческая, с Владимиром или без него- заняла бы подобающее ей место в первом ряду исторически ведущих стран и народов. Но если бы христианство не дало ей основанное на этическом универсализме мировоззрение, произошло бы это, вероятно, несколько позднее. Воспитательно-интеграционное воздействие христианской религии даже при всем том, что некоторое время народ относился к ней с недоверием, оказало на преобладавший в умонастроениях партикуляризм сдерживающее влияние. В конечном счете это помогало сохранять центростремительные тенденции в качестве стратегической линии политического процесса даже тогда, когда в нем брали верх сепаратистские настроения.
Русская церковь, по оценке крупнейшего исследователя отечественного прошлого академика Б. А. Рыбакова, внесла значительный вклад в культурно-историческое становление Древней Руси. «Несомненна польза церкви как организации,- отмечает он,- помогавшей укреплению молодой русской государственности в эпоху бурного поступательного развития феодализма. Несомненна и ее роль в развитии русской культуры, в приобщении к культурным богатствам Византии, в распространении просвещения и созидания крупных литературных и художественных ценностей» [90, 148].
Хотя христианская религия в силу спиритуалистичности своего содержания, недостатка социального активизма и исторической ограниченности уровня развития Руси не могла стать идейным источником быстрого планетарного прогресса восточнославянского региона, следствием ее влияния стало то, что древнерусский народ глубже проникся сознанием своей социальной и культурной общности. Христианство обеспечило Древнюю Русь универсальной религиозной перспективой, вполне схожей с теми, которые господствовали в передовых странах средневековой Европы, и тем самым содействовало дальнейшему более активному участию восточных славян в европейской культурно-исторической жизни.
* * *
Итак, перемены, происходившие на Руси при активном участии внешних воздействий, служили важным фактором формирования древнерусского культурно-исторического комплекса. Но никогда идейные, культурные в иные влияния не могли нарушить самобытности русской культуры [50], Будучи пересаженными на русскую почву, пришедшие извне понятия и значения всегда начинали здесь новый цикл развития, всегда подчинялись внутренним законам страны. Более того, иностранные влияния были действенны только до той поры, пока они отвечали ее внутренним потребностям. Другими словами, внешние воздействия обретали смысл лишь тогда, когда они становились явлениями внутренней жизни.
В определении фундаментальных характеристик древнерусского культурно-исторического процесса огромная роль принадлежала тем имманентным традициям, которые нес и развивал в себе древнерусский народ и которые составляли непрерывную основу его образа жизни. Смысл данного утверждения состоит в том, что традиции вообще образуют один из важнейших «сквозных» механизмов истории и культуры, помогают ей аккумулировать и транслировать человеческий опыт, регулировать общественные отношения. Как механизм, как стереотип культуры традиция служит непрерывному воплощению и трансляции норм и ценностей, выработанных предыдущим развитием. Иначе говоря, в традиции осуществляется актуализация культурных смыслов, переживаний, отношений прошлого. Слившись с ее формой, они представляют неодолимую силу в культурном развитии, заглушить которую не могут никакие вторжения извне. Чтобы претендовать на роль главной причины в культурном развитии восточных славян, иноземные влияния должны были бы полностью вытеснить весь тот комплекс смыслов и форм традиционного, который был одним из стержней их культуры в целом, ее специфическим фактором.
