Светлана Плетнева - КОЧЕВНИКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ поиски исторических закономерностей
Развитие Сельджукского государства шло обычным для кочевников путем — огузы возглавили новое государство, в недрах которого была создана своя экономика, своя новая культура, опирающаяся па старые традиции и мировоззрение, и образовался новый народ — турки. Огузы северной ветви после разгрома их Всеволодом Ярославичем фактически слились с печенегами, которых было значительно больше, и в подавляющем большинстве вместе с печенегами поселились на границах Руси, став вассалами киевского князя. Только там, в Поросье, они перешли ко второй стадии кочевания.
Мы рассмотрели несколько примеров первого пути переразвития степных государственных образований, когда в результате тех или иных условий часть населения снималась с родных земель и для нее начиналась эпоха, которую можно коротко определить формулой «от кочевий к городам». Другая часть населения оставалась на месте и, как правило, входила в состав образующегося там нового объединения или государства.
Однако далеко не всегда у населения, пережившего тот или иной «катаклизм», хватало энергии для создания достаточно сильной группировки, которая могла пойти на завоевание новых пастбищ. Случалось и так, что этому просто не благоприятствовала общая историческая обстановка — вокруг были сильные государства, бороться с которыми было невозможно. Мы видели, что движение печенегов на запад после разгрома их русскими захлебнулось в Византии, и печенежские орды рассеялись по степным окраинам всех существовавших тогда государств.
Нередко все побежденное население оставалось в целом на прежних землях, уступая лучшие из них завоевателям. Именно такая ситуация сложилась, как нам представляется, в X в. в Хазарском каганате. Мы уже говорили, что печенеги буквально смели с лица земли сотни поселений в бассейне Дона и в Приазовье. Экономика и культура государства были уничтожены. Очевидно, значительная часть обитателей этих поселений была истреблена. В степях, помимо сожженных и явно разрушенных поселений, мы находим остатки просто оставленных жителями поселков. Население из них ушло и попросило убежища у соседей.
Известно, что культура Волжской Болгарии в конце IX в. пополнилась так называемыми салтовскими элементами, что, видимо, можно связать с переселением туда части населения из донских степей. Какие-то группы «салтовского» населения попали и на славянские земли (к боршевцам, в Киев и пр.) [246]. Однако подавляющее большинство жителей осталось в степях и влилось в состав печенежских орд. При этом, естественно, они приняли и образ жизни печенегов, т. е. перешли к первой стадии кочевания, и затем вместе с печенегами начали переходить ко второй стадии. Это местное (хазарское) население оставалось в степях и в половецкое время. Очевидно, оно быстрее, чем печенеги или половцы, переходило к полуоседлому образу жизни, но в целом приняло экономику завоевателей и не смогло восстановить своей материальной базы, а значит и материальной культуры.
В XIII в. то же произошло с половцами, наголову разбитыми и рассеянными татаро-монголами. Аристократия половцев была уничтожена, а сами они стали основным податным населением Золотой Орды. В обоих случаях складывающиеся этнические общности потеряли имя и исчезли из истории, действуя уже под другими этническими наименованиями.
Произошло это, вероятно, оттого, что к моменту завоевания ни жители каганата, ни половцы не сложились еще в народности. Это были этнически рыхлые общности. У хазар она была даже более разноликой и слабо сплоченной, чем у половцев. У обоих объединений не хватило времени для слияния в единое целое — народ.
Характерно, что и Хазарский каганат, и половецкие объединения погибли от внешнеполитической причины, т. е. от напора врагов. Однако их ослабление и неспособность противостоять этому напору были вызваны внутренними распрями: у хазар — войной кабаров, а у половцев, очевидно, отсутствием сильной центральной власти и центробежными стремлениями ханов, жаждавших самостоятельности.
Татаро-монголы завоевали и включили в состав своего государства и Кимакский каганат — прародину половцев. Очевидно, кипчакская этническая общность была уже настолько устойчива, что смогла выдержать нашествие и сохранить свое имя. Сохранились в родовых названиях казахов и другие племенные наименования Кимакского каганата, но кипчаки неоднократно упоминались в позднесредневековых письменных источниках, а это значит, что они продолжали существовать как политическая группировка и в то время[247].
Татаро-монголы подвергли страну разрушению, тем не менее население каганата смогло восстановить свою экономику. Культура кимаков и кипчаков не погибла и не растворилась в общей мусульманской среднеазиатской пышной культуре, хотя несомненно принятие мусульманства значительно снивелировало ее с окружающим миром.
По существу судьба кимаков и кипчаков — это уже третий путь переразвития государственных образований, основной особенностью которого является то, что разрушение экономики, уничтожение населения, гибель культурных центров в период нашествия не были, видимо, тотальными или сокрушающими, поскольку жизнь после этого не замирает и через несколько лет или десятилетий налаживается вновь. Несомненно появляются какие-то изменения в экономике и культуре: в них прослеживаются черты культуры завоевателей и, что особенно важно, прежняя культура никогда не восстанавливается полностью. Так, кимаки в массе снова перешли к кочевому образу жизни, совершенно утратили древнюю тюркскую письменность, а многие ремесла и традиционные торговые связи не были восстановлены.
Еще более выразительной представляется нам судьба другого каганата — Кыргызского, или Хакасского. После того как долгое и упорное сопротивление хакасов было сломлено монголами и государство перестало существовать, хакасы остались сплоченной этнической группой, которую с полным основанием можно назвать народом. Сохранилась у них и культура. Однако экономическая база этой культуры была подорвана, сократились посевы в связи с разрушением оросительной системы, прекратили существование многие ремесла, особенно художественные. Самой существенной потерей была, как и у кимаков, утрата собственной тюркской письменности, а это значит, что пострадала не только материальная культура, но и духовная[248].
Несмотря на все эти беды и потери народ все же сохранился, он характеризуется и по сей день вполне определенными антропологическими, лингвистическими и этнографическими признаками.
Третье государство, возникшее под властью кочевников — Волжская Болгария, также погибло от вторжения татаро-монголов, разрушивших все его города, сжегших сотни поселений. Мы знаем, что экономика Волжской Болгарии была в XIII в. уже вполне оседлой— земледельческой. Население государства, состоявшее в массе из финно-угорских племен, не могло перейти к кочеванию, и поэтому после разгрома оно деятельно занялось восстановлением земледельческого хозяйства. В значительной степени это удалось ему, и Золотая Орда включила Волжскую Болгарию в свои пределы, многое заимствовав из культуры этого государства для себя[249]. Не будет преувеличением сказать, что волжскоболгарская культура явилась одним из основных компонентов золотоордыыской.
Представляется интересным тот факт, что, несмотря на очевидно устойчивую культуру, в Волжской Болгарии до татаро-монгольского завоевания народ еще не сложился. Видимо, государство объединяло разноэтничные и разноязыкие племена, составлявшие отнюдь не стойкую этническую общность. При вторжении татаро-монгольских армий она развалилась на несколько частей. Часть вновь объединенного под эгидой Золотой Орды населения, не приняв имени прежних завоевателей — болгар, взяло имя новых — татар, основав после гибели Золотой Орды небольшое государство — Казанское татарское царство [250].
То же явление мы можем констатировать и в самой Золотой Орде, распад которой начался после похода Тимура.
Мы уже говорили, что в XIV в. в Золотой Орде сложилась высокая и в целом единая культура. Однако несмотря на это культура была многоэтничной и государство — тоже, и поэтому при наступившем после разгрома упадке из Орды выделилось несколько разноэтничных ханств: Крымское (XIV в.), Казанское и Сибирское, Ногайская Орда (первая половина XV в.), Астраханское ханство (вторая половина XV в.) и, наконец, в центральных областях Золотой Орды осталась так называемая Большая Орда[251]. Интересно, что и экономика этих ханств была различной. Крымское и Казанское ханства были фактически земледельческими и земледельческо-торговыми государствами, Астраханское и Большая Орда — полукочевыми, а в Сибирском и Ногайской Орде господствовала вторая (кочевая) стадия. Несмотря на то что силы разрозненных ханств были уже не те, что в период золотоордынского расцвета, все они продолжали грабительскую политику по отношению к своим соседям. Однако это не был сбор регулярной подати, это были набеги на пограничье, весьма напоминающие набеги половцев на русские княжества в XII в. По существу Ногайская Орда и состояла в основном из потомков половецкого населения, включенного в середине XIII в. в состав Золотой Орды.
