Николай Смирнов - Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг.
Кримян в суде показал, что к предъявлению Стартовой обвинений в совершении особо опасных государственных преступлений оснований не имелось. Тем не менее, он подписал обвинительное заключение по её делу и 3 декабря 1937 г. доложил его на заседании тройки при НКВД Грузинской ССР, согласно постановлению которой Старшова была расстреляна. Её признали виновной в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58–7, 58–8, 58–10 и 58–11 УК Грузинской ССР.
Был арестован бывший заместитель начальника исправительно-трудовой колонии Ашот Петросян. 8 августа 1938 г. его вызвали на доклад к наркому внутренних дел Грузии Гоглидзе. Однако никакого доклада не состоялось. Петросяна схватили и отправили в тюремную камеру, в которой находились 11 арестованных. Площадь же камеры не превышала пяти квадратных метров. Примерно через месяц его вызвали на допрос к Кримяну. Там же был и Савицкий. В руках у Кримяна была палка, а у. Савицкого — кожаный бич. Они стали избивать Петросяна, требуя от него признания в том, что он, Петросян, является членом антисоветской террористической организации, имевшей целью убить Берию.
На следующем допросе Кримян вновь избивал Петросяна, выбил 4 зуба, заставил слизывать кровь с пола. Петросяна много раз избивали, но он не признал себя виновным. Тем не менее, его при отсутствии каких-либо доказательств, признали виновным в проведении антисоветской агитации, за что он и был лишён свободы.
Кримян отрицал в суде свою причастность к расследованию дела по обвинению А.З. Петросяна. Однако, представленными доказательствами, а также его же собственными резолюциями на материалах, связанных с возбуждением, а затем и расследованием дела по обвинению Петросяна.
Вот эти резолюции.
«Тов. Мовсесову. Петросян мне лично известен, их очень близкая связь с Лордкипанидзе, Агабеляном и, несмотря на это, он продолжает работать в наших органах. Перег[оворите] со мной и ознакомьте меня с имеющимися на него материалами. 14. VII Кримян».
Другая резолюция Кримяна: «Лично. Мовсесов. Есть указания Кобулова об аресте Петросяна. Оформите арест и завтра же его посадите, будем допрашивать Петросяна вместе. 7.8.38. Кримян».
Кримян подтвердил, что эти резолюции написаны им.
Как видим, никаких указаний об обращении к прокурору за санкцией на арест Петросяна в резолюциях Кримяна не содержится. Да и зачем было обращаться к прокурору, если все аресты, проводившиеся сотрудниками НКВД, потом оформлялись в соответствии с действовавшим законодательством, но задним числом, то есть прокуроры давали санкции на арест лиц, которые уже в течение длительного времени фактически находились под стражей.
Был расстрелян и сотрудник НКВД Грузии Датико Чхаидзе. Упоминавшийся выше свидетель М.М. Глонти, работавший в 1937–1938 гг. в дорожно-транспортном отделе этого органа, присутствовал при его расстреле. Глонти рассказал, что стоя на краю могилы, Чхаидзе заявил, что его расстреливают только за нежелание в угоду Берии, Кобулову, Гоглидзе и другим руководителям НКВД Грузии арестовывать и посылать на расстрел невиновных людей. Просил передать это Сталину, а затем крикнул: «Да здравствует Ленин! Да здравствует Сталин!». Раздавшиеся выстрелы оборвали его жизнь.
Не только Чхаидзе, умирая, возносил хвалу Сталину. Ещё и ещё раз приходится убеждаться, насколько умело была сформирована система организации общества, в которой у абсолютного большинства граждан к середине 1930-хгг. не было никаких сомнений в безгрешности и выдающейся роли Сталина в строительстве светлого будущего для народа Советского Союза. Лишь немногие в то время чётко понимали, какое зло несёт в себе Сталин, какой вред причиняет он стране.
В 1948 г. при содействии Берии Рухадзе назначили министром государственной безопасности Грузии. Сразу же после назначения на этот высокий пост Рухадзе направил благодарственное письмо Берии, верноподданнически заверяя его в своей безграничной преданности, называя себя учеником и воспитанником Берии. Практическая деятельность Рухадзе подтвердила, что он действительно был его достойным учеником.
Суд полно и всесторонне исследовал преступную деятельность Рухадзе на этом посту. Было установлено, что, как и прежде, Рухадзе продолжал грубо нарушать законность, как и прежде фальсифицировал дела в отношении невиновных лиц. Эта работа была даже усовершенствована. Рухадзе распорядился оборудовать специальные камеры — каменные мешки, в которых содержались арестованные, не желавшие давать ложные показания.
Свидетель Ф.В. Будников, являвшийся сотрудником внутренней тюрьмы МГБ Грузии, показал, что при Рухадзе в тюрьме не было «горячих» камер, но «холодные» камеры действительно были. Зимой в них сажали арестованных, предварительно раздев их до нижнего белья.
Активно действовала конвейерная система допроса арестованных, широко применялись стойки, когда арестованных заставляли в течение нескольких суток стоять, не разрешая им ни сесть, ни прислониться к чему-либо, добиваясь таким способом признания в преступлениях, которые арестованные никогда не совершали.
Свидетель Е.И. Князев (в 1948–1953 гг. начальник внутренней тюрьмы МГБ Грузии) подтвердил в суде, что арестованных в течение всей ночи держали на допросах, а в 6 часов утра, когда объявлялся подъём, их возвращали в камеры, но спать днём не разрешали. И так могло продолжаться в течение десяти суток.
Случалось, что во время обхода прокурором камер тюрьмы следователи забирали числившихся за ними арестованных к себе якобы на допрос. Это делалось для того, чтобы исключить для арестованных возможность сообщить прокурору о незаконных методах следствия, применявшихся в их отношении.
Начальник санитарной части внутренней тюрьмы МГБ Грузии Р.Я. Размадзе, состоявший в этой должности до 1953 г., в суде подтвердил показания бывшего начальника тюрьмы относительно издевательств над арестованными. Размадзе пояснил, что вследствие длительного стояния у арестованных развивалась отечность ног, и этих арестованных длительное время приходилось лечить, поскольку они не могли ни стоять, ни ходить.
Свидетели Князев и Размадзе рассказали и о том, что в то время, когда Рухадзе был министром государственной безопасности Грузии, арестованных продолжали избивать. Как показал Размадзе, его неоднократно вызывали для оказания медицинской помощи избитым арестованным, Князев подтвердил, что избивали и арестованных женщин, например, Веру Перадзе.
Рухадзе ввёл в практику задержания невиновных граждан и помещение их во внутреннюю тюрьму МГБ Грузии, где у задержанных буквально выбивали показания о якобы совершенных ими преступлениях, а уж потом «на законных основаниях» оформлялся арест этих лиц. Установлено, что с 1948 по 1951 гг. таким незаконным путём таким незаконным путём были задержаны и помещены в эту тюрьму 966 человек.
По указанию Рухадзе и под его руководством в 1948 г. было сфальсифицировано дело в отношении бывшего заместителя председателя Верховного суда Грузинской ССР, а перед арестом начальника пенсионного отдела Министерства социального обеспечения Грузии В.Г. Мамаладзе и двух его знакомых — И.К. Кереселидзе и Г.И. Мирианашвили, обвинённых в проведении антисоветской деятельности.
Основанием для возбуждения дела в отношении Мамаладзе явилось его письмо в ЦК ВКП/б/, в котором он попытался рассказать о творившихся в Грузии безобразиях, в том числе Рапавой и другим ставленником Берии — Шарией. Мамаладзе писал: «Крайне интересно, почему так загордились и выродились эти руководители Грузии? Потому, что они прикрылись тенью Берия, и они ничего не делают, кроме восхваления и обожествления его личности».
Рухадзе в суде пояснил, что это письмо доложили Берии. Берия, конечно же, отреагировал. Он не мог оставить без последствий столь нелестный отзыв в адрес его ставленников, который бросал тень и на его имя. Поэтому не мог не последовать арест Мамаладзе.
Дело фальсифицировалось обычным способом — с привлечением к этому секретного сотрудника МГБ Грузинской ССР М.М. Хухунашвили, который получил от Рухадзе задание обеспечить доказательства, которые бы подтверждали, что Мамаладзе создавал антисоветскую организацию — «Союз народной свободы». С этой целью Хухунашвили составил в квартире Рухадзе на его пишущей машинке «программу» этой организации. В суде Рухадзе подтвердил, что всё было именно так. Согласно этой программе, «Союз народной свободы» представлял собой повстанческую организацию. В донесении же от 10 марта 1948 г. Хухунашвили утверждал, что программу антисоветской организации составил Мамаладзе.
Здесь следует напомнить о деле «дашнаков», сфальсифицированном Рухадзе аналогичным способом.
Мамаладзе, Кереселидзе и Мирианашвили были арестованы и, как тогда водилось, подвергнуты избиениям. В ходе такого следствия Мамаладзе вынужден был признать, что он в 1948 г. вместе с Хухунашвили пытался создать антисоветскую повстанческую организацию, в которую вовлек несколько человек и пытался вовлечь ещё нескольких. Кереселидзе признал, что со слов Мамаладзе он знал о существовании антисоветской организации, в которую тот предлагал ему вступить, но он не согласился.
