Антон Горский - Русское Средневековье
Передача великого княжения по завещанию не отменяла ханской санкции на него — ярлыка. И сын Дмитрия Василий I, и внук Василий II, и правнук Иван III вступали на великое княжение по ханским ярлыкам. Тем не менее преемники Дмитрия Донского явно не сомневались, что великое княжение не уйдет из рук московского княжеского дома. Об этом свидетельствует, кроме упомянутой передачи Дмитрием великого княжения сыну по завещанию (позднее так же поступали и Василий I, и Василий II), тот факт, что Василий Дмитриевич по смерти отца не ездил в Орду за ярлыком (как делали его предшественники), что не помешало приезду оттуда высокопоставленного посла, шурина хана Тохтамыша, который и возвел Василия на великокняжеский стол. Ясно, что объявление великого княжения наследственным достоянием московских князей было с их стороны актом не самозваным, а согласованным с Ордой. Это и позволило наследникам Дмитрия Ивановича быть уверенными, что князья других ветвей не станут претендовать на владимирский стол. Когда же и при каких обстоятельствах произошло признание со стороны Орды принадлежности великого княжения московской династии?
После того как в 1362–1363 годах Дмитрий Иванович утвердился на великокняжеском столе, началась борьба за признание великого княжения «отчиной», наследственным владением московских князей. Зимой 1364–1365 годов суздальский князь Дмитрий Константинович, в 1360–1362 годов занимавший великокняжеский стол, отказался в пользу московского князя от ярлыка на великое княжение, привезенного ему от одного из претендентов на власть в Орде в обмен на поддержку в борьбе с братом Борисом за Нижний Новгород. Последующая попытка Москвы привести в свою волю тверского князя Михаила Александровича привела к столкновению с Великим княжеством Литовским, правитель которого Ольгерд был женат на сестре Михаила; литовские войска дважды — в 1368 и 1370 годах — доходили до стен Москвы.
В 1370 году Мамай посадил на престол нового марионеточного хана — Мухаммед-Бюлека. Воспользовавшись этим, Михаил Тверской отправился в Орду с жалобой на московского князя. Результатом стала выдача Михаилу ярлыка на великое княжение. Дмитрий Иванович отказался признать ярлык, летом 1371 года сам поехал к Мамаю и ценой богатых даров добился возвращения ему великокняжеских прерогатив. Михаил опять прибег к помощи Литвы и летом 1372 года вместе с Ольгердом двинулся на Москву. Противоборствующие силы сошлись на Оке у Любутска, где было заключено мирное соглашение. Согласно его тексту великий князь литовский признавал «великое княжение» «отчиной» Дмитрия Ивановича. Полтора года спустя, зимой 1373–1374 годов, вынужден был отказаться от претензий на великое княжение Михаил Тверской.
Однако в 1374 году «князю великому Дмитрию Московскому бышеть розмирие съ татары и съ Мамаемъ». Воспользовавшись этим, Михаил Тверской отправил в Орду своих послов, и в июле 1375 года ему снова привезли от Мамая ярлык на великое княжение. В ответ Дмитрий Иванович двинул на Тверь соединенное войско признававших его власть князей (в него вошли все князья Северо-Восточной Руси, некоторые князья из Смоленской и Черниговской земель, а также новгородцы). Михаил вынужден был капитулировать. Согласно заключенному тогда московско-тверскому договору он признал великое княжение «отчиной» Дмитрия, а себя — его «молодшим братом», т. е. вассалом.
Таким образом, в 1375 году Орда еще не признавала великое княжение наследственным владением московских князей, коль скоро был выдан ярлык на него представителю другого дома. Дату этого признания нужно искать в промежутке 1375–1389 годов.
В период правления в Орде Мамая, т. е. до осени 1380 года, такое признание было явно невозможно. Вплоть до Куликовской битвы Дмитрий Иванович и Мамай находились в состоянии войны. Ярлык, выданный в 1375 году Михаилу Тверскому, отменен не был, и если бы Мамай одержал в 1380 году победу, он, скорее всего, реализовал бы свое решение пятилетней давности. Следовательно, решение о закреплении отчинных прав на великое княжение владимирское за московскими князьями принимал Тохтамыш (занимавший престол хана Орды с 1380 по 1395 год).
До войны между Тохтамышем и Дмитрием Донским 1382 года этого, однако, произойти не могло. Поскольку Михаил Александрович Тверской отправился осенью того же года к хану, «ища великого княжения», ясно, что на тот момент ханского решения о закреплении его за московским княжеским домом еще не существовало. Тверской князь пребывал в Орде конец 1382 и почти весь 1383 год. Весной 1383 года туда приехало московское посольство. В результате Тохтамыш выдал ярлык на великое княжение Дмитрию Ивановичу, в связи с чем во Владимир приезжал ханский посол Адаш. При этом тверской князь получил определенную компенсацию — Тверское княжество было выведено из-под верховной власти великого князя владимирского.
Итак, признание Тохтамышем наследственной принадлежности великого княжения московскому дому произошло не ранее 1383 года. Поскольку в последующие годы, вплоть до 1389 (когда это признание нашло отражение в тексте духовной грамоты Дмитрия Донского), московско-ордынских переговоров на высоком уровне не проводилось, остается полагать, что Тохтамыш принял решение о предоставлении великого княжения владимирского в отчинное владение московским князьям именно в 1383 году, во время нахождения в Орде посольства, возглавляемого Василием Дмитриевичем. В чем причины такой щедрости хана?
Детали летописных сообщений о посольстве Василия Дмитриевича позволяют полагать, что в ходе переговоров 1383 года выплата дани с территории великого княжества Владимирского за два года правления Тохтамыша была обещана при условии сохранения великого княжения за Дмитрием Ивановичем. Хан предпочел не продолжать конфронтацию с Москвой, учитывая ее явный перевес над другими княжествами Северо-Восточной Руси. Тохтамыш уже готовился вступить в борьбу со своим недавним покровителем — монгольским правителем Средней Азии Тимуром, и по-видимому, ему не хотелось оставлять в тылу сильного врага. Правда, одной рукой одарив Дмитрия, хан одновременно постарался его позиции ослабить. По его решению другие остававшиеся к этому времени самостоятельными княжества Северо-Восточной Руси — Тверское, Нижегородско-Суздальское и Ярославское — выводились из-под верховной власти великого князя владимирского. Тем самым старая система, при которой великим князем становился один из князей Северо-Восточной Руси, получавший определенные властные прерогативы в отношении правителей остальных княжеств, прекращала свое существование. Территория великого княжества Владимирского закреплялась за московскими князьями, они приобретали таким образом наследственный номинальный статус «великих князей всея Руси», но при этом другие княжества становились самостоятельными.
Таким образом, не было ни «свержения ига» в 1380 году, ни его «восстановления» в 1382. Неподчинение узурпатору Мамаю еще не привело к отрицанию верховенства ордынского хана — «царя». Его власть продолжала признаваться; попытка построить с законным ханом отношения без уплаты дани не удалась, но поражение от него не было катастрофой. Конфликт с Тохтамышем закончился обоюдовыгодным соглашением. С точки зрения тогдашнего мировосприятия было восстановлено традиционное положение: в Орде у власти законный правитель, ему уплачивается «выход» — дань.
В исторической памяти главным деянием великого князя Дмитрия Ивановича стала победа над Ордой Мамая на Куликовом поле. И это справедливо. Триумф на поле брани всегда заметнее, чем долгосрочные усилия. Но победа на Дону будет окружена тем ореолом, который привычен нам, много позднее самого этого события. Она превратится в символ мужества и воинской славы, будет создан целый цикл произведений, посвященных Куликовской битве; образы, с нею связанные, будут вдохновлять на защиту Отечества не одно столетие. Конкретное же политическое значение Куликовской победы было скромнее ее позднейшего символического значения. Точнее сказать — ее политическое значение понятно только в контексте всей деятельности Дмитрия Донского. Его главной целью было превратить великое княжение владимирское из объекта регулируемых Ордой притязаний правителей разных княжеств Северо-Восточной Руси в свое наследственное владение, объединить его с Московским княжеством в единое государственное образование. Он добился признания великого княжения своей «отчиной» со стороны Нижегородско-Суздальского княжества, Великого княжества Литовского, Тверского княжества. Оставалось главное признание — со стороны сюзерена, хана Орды. При Мамае этого достичь не удалось, началась московско-ордынская война, из которой Дмитрий вышел победителем.[68] И только при Тохтамыше эта цель была достигнута, как ни парадоксально — после конфликта, закончившегося в целом военным поражением для московского князя. В наследственном владении Дмитрия оказалась, помимо собственно Московского княжества, большая часть Северо-Восточной Руси. К «великому княжению» относились тогда города Владимир, Кострома, Переяславль-Залесский, Юрьев, Дмитров, Галич Мерский, Углич, а также Ростов, Стародуб и Белоозеро, где сохранялись местные князья, но на правах «служебных князей» великого князя.[69]
