Сергей Парамонов - История руссов. Славяне или норманны?
Отметим, кстати, что Лихачев всюду последовательно переводит заглавие труда патриарха Никифора довольно-таки нелепо: «Летописец вскоре». Если такое название действительно кем-то употреблено, его следует исправить на «Летописец вкратце» — достаточно для этого заглянуть в любой солидный греческий словарь, скажем, в «Liddell and Scott».
Заметив ошибку летописца, Лихачев пытается указать источник ее происхождения и цитирует отрывок из Никифоровой 2-й редакции: «От Христова Рожьства до первого правоверного царе Костянтина лет 318, от Костянтина царе до Михаила царе греческого лет 542».
Таким образом, ошибка в годе начала царствования Михаила III целиком падает на греческий источник, которым пользовался первый русский летописец.
Заметив ошибку, Лихачев пускается в дальнейшие выкладки и, подобно другим историкам, допускает ошибку, искажая то, что сказано первым русским летописцем в действительности.
Действительно, если мы откроем основные русские летописи (подразумеваем печатные издания) или основные курсы русской истории, всюду мы найдем указание, что русский летописец принял за исходную точку русской хронологии 852-й год, — это неверно.
Он говорит: «В лето 6360, индикта 15, наченшю Михаилу царствовати…», таким образом, летописец ведет хронологию «от сотворения мира», а не от Рождества Христова. Перевод этого летоисчисления на «от Рождества Христова» делает не он, а все русские историки (и Лихачев в том же числе). Ошибка их столь легкомысленна, что вчуже становится стыдно.
Общеизвестно, что в древности существовало несколько систем перевода одного летоисчисления на другое. Наименее употребительной была система, принимавшая, что Христос родился в 5506 году от сотворения мира.
Другая система, так называемая «аннианская» (по имени ученого египетского монаха Анниана, V века) или «александрийская», распространенная в южных христианских странах, а также в Болгарии, принимала, что Христос родился 5500 году от Сотворения мира.
Наконец, третья система, принятая в Византии и перешедшая и в наши летописи, относила рождение Христа на 5508 год от Сотворения мира.
Естественно было подумать: какой же системы придерживался летописец? Этого не сделали, ибо летопись читали, но не изучали.
Между тем несколькими строками ниже летописец совершенно ясно дает понять, какой системы он придерживался. Он писал: «От Христова Рожьства и до Констянтина лет 318; от Констянтина же и до Михаила сего лет 542». Складываем и получаем 860 от Р. X, а так как Михаил III начал царствовать «в лето 6360», вычтя из 6360 830, получаем 5500, что наглядно говорит о пользовании летописцем аннианского или александрийского летоисчисления.
Как видно, никакой высшей математики не требуется, но историки не любят даже четырех действий арифметики. Разница в восемь лет, однако, далеко не шуточная, ведь речь идет об исходном пункте русской хронологии! Если он ошибочен, значит, вся наша хронология рушится. К счастью, это не так, — с некоторого времени даты летописи приведены в согласии с византийским летоисчислением.
Является вопрос: какие даты базируются на цифре 5500 (аннианском), а какие на 5508 (византийском летоисчислении)? Ответа на это не дано, ибо историки этим не занимались. Спрашивается: что же они до сих пор делали? Ведь без точной хронологии создать истории нельзя — это значит строить здание на песке.
Приведем пример: призвание варягов состоялось, по данным наших историков, в 862 году, но поход Аскольда и Дира на Царьград был не в 866 году, а в 860-м. Значит, поход состоялся до призвания варягов. Следовательно, сообщение летописи, что Аскольд и Дир были дружинниками Рюрика, — совершенная фантазия; это представители особой династии и, значит, все начало нашей истории переворачивается.
На это могут возразить, что цифру призвания варягов нужно вычислять, исходя из расчета не 5508, а 5500. Так как для этого события дан 6370 год от Сотворения мира, то оно случилось в (6370–5500 =) 870 году. Но эта дата находится в противоречии с другими несомненными историческими данными и еще более увеличивает расхождение в отношении Аскольда и Дира.
Этот пример показывает, какое огромное значение имеет точная хронология и как она ставит перед мыслящим историком ряд весьма трудных, но вместе с тем и важных задач. Этих задач русские историки перед собой не ставили, они только регистрировали факты летописи, не обращая внимания на огромное расхождение в некоторых датах и не пытаясь их объяснить. Вообще, бесхозяйственность, халатность, разгильдяйство в этом отношении в истории удручающие.
Однако, если историческая мысль до сих пор спала, то пора и проснуться, — этого требуют те, которые передоверили историкам изучение истории. Судя по публикациям историков за последние 25–30 лет, хронология их мало интересует. Что летописец придерживался сперва аннианского счета, убеждает нас и следующая хронологическая дата, — «лето 6366». В этом году, согласно летописцу, Михаил пошел на болгар, победил их и заставил болгарского царя Бориса и его бояр креститься.
В отношении этой даты в первоисточниках существует разноголосица, но ни один из них не указывает года более раннего, чем 861-й, согласно же счету наших историков, это событие падает на 858 год! Цифра явно ошибочная. Однако, если из 6366 мы вычтем не 5508, а 5500, то получим 866, дату, очень близкую к признанной многими — 865. Ошибся не первый русский летописец, а историки — его интерпретаторы. Распинаться перед величием этого летописца историки умеют, а вот соблюсти должный пиетет к нему не хватает сил.
Здесь уместно будет остановиться на том, почему мы часто находим в летописях расхождение на год по отношению к одному и тому же событию. И здесь существует основание для разноголосицы.
В исчислении «от Сотворения мира» началом года считалось 1 сентября, при исчислении «от Рождества Христова» — 1 января; иногда началом года считалось 1 марта. Поэтому событие случившееся 2 сентября при счете «от Сотворении мира», приходилось на следующий год по сравнению с другими исчислениями; событие, случившееся 2 января «от Р. X.», уже считалось в новом году, а «от Сотворения мира» — в старом.
Итак, мы выяснили, что первый русский летописец, по крайней мере в своих первых записях, придерживался «аннианского» исчисления. Поэтому пропуск в хронологии до Рождества Христова, о котором мы говорили в начале очерка, равняется не 54 годам, а на 8 лет меньше. Очевидно, срок царствования Давида равнялся 46 годам.
К сожалению, мы должны прервать здесь нашу нить изложения, — приходится поступать так, как при распутывании клубка с запутанными нитями: сначала освободить то, что освобождается легко, а затем переходить и к более сложному, дальнейшему. Мы, во всяком случае, указали путь для решения задачи.
3. Почему новгородцы стали называться «русью»?
Мы не собираемся здесь разбирать запутанный вопрос: кто была «русь» — славяне или норманны? Мы разберем только одно важное указание летописи, которое мы выяснили достаточно, от него можно будет в дальнейшем начать разматывание сложного клубка указанного вопроса.
Начнем с небольшого исторического вступления. Шлёцер, основоположник школы, признававшей, что норманское племя «русь», ставши во главе Новгорода и других славянских и неславянских племен, передало новгородцам, а затем и прочим славянам и неславянам свое имя, считал следующий отрывок летописи ясным, непреложным тому доказательством.
«И от тѣх прозвася Руская земля, Ноугородци, ти суть людье Новгородци от рода Варяжська, преже бо бѣша Словѣни» (Лаврентьевская летопись изд. 1872, с. 19).
Шлёцер полагал: «…варяги были норманны, а именно шведские, что тогда, как и теперь еще, шведы назывались в некоторых землях русскими, и что от тех пришлых варягов, и только со времени пришествия их в Новгород, тамошняя страна прозвалась русью, каковое название, однако же, впоследствии распространилось также и на Киев и на прочие завоевания рюриковых потомков» (Шлёцер. Нестор. I, с. 344).
Такое понимание Шлёцером приведенного отрывка легко объяснимо. Шлёцер не был русским и, естественно, не мог понимать древнерусский язык с теми тонкостями, которые может уловить только прирожденный русский.
Шлёцеру не были известны, далее, многие варианты данного отрывка, имеющиеся в других летописных списках, часто более точно переписанных, чем Лаврентьевская летопись. Эти варианты дают возможность кое-что исправить и вскрыть истинный смысл отрывка.
Кроме того, своеобразный, краткий, подчас излишне лапидарный стиль летописей наряду со старыми, давно забытыми словами и оборотами, либо слова, изменившие в настоящее время смысл, описки и т. д. — все давало основание к не совсем верному пониманию. Наконец, в указанном отрывке есть действительно двусмысленность; к несчастью, Шлёцером был принят неверный вариант ее.
