Тихон Семушкин - Чукотка
К моменту моего прихода дети преважно разместились за столом в ожидании завтрака.
Заглянув в спальню, я увидела, что постели были убраны наспех. Подушки лежали не на месте, небрежно наброшены одеяла. В особенности плохо у девочек. Меня вообще поражает неаккуратность девочек по сравнению с мальчиками. В спальнях мальчиков всегда значительно больше порядка, чем у девочек. Во время классных занятий наблюдается то же самое.
Мальчики ко всякому делу проявляют серьезное отношение, девочки легкомысленное и нередко шаловливое.
Осмотрев спальни, я вернулась и предложила всем девочкам привести свои постели в обычный порядок.
Все же мы не преодолели всех трудностей. Прошло всего два дня, как каждому школьнику выдали чистое полотенце, а оно уже напоминает портянку.
Школьники до сих пор умываются только потому, что их заставляют. Умываются они быстро и неряшливо. По-видимому, мы рано положились на их самостоятельность и перестали назначать дежурного воспитателя во время утреннего умывания. Надо опять разъяснить им, как обращаться с полотенцем, с носовым платком, с личными вещами. Дети все еще не умеют пользоваться всем этим. Например, полотенце они вешают на спинку кровати и, когда укладываются спать, вешают на него грязные торбаза. Некоторые ухитряются засунуть торбаза на одну из полочек тумбочки, где лежит чистое белье, между тем верхнее платье, свернув в узелок, складывают на пол под кроватью.
Когда им говоришь об этом, они только удивляются:
- А разве на полу под кроватью грязно? Разве люди ходят под кроватью?
Часто они не понимают, для чего все это делается. Дома они очень практичные и все ненужное и искусственное презирают. Такое отношение у них пока ко всем нашим новшествам.
Нужно хорошо объяснить им, для чего люди умываются, зачем нужна человеку чистота. Наш Модест Леонидович рассказывал им обо всем этом, но далеко не убедил их. Ведь это люди, которые умываются впервые в своей жизни! Они любят баню, но все еще продолжают смотреть на нее как на развлечение.
Дети носят в карманах платки, но чистят нос пальцами.
- Почему же ты не пользуешься платком? - спросила я Рультуге-второго, увидев его за этим занятием.
- Жалко испортить материю, - ответил он. - Рука не портится от этого, а материя портится".
* * *
Ежедневно по утрам учителя читали дневник дежурного воспитателя.
Чтение дневника стало необходимостью, как чтение газет на Большой Земле. Дневник помогал разгадывать души чукотских детей.
ИГРЫ И ТАНЦЫ
Игры и танцы в чукотском быту занимают большое место. В хорошие дни чукотская молодежь любит играть в мяч. Эта игра несколько напоминает нашу игру в волейбол. Мячи, сшитые из тюленьей кожи и набитые оленьим волосом, можно найти везде, независимо от того, есть в яранге молодежь или нет.
Играет чукотская молодежь с увлечением и при этом проявляет большую сметливость и ловкость. Игры развивают у них способности, необходимые хорошему охотнику на морского и пушного зверя.
Игру в мяч начинают обычно ребята. Взрослые стоят около своих яранг и наблюдают за игрой с полнейшим равнодушием. Но как только игра начинает принимать массовый характер, равнодушие исчезает и почти все население стойбища включается в игру. Только малолетние да глубокие старцы не принимают в ней участия, но следят, поощрительно покрикивая.
Мяч все время в воздухе. Он очень редко падает на землю. Возбужденные игрой люди прыгают, бегают в погоне за мячом; каждый старается выбить мяч из-под самого носа своего соседа.
Игра устраивается в любое время, лишь бы позволяла погода. Нередко в полярную ночь, при свете луны, чукчи проводят за игрой многие часы. Не посчастливится вам, если в такой момент вы подъедете к стойбищу! Ваш каюр бросит собак некормленными, неустроенными и немедленно включится в игру, независимо от того, восемнадцать или сорок лет ему.
В жизни нашей школы игры и танцы заняли также большое место.
Школьный распорядок дня редко осуществляется полностью. Подует пурга и ребята не могут показать нос на улицу. Случалось, по нескольку дней дети не могли выйти из школы. В такие дни мы устраивали игры в школьном зале. Русская игра в "кошки-мышки" завоевала всеобщую любовь. В течение нескольких месяцев дети играли в нее почти ежедневно. Когда же они уставали от этой стремительной игры, то переходили к своим спокойным, плавным играм-танцам. В них они подражали зверям, птицам, с поразительным искусством воспроизводя каждое их движение.
Затейницей была Тает-Хема. Если у нее почему-либо не было настроения веселиться, тогда все проваливалось: игры не игрались, песни не пелись, и танцы не танцевались. Ребята толпой ходили за ней и упрашивали:
- Тает-Хема, повеселимся давай!
Наконец, после настоятельных просьб, Тает-Хема под общий напев и хлопанье в ладоши "выплывает" на середину зала. Сразу все оживает. Она чудесно подражает походке ворона, покачивает головой, встряхивает руками, точно крыльями.
Вот маленький Рультынкеу выполз на корточках навстречу Тает-Хеме. Пропустив руки под колени, касаясь ладонями пола, он, как утка, идет вразвалку и носом, словно клювом, чешет себе плечо. Оглянувшись по сторонам, он бесподобно начинает крякать. Ребята одобрительно смеются.
Карканье ворона, крик чайки, кряканье утки ребята передают до того точно, что могут ввести в заблуждение самого искусного охотника.
Зал наполняется шумом, смехом. Мальчики и девочки, развеселившись, выбегают на середину и азартно исполняют чукотские танцы.
Вот Локе изображает раненую нерпу. Он медленно ползет по воображаемому льду, выбрасывает руки вперед, как нерпа ласты. Ноги у него не действуют и волочатся, точь-в-точь как задний ласт. Наконец "нерпа" "погибает", судорожно вздрагивая. Ласты-руки беспомощно сгибаются под тяжестью тела.
Тотчас налетают на "нерпу" три "ворона" - три мальчика. Один из них взбирается на лежащего и носом, будто клювом, долбит его спину. Двое других, стоя на корточках, "выклевывают" глаза.
С ревом подходит "умка" - белый медведь - и спугивает "птиц". Они как бы взлетают, садятся в стороне и с завистью посматривают на недруга.
"Умка" когтями - растопыренными пальцами рук - "вспарывает" "нерпе" живот и, облизываясь, начинает "лакомиться".
Зрители с восторгом наблюдают представление, отличную игру и "медведя", и "нерпы", и "вурона".
Развлечения школьников привлекали всеобщее внимание культбазовцев. Их часто можно видеть в школьном зале.
- Нет, вы посмотрите, - восхищается Модест Леонидович, - что они выделывают! И откуда только они знают все это? Настоящий самодеятельный театр! Я охотно согласился бы взять на себя роль антрепренера и увезти их в Ленинград.
Время истекает, но разыгравшиеся школьники не хотят спать. Они просят разрешения поиграть еще немного. Таня соглашается.
Появляются "полярная сова", "заяц", "хитрая лисица". Лису изображает Тает-Хема.
В зале становится душно. Даже Панай, которой давно хочется спать, и та одобрительно кивает головой.
В зал вбегает больничный сторож Чими. У него такое подвижное лицо и так комично бегают глаза, что одно его появление вызывает у детей радостный крик. С легкостью балерины он выскакивает на середину зала. Дети подпевают ему, и Чими готов танцевать до утра. У него самый разнообразный репертуар. Он пародирует птиц, зверей, высмеивает ленивого охотника, экспромтом изображает какого-нибудь русского культбазовца. Но больше всего детям нравится "танец доктора". В своих подражательных танцах Чими непревзойденный мастер.
- Доктора, доктора танцуй! - кричат дети.
Чими оглядывается вокруг и, если доктора нет, приступает к исполнению танца. Доктор не любит этого танца, и Чими в его присутствии не решается танцевать.
Большую помощь нам оказывает Чими. Каждый вечер, как только освобождается от работы, он бежит в школу. Чими лучше, чем учителя, организует детей, заботливо и умело оберегая их от возможных в игре столкновений. С его помощью мы интересно заполняем досуг школьников.
Развеселившихся детей трудно уложить в постель, им еще хочется побегать, посмеяться. Даже Чими и тот не понимает, почему нужно прекращать игры на самом интересном месте. Он угрожает сочинить танец "на учительницу" получше, чем "на доктора". Таня смеется, но колокольчик неумолимо звенит. Девять часов вечера - пора спать.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЕТ ПАНАЙ
Однажды вечером я вошел в школу и удивился, что учеников нет в зале. В глубине коридора, у приоткрытой двери класса, стоял Лятуге и неслышно смеялся.
В классе чинно сидели ученики, а за столом "президиума", накрытым красным платком, важно расселись Панай, Таграй и Тает-Хема.
Панай в одной руке держала карандаш, в другой - железную крышку от банки из-под консервов, изображавшую часы.
Она постучала кончиком карандаша, встала, оперлась руками о стол и с лукавым видом произнесла:
![Юрий Рытхэу - Люди нашего берега [Рассказы]](/uploads/posts/books/134656/134656.jpg)
