Михаил Козырев - Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР
Работа мальчика Даниэля заключалась в том, чтобы сидеть под столом и с помощью наборного штампа ставить на подошве обуви ту цену, которую брат объявлял покупателю. Обычно клиент, подойдя к столу, и заинтересовавшись обувью, видел пары либо очень маленького, либо слишком большого размера. Ценника на них не было. Покупатель осведомлялся – нет ли, скажем, 43-го размера? Брат Леви начинал рыться в коробках. Делал это достаточно долго и говорил – к сожалению, уже кончились. Покупатели, как правило, были готовы к такому ответу. И обычно продолжали настаивать, потому что знали, что «последняя», случайно оставшаяся пара обязательно «найдется». И естественно, она обнаруживалась. Долгие поиски нужны были прежде всего для того, чтобы понять, насколько покупатель платежеспособен и насколько он готов совершить покупку. Оценив эти факторы, старший брат принимал решение о цене, называл ее, а младший тут же ставил ее на обувь.
Или вот другой эпизод, с торговлей «левой» продукцией местной швейной фабрики. Сперва Леви организовали на фабрике официальную закупку товара. «Тестировали», насколько пользуется спросом вещь. Если народ покупал, допустим, те же футболки, то Леви заказывали швеям с фабрики дополнительные поставки. «Левый» товар производился тут же на фабрике из сэкономленного сырья и в официальной отчетности не отражался. Обходились эти футболки заметно дешевле официальных – по 1,5 рубля вместо трех. Продавались же все по той же, вздутой по сравнению с государственной цене, по 8 рублей. Естественно, при этом официально полученная с фабрики одежда отправлялась в подсобку магазина и оставалась нераспроданной.
Еще один способ заработка – создание искусственного товарного дефицита. Его Леви описывает на примере с резиновыми галошами. Этот вид обуви всегда был в дефиците, и на него существовал большой спрос. Особенно зимой, особенно со стороны местных крестьян. Завоз галош происходил 2–3 раза в году. Старший брат Даниэля обычно выкладывал на прилавок либо одну левую, либо одну правую галошу. И когда покупатели спрашивали, нет ли у вас, допустим, 5-го размера, обычно уверенно отвечал – «Закончились».
Если покупатель начинал настаивать и явно был готов заплатить гораздо больше официальной цены, брат Даниэля предлагал «вариант». Мол, у них в магазине галош не осталась, но если покупатель готов заплатить 2 рубля вот этому мальчику – и тыкал пальцем в своего младшего брата, то он готов сбегать в соседний магазин, где они, возможно, есть, и принести нужный размер. Но только там дорого, и стоят галоши рублей восемь, не меньше. Обычно покупатель, уже настроенный на покупку, соглашался. Естественно, галоши в «другом магазине» находились. И тогда на операции удавалось заработать не обычные 200–300 % к официальной цене, а все 500 %.
3
Наконец, едва ли не ключевой момент – взаимодействие с правоохранительными и контролирующими органами. Кроме регулярно передаваемых вверх по цепочке доходов от продажи каждой вещи в Сенаки с местных «бизнесменов» взимался и другой вид «налога». Упрощая, его можно было назвать «чрезвычайный взнос».
На практике это выглядело следующим образом: участковый или наряд из районного отделения милиции заходил в магазин, и, будучи в курсе нелегальной торговли по завышенным ценам, начинал искать товары с этими самыми завышенными ценами. Естественно, они находились. В это время, пока милиционеры копались в вещах, директор магазина и его сотрудники быстро собирали от 600 до 800 рублей – такая сумма считалась достаточной, и вручали их старшему наряда.
...Кроме регулярно передаваемых вверх по цепочке доходов от продажи с местных «бизнесменов» взимался и другой вид «налога». Его можно было назвать «чрезвычайный взнос».
Другой механизм взимания ренты сверх обычных платежей заключался в том, что милиционеры договаривались с покупателем, который шел и приобретал что-то в магазине по завышенной цене. После этого он возвращался назад уже в сопровождении милиции, и проводилась очная ставка. В одном из таких случаев, брат Даниэля Леви, увидев покупателя, возвращающегося в сопровождении милиционера, просто сбежал из своего магазина. Милиционеры пытались его задержать, но он успел убежать с рыночной площади и спрятался у родственников в одной из соседних деревень.
К несчастью для семьи Леви, милиционер, который нагрянул в магазин, оказался одним из редких для Грузии того времени честным милиционером (это уже, пишет Леви, выглядело в Грузии 60-х годов шуткой). Его старшему брату пришлось скрываться несколько недель, пока не удалось договориться с начальником РОВД, который замял дело. Обошлось это отцу Леви в 1500 рублей. По тем временам – серьезные деньги.
В 1966 году, когда старшему брату Леви исполнилось 23 года, в магазин нагрянул с проверкой заместитель начальника райотдела милиции. После обыска он пригнал грузовик, в который загрузил все найденные в магазине товары и вывез их на милицейский склад, как вещественные доказательства. Брату Леви и еще нескольким сотрудникам удалось улизнуть в ходе обыска. Они попрятались у знакомых.
Брат взял билет на поезд и уехал на несколько дней к дяде, который жил в Сухуми. Вернулся он лишь когда «нужным» людям были переданы деньги и товар был возвращен. Как потом выяснилось, рейд в магазин был проведен по личной инициативе замначальника местной милиции в рамках ежегодной кампании по «сбору дополнительных доходов». Такого рода «наезды», как пишет Леви, происходили каждые 6-12 месяцев. Поборы, которые приходилось платить по их итогам, воспринимались как вполне адекватная часть «налогообложения».
...Реальным смыслом проверок было не наведение порядка в нижестоящих подразделениях, а взимание дополнительной ренты.
Кроме милиции, Леви пишет еще об одном контролирующем органе – вышестоящей торговой организации, или «конторе». Раз в год ее представители приезжали в магазин с целью аудита товаров и торгового инвентаря. В дополнение к плановым проверкам проводились также внеплановые, неожиданные для магазина инспекции. Последние были особенно опасны – в магазине могли быть обнаружены нелегально закупленные товары и товары со вздутыми относительно официальных ценами. В течение этих проверок, которые длились обычно несколько дней, представители «конторы» проверяли записи, наличие чеков, сравнивали их с товарными остатками.
Впрочем, реальным смыслом этих проверок было не наведение порядка в нижестоящих подразделениях, а взимание дополнительной ренты. Именно так рассматривали цель своего приезда сами проверяющие. Они оставались в городе в течение двух-трех недель, проверяя одновременно с дюжину магазинов. В таких случаях деньги для проверяющих собирались коллективно, со всех магазинов, и затем через одного из уважаемых людей города, лично знакомого проверяющих, передавались им при встрече в гостинице или ресторане. Сумма могла составлять 10 000-20 000 рублей, и рассчитывалась как примерно 1000 рублей с магазина. Преподносилось это проверяющим как подарок, знак благодарности от городского «делового сообщества».
Получив подношение, проверяющие, конечно же, все равно оставляли в акте проверки записи о многочисленных нарушениях. Но они касались прежде всего недостачи денег, которую надо было восполнить. А такие тяжкие и уголовно-наказуемые нарушения, как продажа нелегально произведенного (ворованного) товара, завышение цен и т. п. оставались вне поля зрения проверяющих. На этом эпизоде Даниэль Леви свой анализ функционирования государственной торговли в Советской Грузии заканчивает.
Ценность его работы как научного исследования – вопрос спорный. На мой взгляд, она страдает излишней прямолинейностью и гипертрофированным вниманием к личном опыту автора. Но с точки зрения представления о том, как делались дела в сфере торговли в Закавказье и других южных регионах СССР в 60-70-е годы, – чтение познавательное. Несмотря на оптимистичное описание «похождений» братьев-торговцев, чувствуется, что ходили они, что называется, по краю. И, скорее всего, рано или поздно кто-то из семейства все-таки сел бы. Чего в реальности, впрочем, не произошло. В 1971 году семья эмигрировала в Израиль.
4
Но система, описанная Даниэлем Леви на примере коррумпированного «торгового кластера» в Сенаки, никуда не делась. Конечно, столь красочных деталей, как в Грузии, торговля из-под полы, допустим, в центральных областях России не имела.
Однако в своей основе принцип сохраняла все тот же.
Свободно купить в магазинах можно было лишь ограниченный перечень товаров первой необходимости – хлеб, молоко, крупы, мучные изделия, консервы. Все остальное представляло собой так называемый дефицит. Когда партия дефицита выбрасывалась на прилавки, товар тут же сметался потребителями. Дефицитом была модная одежда, бытовая техника, материалы для ремонта, обувь, фрукты, мясо, колбаса… Да практически все, без чего сегодня невозможно представить жизнь современного человека.
