Александр Барышников - Клад Соловья-Разбойника
Вскоре беглецы выбрались на знакомую Николке большую поляну, отгороженную редколесьем от Камы-реки. Здесь, на берету, Кытлым и Юма спешились.
- А дальше что? - спросил Николка, хотя уже знал, куда ему следует двигаться. Молодые биары, кажется, забыли о его существовании. Они подошли к воде и долго стояли молча. Река была неспокойна. Могучее течение струящихся с полуночи вод встретилось в это утро с могучим полуденным ветром. И дети этой битвы -- крутые высокие волны - вовсю резвились меж лесистых берегов, сверкали на солнце, с шипеньем прыгали на бело-желтые пески и уползали обратно, утаскивая за собой мелкий прибрежный сор. И вся эта веселая и жуткая водяная толчея неостановимо уносилась вниз, а на смену ей сверху неизменно приходила такая же жуткая и веселая сутолока.
- Неласково встречает меня Голубая Змея, - встревоженно сказал Кытлым, с трудом скрывая страх души.
- Она бранится, - согласилась Юма, - но не держит на тебя зла.
Посмотри, как весело играет она на пути своем, как ярко переливается ее чешуя. Голубая Змея не сердится на тебя, и скоро ты сам убедишься в этом.
- Я готов, - оказал Кытлым и протянул вперед скрещенные руки.
Николка теперь знал, что двигаться ему надо вниз по течению, но что-то не давало ему отправиться в путь немедленно.
- Ага! - радостно воскликнул он.. разглядывая увесистый мешочек.
привязанный к седлу его лошади. Мешочек этот заметил он сразу, еще в начале пути, но скачка отвлекла его, а вот теперь, когда спутники занялись какими-то своими непонятными делами, ватажник быстренько развязал тонкую веревочку. Так оно и есть - внутри лежали лепешки и вареная рыба.
- Что ж ты, милая, медку не припасла? - бормотал Николка, уплетая снедь за обе щеки. - Я бы не отказался,, хотя, может, драчунишка твой медком и не балуется... Вот же повезло дурню - из темницы вызволила, еды напасла...
Хорошенько подкрепившись, он решил залить сухомятку речной водицей.
Чтоб не мешать спутникам своим, ушел подальше, выше по течению.
Внезапно что-то как бы кольнуло его в левый глаз, что-то мелькнуло в шевелящейся дали нижнего плеса. Испив воды, взбежал на берег, пригаяделся - ничего. А что было-то? То ли отблеск волны, то ли птичье крыло...
- Эй! Эй! - всполошился Николка и, не разбирая дороги, во всю прыть припустил к тому месту, где стояла девушка.
Не внимая крикам чужака, Юма решительно толкнула крепко связанного Кытлыма, и течение подхватило его.
- Ты что, девка, сдурела? - закричал, подбежав к ней, Николка, Юма резко и грубо оттолкнула его и быстро пошла по берегу, не спуская глаз с Кытлыма. Волны играли его телом, как радостное дитя забавляется новой игрушкой. Кытлым то всплывал, то погружался, иногда его переворачивало на спину. и тогда над водой виднелись связанные крестом руки.
- Зачем выручала, зачем лепешки пекла, коли сама же и топишь? причитал Николка, не отставая от молодой биарки. - Эх!
Он скинул рубаху, сапоги и в одних портках сиганул в реку. Быстро догнал тонущего, схватил за волосы, потащил к берегу. Биар, извиваясь всем телом, заорал густым обиженным голосом, потом, извернувшись угрем, вцепился зубами в николкину руку.
- Ты что. дурья твоя голова? - осерчал ватажник. - Я же тебя не топлю я тебя спасаю!
Николка перевернулся на спину, притянул: биара за волосы, втащил непокорную голову себе на грудь, второй рукой придержал зубастую челюсть. Так и плыл на спине, подгребая ногами в намокших портках.
- Обожди, дурья твоя голова, выберемся на берег, я тебе зубы-то посчитаю. У тебя. похоже, много лишних, коли цапаешь ими хорошего человека...
Доплыв, наконец, до мелководья, Николка встал на песчаное дно, взгромоздил на себя биара и тяжело пошел к берегу. Связанный парень больше не сопротивлялся, безвольно обмяк и кулем лежал на широком плече ватажника.
По прибрежному песку бегала разгневанная девушка. Вдруг она остановилась, прислушалась к стала осторожно подниматься по уклону берега. Сбросив биара на песок, Николка облегченно вздохнул и начал неспешно развязывать веревки. Парень лежал смирно и безучастно, отрешенный его взгляд был устремлен в высокое небо. Поодаль взбрыкнули и призывно заржали привязанные лошади.
- По молодым жеребчикам скучают, - Николка весело подмигнул биару и развязал последний узел. И, похолодев, замер - лошадь не человек.
сдуру голос не подаст. Откуда в пустынном месте молодые жеребчики?
От деревьев прибрежного редколесья стремглав бежала девушка к тревожно махала рукой в сторону большой поляны. Да Николка и сам теперь слышал приближающийся топот множества резвых коней.
- Эх, дурья твоя голова, - укоризненно оказал он, - и зачем я тебя вытаскивал? Кабы не ты - разве ж им меня поймать?
Резво поднялся с колен, в несколько упругих скачков одолел горушку -да вот они, совсем рядом. И что тут сделаешь? Пока добежишь до лошади, пока отвяжешь, пока сядешь... Поздно.
Отвернулся назад, чтоб в последний раз бросить взор на свободный и веселый речной мир. Взглянул и не поверил глазам своим, сперва даже подумал, что мерещится...
Над волнами, совсем недалеко от берега, топорщился парус, туго набитый попутным ветром. Но это была меньшая доля чуда. Гораздо чуднее было другое - ниже паруса ясно увидел Николка до блеска натянутую шкуру новгородского ушкуя.
Глазастый Сенька Шкворень давно уже. издали заметил барахтавшиеся в воде людишек. Сказал о том кормщику Коновалу. Тот кивнул - разберемся. Ушкуй ходко шел с могучим попутным ветром. Сенька хорошо видел, как здоровенный мужик вынес на берег другого, поменьше и связанного, как склонился над ним, распутывая узлы. Уже тогда ухватка здоровяка показалась знакомой. Когда же тот, резко снявшись с места, добежал до деревьев и повернулся лицом к реке, сомнений больше не было.
- "Это же Николка Семихвост! - крикнул Сенька радостно.
В это время чуть дальше по берегу замелькали в редких стволах всадники.
- Весла на воду! - скомандовал Федька Коновал, и гребцы тотчас расправили длинные крылья весел, ушкуй разом взмахнул ими и пошел еще быстрее.
- Луки наизготовку! - приказал кормщик, и свободные от весельной работы воины привычно вложили стрелы в тугие тетивы.
- Николка! - кричал Шкворень, призывно махая рукой. Теперь и кормщик ясно разглядел товарища из петриловой ватаги. Разглядел он и парня с девушкой, которые, крепко обнявшись, сидели на песке у самой воды и, казалось, ничего не замечали вокруг. А всадники были уже совсем рядом, сквозь шум ветра и плеск волн до ушкуйников доносились их торжествующие крики.
- Пора осадить, - сказал я Сразу же тенькнули настороженные тетивы, свистнули стрелы, а несколько конных на полном скаку рухнули наземь.
Остальные ошарашено рыскнули влево и скрылись за урезом речного берега.
- Не подпускайте, - сказал. Федька, взял руль на себя, ушкуй послушно повернул и вскоре был вблизи песчаной полосы. - Суши весла!
- Братцы! - кричал Николка, сломя голову мчась к воде. - Слава тебе, Господи!
-Скорей! - подгонял его Сенька.
лучники снова выстрелили, снова за стволами деревьев послышалисъ крики и откатывающийся конский топот.
Добежав до молодых биаров, Николка сгреб их обоих в охапку и потащил в воду, к ушкую. Парень вырывался слабо, а девчонка со всего маху колотила кулачком по николкиной голове.
- Да брось ты их! - взвился Сенька. - Прыгай скорее!
- Не могу я их оставить! - чуть не плача кричал Николка. - Тут им верная смерть!
-- Помогите, - сказал кормщик. Несколько человек спрыгнули на мелководье" и вскоре Николка со своими спутниками .был в ушкуе.
Весла дружно ударили по воде, кормщик отдал руль от себя, полоса прибрежного песка стала быстро удаляться. А по верхнему берегу, мелькая за стволами, с криками и визгом скакали разъяренные биары.
Но вскоре поляна кончилась, к воде подступили густые заросли, и всадники скрылись из вида.
На краю большой поляны Чермоз остановил взмыленного коня.
- Не уйдут! -сказал он уверенно и оглядел своих воинов. Было их, не считая убитых, больше полусотни.
- У нас есть четыре лодки взятых в плен чужаков. Первая спрятана в устье Хрустального ручья, - Чермо махнул рукой в сторону нижнего плеса. Другая лежит в этих кустах", - он указал хлыстом на прибрежные заросли. Полтора десятка воинов сядут в эту лодку и отправятся в погоню за чужаками. Мы же поскачем на конях к двум другим лодкам, схороненным на берегу Большой Реки выше по течению.
Мы сядем в эти лодки и нападем на чужаков с двух сторон. Ты, - Чермоз указал на одного из воинов, - поскачешь к храму, чтоб рассказать жрецам о случившемся. Особо скажешь, что Чермоз приведет к ним не только тех троих, что сбежали этой ночью, но и новых чужаков, которые осмелились спасти беглецов от моего гнева. К делу!
Николка, все еще с трудом веривший в свое избавление, сбивчиво рассказал кормщику о том, что произошло с Петрилой и его воинами.
