Луис Ламур - Майло Тэлон
Никто лучше меня не знал, что горы могут стать ловушкой. В одном горном хребте редко бывает больше двух-трех перевалов и нескольких троп, а люди Ролона Тейлора знают эти места лучше меня. Однако и уходить с тропы в горах рискованно. Тропа обязательно куда-то ведет, а если нет тропы, то и идти некуда. Можно прошагать несколько миль по скалистой местности, а потом вдруг выйти к пропасти высотой в тысячу футов или больше, и придется проделывать весь путь обратно.
Я не сомневался, что меня хотели убить нас с Молли, особенно Молли. Если бы я смог увезти ее куда-нибудь, где она юыла бы в безопасности, тогда я попытался бы найти способ все поправить. Больше того, я выполнил свою работу. Я нашел Нэнси Хенри или Альбро, или как ее там еще, и она оказалась той же девушкой, которую я знал когда-то как Энн. Теперь я не чувствовал, что должен защищать эту Энн. И она, и Джефферсон Хенри хотели запустить руки в один котел с золотом, они стоили друг друга.
Молли была для них угрозой, потому что знала о прошлом Энн. Но если Молли знала о деньгах Альбро, она была обречена на смерть не только со стороны Энн. Пабло говорил мне о старой, заброшенной тропе, огибавшей пик Сент Чарльза, тропе, по которой я мог выйти к истоку Офир-Крик и объехать вершину Дир-Пик.
Уставшие до смерти, мы разбили лагерь у Офир-Крик, к западу от Дир.
Сварив кофе, я затушил костер, и мы проехали еще с милю. Напоив лошадей, я привязал их на небольшой поляне среди деревьев. Единственным живым существом, которое мы заметили, была сойка, прыгавшая по лагерю и подбиравшая упавшие кусочки пищи.
Никто из нас двоих не хотел спать, хотя оба здорово устали.
- Майло? Я боюсь.
- Да, нас преследует подлая банда.
- Но Мэгги! Я почему-то думала...
- Когда в горшке столько меда, к нему всегда слетаются пчелы. Мэгги такая же, как все, у нее нет денег, чтобы жить так, как она хочет и где хочет, поэтому она старается их достать. Они думают о пяти миллионах золотом плюс собственность железной дороги. Когда заходит речь о такой сумме, никому нельзя доверять.
- Даже вам?
Мне? Я, перед тем, как ответить, подумал немного и сказал:
- Мне вы можете доверять, потому что у меня не хватает здравого смысла быть жадным до денег. Может, такое время и наступит. А сейчас я счастлив тем, что смотрю на эту землю с седла своего коня. Когда в долинах начнут тесниться люди, вот тогда я буду думать о богатстве.
- Чего вы хотите от жизни, Майло?
- Поездить по стране, подыскать себе место для ранчо, как сделал Па. Найду ничего не подозревающую девушку, которой не нужно быть богатой, и женюсь. Буду растить детей, цветы и лошадей, а еще сено и мясо, чтобы их кормить. Некоторым нужны огни городов, восхищение женщин и слава, которая приходит с успехом. А я просто хочу, чтобы передо мной разворачивалась тропа, открывался красивый пейзаж с вершины холма и пах смолой дым костра.
- Вам легко быть довольным.
- Наверное.
- Иногда люди пытаются взять от жизни слишком многое. Возьмите моего брата. Он хочет успеха. Он желает оказаться наверху, и он там окажется. Просто некоторые из нас не просят от жизни слишком много. Я за простые удовольствия.
- Вы думаете, нас будут преследовать?
- Ага. Точно будут. Они постараются угадать, куда мы направляемся, а потом попытаются отрезать нас. Вот тут мы должны их перехитрить. Мы должны убедить их, будто они правильно угадали наше направление, а самим поехать в другое место.
- Я начинаю ненавидеть их!
- Не надо. Не стоит, Молли. Я ни к кому не испытываю это чувство и никогда не испытывал. Человек дклает то, что обязан делать, пусть даже мне кажется, что он делает неправильно. Поэтому не стоит тратить эмоции и ненавидеть людей. Если необходимо, можете выстрелить в человека, но не надо его ненавидеть.
- Вы странный.
- Не совсем. Я всего лишь простоватый. Если на меня нападают, я защищаюсь. Если за мной охотятся, я считаю, что могу открыть ответную охоту, вот и все. Теперь надо немного отдохнуть. Перед рассветом выедем и направимся точно на север. Проедем к западу от Гобблерс-Ноб и дальше мимо Хардскреббл-Маунтин. Я не так хорошо знаю это горы, но там есть тропа, которая спускается по Оукс-Крик. Туда мы и направимся.
"Мы туда направимся, - сказал я себе, - но мы туда не поедем".
Мы улеглись на ночлег на сосновых иголках и траве, и никто нас не побеспокоил. Мы хорошо выспались и перед рассветом отправились в путь.
Когда мы встали, было холодно и темно. Стряхнув с себя сосновые иголки, я оставил Молли заниматься своими делами и пошел к поляне, где отвязал лошадей и отвел их напиться. Пока они пили, я стоял, дрожа от ночной прохлады, и смотрел на исчезающие звезды.
Мой конь поднял голову, с его губ капала вода.
- Пошли, мальчик, - тихо сказал я. - У нас впереди длинный день.
Он повернул голову, ткнулся в меня носом, и я почесал его между ушей. Это были великолепные животные, мне будет жалко отпускать их, но мы должны будем это сделать. Молли и так имела все основания подать на нас в суд за конокрадство.
Молли следила, как я седлаю лощадей.
- Майло, мы уйдем от них?
- Уйдем, - сказал я и пожалел, что не чувствовал такой уверенности, какую постарался придать своему голосу. Их было слишком много, вдобавок они лучше знали местность.
Мы ехали ходким шагом, пока не оказались вровень с Гобблерс-Ноб, хотя его вершина и находилась от нас на некотором удалении. Затем я свернул немного к западу, чтобы обогнуть отрог лежавшей впереди горы.
Стояла безветренная погода, не было слышно ни звука, кроме стука копыт лошадей. Я внезапно повернул - нечего облегчать им жизнь, - въехал в ручей Джанкинс-Крик и следовал по нему до последней возможности более двух миль. Выйдя из ручья, я повел наш маленький караван через седловину в долину Хардскреббла. Когда над нами нависла вершина Медвежьей горы, мы остановились на часок передохнуть. В этом месте тек ручей, росла сочная трава, поэтому мы поели сами и дали попастись лошадям.
С того времени, как мы покинули лагерь, мы не перекинулись ни единым словечком. Молли была испугана, я тоже. Испуган больше за нее, чем за себя, но понимал, что когда они нагонят нас, разгорится перестрелка, и я буду один против Бог знает скольких.
Когда мы снова сели в седло, свежесть утра уже исчезла. Теперь я ехал осторожно, оставляя как можно меньше следов, а те, которые остались, я старался направить на север и немного на восток. Я надеялся, что заставлю их подумать, будто мы едем к Дубовому ручью и тропе в Кэнон-Сити.
В устье каньона я оставил для преследователей несколько отпечатков копыт, не слишком явных, но указывающих на то, чтомы начали спускаться по тропе, ведущей вдоль Дубового ручья. Мы проехали полмили вверх по ручью, затем вернулись другим путем - по дну ручья или заметая оставшиеся следы и засыпая их пылью и сухими листьями.
Мы обошли стороной основание Керли-Пик, прошли немного вдоль Виноградного ручья, затем повернули по другому ручью, который тек с запада. Мы смертельно устали, начали выдыхаться и лошади. Пока что мы никого не встретили, хотя дважды спугнули оленей. Вдруг мой конь настороженно поставил уши, и через секунду я услышал их.
Прямо впереди, не более, чем в пятидесяти футах разговаривали мужчина и женщина.
Глава двадцать первая
Мы увидели друг друга одновременно, поэтому нам ничего не оставалось, как подъехать к ним.
Мужчина и женщина окинули взглядом нас, потом лошадей. Эти люди были с запада, поэтому нам ничего не пришлось им объяснять.
- Сэр, - я снял шляпу, - мэм. Мы в беде, довольно большой беде. Нам нужны еда и свежие лошади. Эти - добавил я, - не наши. Нам придется их отпустить, чтобы они нашли дорогу домой.
Секунду они стояли в нерешительности, потом мужчина сказал:
- Дом дальше. Поезжайте вперед, а мы за вами.
Когда мы остановились во дворе, Молли спросила:
- Майло? Что мы будем делать?
- Будем сами собой. Расскажем им правду. Ложью ничего не добьешься, кроме как еще большей лжи.
Я спешился и помог ей сойти с седла. На какой-то миг она прижалась ко мне.
- Майло, я больше не могу.
- У нас нет выбора. Мы должны уйти отсюда, даже если нам придется идти пешком. Если останемся здесь, то навлечем беду на этих людей.
Разнуздав лошадей, я пустил их в кораль.
- Пусть немного попьют и поедят, - сказал я.
- Мы можем войти в дом, - сказал мужчина. - Бесс приготовит вам обед.
- Мне нужна пара лошадей, - сказал я. - Мы можем купить их.
Он посмотрел тяжелым взглядом мне в глаза и спросил:
- Поговорим, когда поедим. - Он махнул головой в сторону лошадей. Где вы их взяли?
- Это лошади Мэгги, женщины, которой принадлежит ресторан в городе неподалеку. То есть, ресторан принадлежит ей, Герману Шаферу и этой молодой леди.
- Она не жена вам?
- Нет, сэр. Молодая леди - мой друг. Она в беде. - Я снял шляпу, смахнул пот со лба, потом вытер шляпу. - Надо сказать вам, сэр, что нам грозит перестрелка. - Видя выражение его лица, я поспешил покачать головой. - Не из-за женщины. Из-за денег. Если ее поймают, то убьют.
