Александр Витковский - Военные тайны Лубянки
Приют он нашел в селе Благодарном, где устроился бухгалтером в зерносовхозе № 12. Вскоре к нему перебралась и жена Ирина.
Окончилась война. Олег стал работать учителем, затем завучем в совхозной школе. Однажды отправил в «Учительскую газету» статью о своей работе. Ее опубликовали, а вскоре было получено предложение из Академии педагогических наук полнее рассказать об учительском опыте. Завязалась переписка, и в марте 1947 года из Москвы пришло письмо с предложением зачислить Олега внештатным научным сотрудником Академии. Но радости хватило лишь на несколько часов. В тот же день Попова арестовали.
Я в песнях жить людей учил
Правдиво, просто и смиренно,
И каждый встречный говорил:
«Смотрите, вот мудрец почтенный».
Я сам стал жить, как их учил —
Правдиво, просто и смиренно,
И каждый встречный говорил:
«Смотри, идет глупец презренный».
Причин ареста оказалось несколько. В стране опять начались поиски «врагов народа», а в совхозе появились антисоветские листовки с рифмованными строчками. Естественно, что авторство приписали Попову. Все-таки здесь он был чужак, к тому же многие знали, что он пишет стихи. Когда на допрос в качестве свидетеля вызвали жену и, показав листовку, спросили, мог ли Олег сочинить такие стихи, Ирина ответила дерзко и прямо: «Нет, он написал бы лучше».
Следствие тянулось 8 месяцев. Обвинение в авторстве листовок отпало. Зато выяснилась настоящая причина ареста — конфликт школьного коллектива с районным прокурором, чьи распоряжения учителя отказались выполнять. Припомнили Попову и службу в полиции.
На суде Олега почти не слушали. Грубо оборвали свидетельские показания О. Кравченко, которая пыталась рассказать о том, как Попов спасал жизнь людям в оккупированном Пятигорске. Приговор был беспощаден — 20 лет исправительно-трудовых лагерей. Он поразил даже следователя, рассчитывавшего на срок 5–6 лет — не больше. Затем — долгая дорога в столыпинском вагоне по заснеженной России на Воркуту.
Дребезжит, как арба, вагон.
Дверь закрыта, уже темно,
Только серый ночной небосклон
Виден в крошечное окно.
Путь-дорога моя далека
И возврата уже не ждать,
И вползает в сердце тоска,
Не дает ни мечтать, ни спать.
Кажется, лагерь и каторжный труд в шахте уничтожил мечту, веру, любовь. Словно тростинку сломила разлука и Ирину. Потеряв надежду иметь детей, так понятную каждой любящей женщине, она уехала в Измаил, вышла замуж, родила дочь. Но жизнь в новой семье не сложилась, и она снова вернулась в Пятигорск. Олег не осуждал ее, прекрасно понимая, что у них нет общего будущего. Потом они долго переписывались, рассказывая друг другу о своей жизни.
Когда в Воркуте стали создавать школы для заключенных, Попова перевели на учительскую работу. Помогла этому инструктор учебного отдела Воркутлага Тамара Ярошевич. «Я встретил здесь человека, с которым мы очень скоро стали настоящими друзьями», — писал Попов своей бывшей жене. Именно Тамара Борисовна разыскала и собрала все необходимые для реабилитации документы. Для этого пришлось даже съездить в Пятигорск и встретиться с очевидцами событий военных лет.
Освободили Олега Пантелеймоновича Попова через 9 лет, в 1956 году, в связи со снятием судимости. Окончились лагерные муки, тьма, пустота и насилие. Он снова вернулся к прежней жизни.
Да, о многом мечтал я, но эти мечтанья остыли.
Лишь один только образ храню я в душе глубоко.
Домик маленький, садик, пейзаж в левитановском стиле.
Мы с тобою вдвоем — и вокруг безмятежный покой.
Свою дальнейшую судьбу Попов накрепко связал с Тамарой Борисовной и работой в школах Воркуты — сначала учителем, потом завучем. Он стал участником первых Всесоюзных педагогических чтений, где выступил с докладом. Невероятно, но в Воркуте Попова разыскал известный лермонтовед В. Мануйлов, знавший его до войны по работе в «Домике Лермонтова», и предложил написать несколько статей для уникальной «Лермонтовской энциклопедии». Работа была выполнена и часть материалов опубликована в этом великолепном издании. С тех пор Олег Пантелеймонович продолжал трудиться над разработкой лермонтовской темы.
Более 25 лет отдал Попов Воркуте. Выйдя на пенсию, он вместе с женой перебрался в поселок Семибратово Ярославской области. Здесь, несмотря на годы и болезни, он более 20 лет продолжает работу над литературным наследием России, пишет стихи. А ведь ему было уже 84 года…
Мы сидим в его маленькой комнатке, и Олег Пантелеймонович читает свои стихи:
Я устал,
Но не сержусь нисколько
На гигантов, карликов, людей.
Мне б теперь найти дорогу только
В царство добрых, мудрых лошадей…
Это из поэмы «Гулливер», которую сам автор считает одной из наиболее удачных своих поэтических работ. Остались в памяти и другие строчки:
Вот пять минут передохнем,
А там — до станции конечной
Поедем стареньким трамваем,
Где проще все и человечней.
НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ПОД ГРИФОМ «СЕКРЕТНО»
Война народы в сердце ранит
Работая в секретных архивах, часто задумывался над тем, почему государство скрывает за семью печатями исторические материалы? Понятно, что в любой стране были, есть и будут свои тайны. Это касается и сферы высокой политики, и образцов новейшего оружия, и деятельности спецслужб, и еще многих и многих других вопросов. Но проходят годы, десятилетия, и архивы должны открываться. Ведь в конечном итоге все тайное становится явным. Безусловно, есть исключения, когда гриф конфиденциальности может (и должен!) храниться многие десятки лет. Но зачастую утаивание некоторых сугубо исторических материалов приносит больше вреда, чем пользы.
Конечно, «руководить» прозябающем в неведении народом легче, манипулировать общественным сознанием проще, спекулировать на фрагментарных знаниях о минувшем и время от времени переписывать историю «под себя» тоже не представляет особых проблем. Именно в таких ситуациях власть становится лицемерной и некомпетентной, а проводимая в отношении своего народа политика рискует стать лживой и циничной. Но люди на собственном опыте прекрасно понимают: в дне вчерашнем нет ничего такого, что не могло бы повториться сегодня или завтра на новом витке истории. И фраза о том, что прошлое — учитель настоящего и будущего, даже при всей своей избитости и банальности, не потеряла глубочайшего смысла.
Вот почему хочется рассказать о том, что еще недавно было секретом. Хотя, по большому счету, об этом, наверное, нужно было бы рассказать лет двадцать назад особенно в нашей многонациональной стране. Глядишь, тогда бы и не пролилось столько крови на территории постсоветского пространства. Хочется думать, что, зная прошлое, народы и политики будут более осмотрительны в настоящем. Речь пойдет о деятельности вооруженного националистического подполья в Литве в 1940–1950-е годы, но пик трагедии пришелся, конечно, на военный период. Увы, не только народы Литвы перемалывались жерновами тех лет и событий.
Передо мной на столе лежит довольно толстая кипа документов из архивов бывшего КГБ СССР. История и время разделили эти материалы на три части.
Первая, самая маленькая по количеству документов, относится к периоду 1940 — первой половины 1941 годов и связана с арестом и высылкой органами НКВД «контрреволюционного элемента» из Литовской ССР. Естественно, никакими высокими идеями и целями нельзя оправдать факты беззакония и произвола, которые допускались в отношении тысяч ни в чем не повинных людей.
Вторая — довольно увесистая часть материалов — охватывает время с конца 30-х по 1944 год и касается планов фашистского командования по колонизации захваченных прибалтийских земель и использованию проживающих там «людских ресурсов».
Третья — тоже весьма пухлая папка — хранит сведения о преступлениях литовских «профашистски настроенных элементов» в период оккупации и первые послевоенные годы. Здесь же сосредоточены сведения о борьбе, как тогда говорили, с националистическим подпольем на территории этой республики.
Уверен, кому-то не понравятся эти тайны вчерашнего дня. Ведь те, кто боролся в Прибалтике с Красной Армией, вольно или невольно помогая Третьему рейху, сегодня считаются национальными героями. Но тех, кто дрался с фашизмом и победил эту чуму XX века, неизмеримо больше. И память о них священна.
Литва, конец тридцатых годов. Правящая партия «Таутининкай саюнга» — Союз националистов, на словах отмежевываясь от гитлеровского нацизма, на деле развивает связи с фашистской Италией и Германией. Президент Литвы Антанас Сметона выступает за некую «среднюю» линию между фашизмом и парламентаризмом. Правое крыло партии во главе с Вольдемарасом пропагандирует национал-социализм.
