Владимир Щербаков - Асгард — город богов
Жалкая возня ванов, растерзанных и наполовину уничтоженных, вызывала лишь сочувствие. Но судьбы записаны на небе. Небесный Асгард вздрогнул. Для него нет партий, народов, лозунгов, но есть правда, истина, свершения, ибо он знает: слова лживы.
Уже под Москвой война изменила своё лицо. Она стала ещё более жестокой. Ещё более кровавой. Ещё более тотальной. Но воевали уже не асы. Немцы, германцы, финны, но не асы. Ваны же сохранили своё героическое лицо, несмотря ни на что. Прошла первая военная зима. Летом горе-полководцы (Тимошенко и другие) загнали войска ванов в очередную ловушку под Харьковом. Но ваны не дрогнули на Дону и под Сталинградом. Развернулась битва в междуречье Волги и Дона. Ваны были к этому времени вооружены уральским оружием. Они выиграли битву. Как в первую войну тысячи лет назад.
Что сталось с асами? Их главарь, словно по иронии судьбы, называет свои ставки в Восточной Европе так: Вольфшанце. Вервольф. Это значит: Волчье логово, Волк-оборотень. Возвращение к мифологии. Но с какой стороны! С обратной. Ведь Мировой Волк — враг асов, а не союзник их.
Ставка фюрера на подводный флот. Шноркили немецких подводных лодок морщат воду на всех морях, топят мирные корабли, транспорты. Это Мировой Змей. Ёрмунганд. Союзник фюрера по всем законам мистики. Но опять враг асов, злейший враг. Великан Тор, сильнейший из асов, должен выйти на борьбу с Ёрмунгандом. Один, мудрейший из асов, выйдет на борьбу с волком Фенриром. Волк проглотит его. Но сын Одина Видар разорвёт волку пасть. Таковы объективные законы.
Фюрер не только не знал их, но, не ведая того, сам объявил войну Москве
— второму Асгарду. В тылу у Москвы был первый Асгард — Ниса, засыпанная песками, созданная руками великих скифов-арийцев.
Фюрер, исповедуя арийскую доктрину, развязал войну против самой могущественной группировки арийцев — против славян, наследников Асгарда. Первая, главная, роковая ошибка фюрера.
Но где же помощь истощённым ванам? Вот она. Вскипает кровь древних асов, некогда соединившихся с ванами после битв. В жилах тех, кто называет себя русами или русскими, течёт кровь подлинных асов вместе с кровью древних ванов. Это кровь богов. Москва — второй Асгард, созданный богами на земле. Её защищают асы и ваны.
На подступах к ней и асы и ваны уже бьются с чудовищами. Против них Ёрмунганд, Фенрир, Сурт. Сурт-Чёрный. Это чёрные мундиры эсэсовцев. Опять просчёт. Все наоборот. Пусть по крови даже асы, но наряжённые чудовищами! Случайностей, однако, в истории не бывает. Все идёт так, как надо по законам неба. И оно посылает знаки, чтобы знающие поняли: это Сурт!
Древние асы, словно вторично, соединились с ванами под Москвой.
Битва идёт, как и в мифах, на огромной равнине Вигрид, по сто переходов в каждую сторону.
Приходит помощь. Повар Андхримнир варит неиссякающее мясо вепря Сэхримнира в котле Эльдхримнир. Америка, друг ванов, шлёт продовольствие. Свинину в банках. Её называют вторым фронтом в окопах ванов и асов. Идёт борьба с чудовищами! Картина войны все время в движении, кровь заливает половину планеты. Апокалипсис. Ещё точнее: конец мира. Сумерки богов. Рагнарок. Но боги одолевают чудищ. Лодка Тора выходит на поединок с Ёрмунгандом. Один схватился с Фенриром. Боги преградили дорогу Сурту, сжигающему и ветви, и дома.
Кровавый рассвет. Земля ванов и асов опустошена. На Идавелль-поле у Нисы вскоре должны собраться асы младшего поколения — Видар и Вали, Мод и Магни с молотом Тора. Там буду с ними и я.
Будущее станет похоже на прошлое, а время — на волшебное вращающееся колесо, калачакру.
Как ни странно, Вера не возражала. Похоже было, что она принимала это так же доверчиво, как и своё мифологическое имя — золотоволосая Сив.
А вот Одина звали «ужасным», «грозным», «переодетым», «скрывающимся под маской». Он бог мудрости вместе с тем. Во время войны он ведёт беседу с черепом Мимира — погибшего аса, заложника. «Эдда» обвиняет устами своих героев мудрейшего из мудрых в том, что он изредка сам убивает своих любимцев. Он не принимает чаще всего участия в битвах; он только руководит; учит своих любимцев добиваться победы скорее хитростью, чем силой; пирует с ними.
Но кто сохранил череп Мимира и беседовал с ним и в каком мавзолее находился этот череп? Кто был и мудрейшим и ужасным — на нашей памяти? Кто нередко убивал своих бывших соратников? Кто на земле русов и ванов был равен богу Одину? У кого было, подобно Одину, несколько имён? И какой закон лингвистики позволяет объяснить почти буквальное совпадение его имени с именем бога, если принять во внимание неизбежный переход звуков один в другой за минувшие тысячелетия?
ДВЕНАДЦАТЬ ПРОСТРАНСТВ
Быть может, я заменил ей Брусникина. Мне предстояло отвечать на вопросы о земле и небе.
— А где же, по-вашему, располагается этот город? Я говорю о небесном городе.
— Ну… это непросто представить себе. Думаю, двенадцать асов олицетворяют изначально двенадцать пространств Вселенной, тридцать шесть её измерений. В «Эдде» это утрачено, там остались образы. Но… — И я рассказал ей о моей теории двенадцати пространств, которые попарно сопряжены друг с другом.
— Неужели вы верите во все эти измерения?
— Верю ли я? Да мне как раз трудно поверить в плоский мир, который размещается на листе бумаги, и в трехмерный мир, в котором ничего нет, он пуст для меня, каким бы хламом его ни набила цивилизация. Если серьёзно, то со мной был случай… Я тогда ещё не открывал небесных городов. А был в совхозе. Трудовая повинность, вы знаете. Это все раньше знали, да и сейчас многие… Чтобы яснее было последующее, а именно, чтобы вы легче представили мою тоску по другим пространствам, скажу: это как раз относительная трудовая повинность, ведь нам выводили зарплату в городе, по месту работы, и даже что-то платили в совхозе. Настоящая трудовая повинность существовала и существует как раз для тех, кто живёт на селе. Раньше они ничего не получали вообще, сейчас местный шофёр совхоза зарабатывает в месяц сущий мизер, а приезжий такой же шофёр получает от совхоза чуть больше. Вообще же всегда раньше и сейчас выводят многим местным случайную сумму. Потому что по тарифу платить нельзя: он анекдотичен.
Ну и вот, иду я по деревенской улице, останавливаюсь, расспрашиваю об этих самых тарифных ставках, потому что нет ничего фантастичнее рассказов тех, кто ещё остался жить в деревне. Мне нужен автобус — в райцентр. Недалеко от остановки меня догоняет легковая машина «Москвич». Открывается дверца, меня приглашают в машину. Я машинально махнул рукой, сказал «спасибо», остался на остановке. Идёт мой автобус. Сажусь. Выезжаем за околицу, там грязь, навоз с фермы расползается от обочины до обочины. Автобус прибавляет скорость, словно шофёру неприятно созерцать все это. Я на втором сиденье, у стекла. Вздрагиваю. Справа от дороги вижу перевернувшийся «Москвича. Тот самый. Рядом люди, возятся в грязи, помогают шофёру. Жертв, кажется, нет. Автобус проносится мимо. Вдруг моя правая рука ощущает липкое пятно. Смотрю — на моих брюках асфальтовое пятно грязи с чайное блюдце. Его не было. Вообще не было, понимаете? Оно появилось внезапно, словно из-под колёса перевернувшегося „Москвича“. Это очень серьёзно. У меня почти абсолютная память, я всегда дохожу до мелочей, до сути, меня не остановит никакая сила, и я не могу быть равнодушным даже к маленьким неувязкам. Все должно быть объяснено, продумано, взвешено. И тогда так же было. Из-за такого пустяка, как грязь, прилипшая ко мне, я не спал ночь. Она перешла на меня невидимо, от „Москвича“. Была причинная связь: ведь я почти поехал с ними, в этом злополучном „Москвиче“, почти был там, что ли, и отсюда — остался след, грязь эта. Как объяснить? Тогда я не смог. Но когда понял, сколько небес над нами, сколько небес в „Эдде“… В общем, невидимые перемещения происходят через сопряжённое с нами пространство. Я был свидетелем, как на Чёрном море сел на воду неопознанный объект, шар метров тридцати в поперечнике, он покачивался, как будто ничего не весил. Серебристый такой, почти белый. Было ощущение страха. Но я пошёл к берегу, ближе к нему. И он пропал. Как будто до этого был свет, который его освещал изнутри, и свет погас, и ничего не осталось. Ничего, только вода и небо. Опять я не спал ночь. Придумал объяснение: они маскируют шар, делают его как бы прозрачным, для этого включают маленькие элементы на его поверхности, вроде точек телеэкрана. И дают изображение, которое повторяет пейзаж за объектом. Он невидим, тут же, рядом с вами. Этот телевизионный метод маскировки я описал сначала в рассказе, потом пытался объяснить его в анкете фантастов, в „Литературке“, но остановили, сказали, что это серьёзно и это уже не фантастика. Позднее я опроверг себя. Это была не маскировка, не электронный камуфляж. Шар сделал бы это раньше. Шар перешёл в сопряжённое пространство! Потому что сами полёты таких объектов выгоднее производить с помощью переходов из одного пространства в другое, с возвращением в исходное пространство. Не знаю, интересно ли вам?.. О пространствах?
