Эдвард Радзинский - Железная Маска и граф Сен-Жермен
Если интрига против Ришелье, в которую вовлекла его герцогиня де Шеврез, отправила мудреца в камеру Бастилии, то интриги, задуманные де Лонгвиль, могли отправить на эшафот. Так что великий острослов долго колебался, участвовать ли в интриге, но... Он печально сказал: «Глупо считать, что мы управляем собой... И если умом мы стремимся к одной цели, то сердце незаметно увлекает нас совсем к другой... Ум всегда в дураках у сердца». Но философа спасло то, что всегда спасает: измена любимой. Он узнал, что его возлюбленная не избежала неминуемого — одновременно с Франсуа Ларошфуко она спала с Франсуа де Бофором... Причем оба Франсуа узнали о ситуации одновременно. «Чем больше мы любили красавицу, тем больше будем ее ненавидеть», — сказал тогда Франсуа Ларошфуко. Анна де Лонгвиль была беременна, причем уверила в отцовстве обоих Франсуа. И сделала это с чистым сердцем, ибо правду не знала сама. Так что оба Франсуа считали своим мальчика, которого она родила прямо в парижской Ратуше во время буйств Фронды. Что же касается ее мужа... о нем было не принято думать.
Разочаровавшись в возлюбленной, философ разочаровался и во Фронде. Ларошфуко с отвращением наблюдал то, что всегда бывает во время вельможных смут. Ничто не ново под солнцем, и низость «власть имеющих» так похожа. Во время вашей Смуты ваши бояре бегали между лагерем Самозванца и царем Василием Шуйским. Так же во время Фронды принцы и вельможи нагло предавали друг друга, бесстыдно бегая между королевой-регентшей, Мазарини и заговорщиками. Короче, герцог Ларошфуко пресытился заговорами, бунтами, предательствами и любовными изменами. Великий мудрец стал великим мизантропом. Он полюбил повторять: «Порок правит миром. Даже наши добродетели зачастую не более чем хорошо замаскированные пороки». К примеру, наша скромность. Уклоняясь от похвал, мы всего лишь жаждем восхвалений... уже за это!» Кстати, тогда он сказал мне... — Тут месье Антуан остановился и, как всегда, извинился за оговорку... Засмеявшись, добавил: — Вот так же порой оговаривался граф Сен-Жермен, поселяя в собеседниках ложную иллюзию своей вечной жизни... На самом деле, как я вам уже говорил, вечная жизнь была бы самым ужасным приговором. Обреченный жить вечно уже вскоре понял бы, как тоскливо одинаковы времена и люди, ибо одинаковы пороки... Постоянным под солнцем остается и грозное видение — крест, на котором мы, люди, умудрились распять Бога... в компании с разбойниками! — И, помолчав, месье Антуан продолжил: — Но вернемся к Бофору. Этот Голиаф был неутомим в мятеже. Он пил его, как вино. Он жил в бунте. Он не брезговал возглавлять даже бунты парижской черни, этот «король рынков», как его насмешливо называла знать. Могущественному Мазарини дважды пришлось спасаться бегством из Франции.
Король вырос, да здравствует король!
Но что же юный король? После изгнания де Бофора из дворца воспитанием короля занялся Мазарини. Королева-регентша привычно назначила нового любовника на должность нового «суперинтенданта при особе короля». Заполучив место Бофора на ложе, Мазарини унаследовал и его обязанности.
Под присмотром кардинала королю преподавали латынь, французский язык, курс античной и мировой истории, математику и живопись. Учение было строгим, но в меру глубоким. Мазарини исповедовал мудрость Монтеня: «Пусть у него будет здравая голова, нежели забитая всевозможными знаниями». После занятий мальчиком-королем не занимались. Никогда не забывал Людовик, как его кормили знаниями, лишая развлечений. Как завидовал он веселью, праздности и роскоши, в которых росли его сверстники, сыновья вельмож. Кардинал был чудовищно скуп, поэтому мальчик имел только пару платьев. И когда на одном появились дыры, Мазарини обстоятельно рассказал камердинеру короля, как их надо залатать. Скупердяй объяснил королеве-матери, что воспитывает мальчика-короля в строгости и бережливости. Впоследствии Людовик показывал своей любовнице де Лавальер простыню с дырами, на которой спал в детстве. Этой жалкой бедности, заброшенности, в которой рос мальчик-король, сопутствовал постоянный страх. В стране шла Фронда — гражданская война. Королевская семья жила на краю пропасти, против ополчились знатнейшие фамилии Франции. Иван Грозный в детстве, наблюдая воровство и своеволие бояр, возненавидел их, подросши убивал беспощадно. Вот так же во время грозной Фронды формировался опасный характер маленького Людовика. Испытания и страх рано превратили ребенка во взрослого мальчика-короля. Но Людовик XIV был европеец и, став государем, в отличие от вашего царя-азиата, не рубил головы, не сдирал кожу и не поджаривал на костре своих вельмож. Но у Людовика была отменная память, в ней хранился длинный перечень знатнейших фамилий и их бунтарств в дни Фронды. Он не простил он им до конца, и они до смерти это чувствовали.
Не простил Людовик и восставшему Парижу, заставившему его с матерью бежать из столицы. Холодная снежная ночь была в тот день. Юного короля тепло одели. Но бежать не удалось. Их предали, и по Парижу полетел слух: король и королева-мать собираются бежать из своей мятежной столицы.
Толпы горожан окружили Пале-Рояль, где жила королевская семья. Люди требуют показать им короля. Это был призрак того, что придется когда-то увидеть его несчастному потомку. Королеве-матери пришлось допустить депутацию в спальню сына...
Лицо месье Антуана приблизилось... Закатившиеся глаза... и изменившийся, хриплый голос... хриплый шепот:
— Там полутьма, горят две свечи... У кровати мужчина в плаще... лица не видно... стоит спиной... Мальчик, одетый в дорожное платье... торопливо ныряет в расстеленную постель... Женщина — это королева Анна — натягивает на него одеяло, подоткнула края... Мальчик, спеленатый, недвижно лежит под одеялом. Мужчина в плаще вышел из спальни... Снова вернулся, встал в темноте у изголовья... Входят по одному, на цыпочках... Это члены депутации города Парижа... Скрипят сапоги... В полутьме склоняются к самому лицу мальчика. Мальчик ровно дышит, притворяется спящим!
Лицо месье Антуана стало красно и мокро, как после парной. Он на глазах терял силу. Тусклый, еле слышный голос:
— Удовлетворенные горожане покидают дворец... Ушли... Мальчик выскакивает из постели... В январском рассвете, в падающем мокром снеге, в полутьме отъезжает карета... Рядом с каретой скачет тот человек в плаще и несколько гвардейцев... Вслед за ними выехала еще карета с министрами. Подросток-король и королева-мать уехали... точнее, бежали из Парижа.
Уже вскоре мальчик с матерью входили в нетопленный дворец Сен-Жермен-о-Лэ. Никогда не простит Людовик Парижу, что его, короля, заставили притворяться, дрожать от страха! Именно поэтому впоследствии он отстроит Версаль и переведет туда из столицы королевский двор. Что ж, он получил в юности отличное образование для будущего диктатора — предательство родственников, своеволие и безумство черни, гамлетовское презрение к матери, осквернявшей королевское ложе с безродным итальянцем... Он должен был ненавидеть Мазарини... Но пройдоха-итальянец был единственным вельможей, на кого они с матерью могли всецело положиться. Мальчику пришлось учиться этой важной науке любить... ненавидя!
Но иногда ненависть прорывалась. Ему было всего шесть лет, когда, увидев кардинала, окруженного свитой, он весело-насмешливо выкрикнул: «А вот и наш султан!» На строгие расспросы матери он ответил, что его научили так выкрикнуть, но, к сожалению, он забыл, кто его научил. И стал необычайно нежен с Его Высокопреосвященством. С детства жизнь воспитала в нем двоедушие... умение, а потом и коварное желание скрывать свои намерения. Важнейшее качество будущего тирана.
Настоящий д'Артаньян
Во время побега из Парижа сопровождал и охранял юного короля и королеву-мать тот самый человек в плаще, стоявший у кровати мальчика, — гасконец по имени д'Артаньян. Я часто вижу в моих снах его лицо... подкрученные усики и хищный гасконский нос. Шарль Ожье де Бац де Кастельмор — таково настоящее имя человека, ставшего бессмертным под именем д'Артаньян. Шарль де Бац Кастельмор, как и герцог де Бофор и герцог Ларошфуко, — это поколение десятых годов XVII века. Он родился в Гаскони в 1611 году 23 сентября, — то есть в день, когда встречаются Дева и Весы... Опасный день, ибо смертный подчиняется двум столь противоположным знакам. Его прапрадед, обычный мещанин, попросту присвоил себе дворянский титул. Отец, Арно де Бац, продолжил этот путь во дворянство — женился на Франсуазе д'Артаньян, происходившей из известной в Гаскони дворянской семьи. Наш герой впоследствии справедливо предпочтет аристократическую фамилию своей матери — д'Артаньян.
Для поддержания престижа семьи Арно де Бац купил Кастельморский замок. Если быть точным, купил и назвал замком много раз перестроенный одноэтажный дом. Чтобы сооружение хоть как-то напоминало замок, отец украсил одноэтажное строение башней, над которой гордо развевался королевский флаг. В башне «замка» обитали голуби и его сын Шарль.
