Елена Кудрявцева - Россия и становление сербской государственности. 1812–1856
3. Сербия под властью уставобранителей
Формально уставобранители пришли к власти одновременно со сменой правящей династии. Реально же новый режим вызревал в недрах старого общества и подготавливался всем ходом социального и политического развития Сербии на протяжении 30-х гг. XIX в. Борьба за Устав, а еще раньше – за хатт-и шерифы 1830 и 1833 гг., провозглашавшие не только автономную независимость Сербии от Турции, но и содержащие регламентацию социально-политической жизни княжества, явилась этапом на пути к серьезным переменам в стране.
К началу 30-х гг. в Сербии продолжало действовать обычное право. Даже в начале 40-х гг. российский консул в Белграде Г. В. Ващенко отмечал, что в Сербии отсут ствует судебное законодательство, а судят «по здравому рассудку и совести судей»[299]. Законотворчество, начатое еще Милошем Обреновичем в 1829 г., долго не давало своих результатов, по скольку сербы – выходцы из Австрии, занимавшиеся разработкой законов, не могли выбрать достойного образца, останавливаясь то на австрийском, то на французском законодательстве. В комиссию по составлению законов вошли М. Ненадович, В. Караджич, В. Попович и др. Их ближайшей задачей стал перевод французского Кодекса Наполеона, который, однако, не мог быть механически применен в Сербии вследствие существенных различий социально-экономического развития двух стран. К разработке законов был привлечен Вук Караджич – видный деятель сербского возрождения. Не выдержав притеснений со стороны князя Милоша, Караджич в свое время был вынужден покинуть Сербию и перебраться в Землин, откуда он отправил князю пространное послание. В письме Караджич излагает прин ципы, на которых, по его мнению, должно строиться государство. Этот документ выдающегося деятеля сербской культуры представляет большой интерес, так как составлен не государственным деятелем, а частным лицом, каким являлся Караджич, проживавший в Австрии.
Прежде всего Караджич указывал на то, что Милошу следовало бы разработать «установление, или, по нынешнему европейскому выражению, конституцию». Конституционное требование Караджича предвосхищает ту острую внутриполитическую борьбу, которую повели уставобранители в первые же годы после создания Сербского княжества. Необходимым условием нормального функционирования государственного аппарата сербский ученый считал создание правительства, признавая совершенно недопустимым такое положение в стране, при котором «целое правительство» составляет один Милош Обренович. Политическая зрелость, понимание процессов общественного развития сказались в выдвижении требования отмены кулучных работ: «Надлежало бы отменить барщину и ни от кого ничего не требовать без платы»[300]. Исследователь и собиратель устного литературного наследия народа, Караджич не мог не беспокоиться о развитии образования в Сербии, учреждении школ и училищ, ибо «Сербия ни в чем не имеет так недостатка, как в людях, способных к отправлению общих служб»[301]. Испытав на себе неограниченное самовластие князя, Караджич большое внимание уделял «гражданским свободам» человека – свободе передвижений, мысли и слова.
Все эти условия, претворенные в жизнь, по существу означали бы создание государственных начал на новой, буржуазной основе. В целом эта программа политического устройства Сербии синтезировала основные требования оппозиции, но была сформулирована не политиком, добивавшимся власти, а представителем ученого мира, анализировавшим происходящие в сербском обществе перемены.
Работа по составлению Законника была предпринята в 1836 г., когда Милош пригласил В. Лазаревича, градоначальника Землина, и Й. Хаджича, новосадского сенатора, продолжить начатое ранее дело. Меттерних дал личное разрешение этим двум подданным Австрии работать в Сербии, поскольку был заинтересован в том, чтобы сербское законодательство ориентировалось на австрийский образец. Сам Милош так объяснял свой шаг: «Я решился позвать из Австрии искусных законоведцев из сербов… мужей честных, родолюбивых и прослывших отличным познанием законоведства, на конец составления законов для Сербии, выпросив их у австрийского правительства… Они желают сочинить законы гражданские и уголовные, равно как и правила судебных поступков»[302]. В апреле 1837 г. князь Милош, обращаясь к приглашенным юристам, писал им в письме: «…вручаю вам дело законов сербских и прошу вас приняться оного с верностию и усердием»[303]. «Мое первое желание, – продолжал Милош, – состоит в том, чтобы Сербия получила законы, второе – чтобы получила такие законы, которые бы служили к пользе и чести ее». Милош попытался извлечь из нового законодательства максимум личных выгод. «Я желаю, – писал князь, – чтобы законы сии сходны были монархическим началам и системе, по причине той, что Сербия стоит под царством, покровительством и в соседстве царств монархических»[304]. Под монархическими царствами имелись в виду Османская империя, Россия и Австрия. Милош считал, что ссылка на политическое устройство этих держав является достаточным основанием для оправдания собственных авторитарных претензий. Составители законов получили указание «избегать со тщанием» упоминания каких-либо намеков на либеральные принципы построения политической власти в княжестве, чтобы не вызвать «и малейшего неудовольствия от сих трех держав». Действительно, все три окружавшие Сербию монархии были встревожены возможностью проникновения революционных идей в сербское общество, но отнюдь не отрицали необходимости проведения разумных преобразований в нем.
В августе того же года князь сообщал Бутеневу о ходе работы по составлению законодательства. По его словам, специальные комиссии заимствовали «нечто из австрийских и прусских законов, нечто из Кодекса Наполеонова». «То, что виделось нам несходным народу сербскому, было изменяемо выключаемо и поправляемо»[305].
Гражданский Законник был принят лишь в 1844 г. Он закреплял право граждан на частную собственность. Положительной чертой Законника явилось то, что он включал в себя элементы сербского народного права, хотя и основывался практически на австрийском кодексе 1811 г.[306] В целом принятые законы расчищали путь для развития капиталистических отношений в сербском обществе. Этому же способствовали и преобразования в землевладении. В 1834 г. было провозглашено свободное владение землей. Распад задруг вел к разорению части крестьянских хозяйств, что способствовало росту имущественного расслоения сельского населения. Однако процесс дифференциации крестьянства шел медленно – это явилось особенностью капиталистического развития крестьянских хозяйств в целом.
Население Сербии составляло в 1841 г. 807 тысяч жителей, в 1846 г. – 825 тысяч. Всего с 1815 по 1854 г. число жителей утроилось и увеличилось до 998 тысяч человек[307]. Однако значительное число этнических сербов проживало вне княжества, на территории европейских владений Османской империи, а также Австрии и Венгрии. Около 500 тысяч сербов находилось в Боснии и Герцеговине, 300 тысяч в Воеводине, 150 тысяч – в Хорватии и Славонии, 300 тысяч – на землях Венгерского королевства, 80 тысяч – в Далмации[308]. После хатт-и шерифа 1830 г. Милош Обренович расширил территорию княжества, присоединив шесть спорных округов, утраченных после поражения в Первом сербском восстании. Большую помощь оказала Милошу российская дипломатия, которая, поддержав сербскую сторону, постоянно требовала от Порты возвращения княжеству его земель.
Сербия 30-х гг. представляла собой аграрную страну с неразвитыми товарно-денежными отношениями. Достаточно сказать, что в княжестве не было собственной денежной единицы и в обороте находились 43 вида монет[309]. Крестьянское хозяйство находилось на уровне простого товарного производства, а сельские жители составляли 95 % всего населения страны. В то же время именно в 30-40-х гг. начался заметный процесс роста городского населения и развития городов. Различия между городом и селом были значительны. Население городов было более молодым и большей частью несербским из-за значительных миграционных процессов. Постепенно оно приобретало черты особой общественно-экономической категории, все более отдалявшейся от жителей села[310]. К 40-м гг. в Сербии было не более 35 городов[311]. Столица в 1842 г. была перенесена из Крагуевца в Белград. Дороги в княжестве практически отсутствовали.
Постепенно в государстве складывался внутренний сербский рынок, хотя основы натурального хозяйства были сильны и имели яркие черты замкнутого сельского производства. Единый внутренний рынок еще полностью не сформировался, господствовало региональное разделение с местными рынками и узким объемом производства, преобладанием монокультуры в сельском хозяйстве. «Сербы, в отношении к труду, занимаются только хлебопашеством и выгонкою из слив водки, обыкновенно, сколько нужно для годового обихода, редко для продажи», – писал в своем годовом отчете российский консул в Белграде Н. В. Ващенко[312].