Людвиг Мизес - Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции
В настоящее время многие защитники авторитета церкви оказались предоставленными самим себе и сбитыми с толку в своем отношении к философским и научным проблемам. Они осуждают то, что могут или даже должны поддерживать. Борясь с ложными доктринами, они прибегают к помощи несостоятельных возражений, которые скорее усиливают склонность верить в то, что критикуемые доктрины верны, когда люди распознают ошибочность возражений. Будучи неспособными обнаружить реальные изъяны в ложных доктринах, эти апологеты религии в конце концов могут их одобрить. Это объясняет любопытный факт: в наши дни в христианской литературе существует тенденция принимать марксистский диалектический материализм. Так, пресвитерианский теолог профессор Александр Миллер считает, что христианство «может принимать во внимание истину, содержащуюся в историческом материализме, и факт классовой борьбы». Он не только предлагает церкви принять на вооружение основные принципы марксистской политики, что многие выдающиеся лидеры различных христианских конфессий уже делали до него. Он думает, что церковь должна «принять марксизм» как «квинтэссенцию научной социологии» . Не странно ли примирять с никейским символом веры [30] доктрину, которая учит, что религиозные идеи суть надстройка над материальными производительными силами!
9. Марксистский материализм и социализмПодобно многим разочаровавшимся интеллектуалам и подобно почти всем современным ему прусским аристократам, госслужащим, учителям и писателям Марксом двигала фанатическая ненависть к бизнесу и бизнесменам. Он повернулся к социализму, потому что считал его самым худшим наказанием, которое только можно придумать для ненавистных буржуа. В то же время он понимал, что единственная надежда социализма в том, чтобы предотвратить обсуждений всех «за» и «против». Нужно, чтобы люди принимали его эмоционально, не задавая вопросов о его последствиях.
Для этой цели Маркс адаптировал философию истории Гегеля – официальное кредо школ, которые он окончил. Гегель приписывал себе способность открывать публике скрытые планы Господа Бога. Не было причин, по которым доктор Маркс должен отойти в сторону и утаить от людей хорошую новость, которую сообщил ему его собственный внутренний голос. Социализм, объявил этот голос, непременно наступит, потому что судьба ведет именно по этому пути. Бесполезно предаваться дебатам о том, чего следует ожидать от социалистического или коммунистического способа производства – блаженства или невзгод. Подобные дебаты были бы оправданы только в том случае, если бы люди были свободны в выборе между социализмом и какой-либо другой альтернативой. Кроме того, будучи более поздним в последовательности этапов исторической эволюции, социализм также необходимо является более высоким и более совершенным этапом, и все сомнения относительно его выгодности тщетны <см ниже. Гл. 8, раздел 4 и далее>.
Схема философии истории, которая описывает человеческую историю как достигающую кульминации и завершения в социализме, является сутью марксизма, главным вкладом Карла Маркса в просоциалистическую идеологию. Подобно всем аналогичным схемам, включая схему Гегеля, она порождена интуицией. Маркс назвал ее наукой, Wissenschaft, поскольку в его время ни один эпитет не мог обеспечить доктрине большего престижа. В домарксистские времена не принято было называть философии истории научными. Никто не применял термин «наука» к пророчествам Даниила, Откровению святого Иоанна Богослова или произведениям Иоахима Флорского.
По тем же причинам Маркс назвал свою доктрину материалистической. В среде левого гегельянства, в которой Маркс жил до того, как поселился в Лондоне, материализм был признанной философией. Считалось само собой разумеющимся, что философия и наука не признают никакой иной трактовки проблемы духа и тела, кроме той, которой учит материализм. Авторы, которые не желали быть подвергнутыми анафеме в своем кругу, должны были избегать подозрений в каких-либо уступках «идеализму». Поэтому Маркс стремился называть свою философию материалистической. На самом деле, как указывалось выше, его доктрина вообще не затрагивала проблему духа и тела. Она не поднимает вопроса о том, как появляются на свет «материальные производительные силы», а также каким образом и почему они изменяются. Доктрина Маркса является не материалистической, а технологической интерпретацией истории. Но с политической точки зрения Маркс поступил правильно, что назвал свою доктрину научной и материалистической. Эти прилагательные создали ей репутацию, которую без них она бы никогда не завоевала.
Необходимо заметить, что Маркс и Энгельс не приложили никаких усилий, чтобы доказать обоснованность своей технологической интерпретации истории. На заре карьеры они четко формулировали свои догмы, подобно процитированному выше афоризму о ручной и паровой мельницах <см. выше. Гл. 7, раздел 2>. С годами стали более сдержанными и осторожными; после смерти Маркса Энгельс иногда даже делал удивительные уступки «буржуазной» и «идеалистической» точке зрения. Но ни Маркс, ни Энгельс, ни один из их многочисленных последователей не попытались как-либо конкретизировать действие механизма, который бы на основе определенного состояния материальных производительных сил порождал определенную правовую, политическую и духовную надстройку. Их знаменитая философия никогда не выходила за рамки кратких соблазнительных резюме.
Полемические трюки марксизма имели успех и привлекли множество псевдоинтеллектуалов в ряды революционных марксистов. Но они не подвергли сомнению утверждения экономистов по поводу бедственных последствий социалистического способа производства. Маркс наложил табу на анализ функционирования социалистической системы как утопический, т.е. по его терминологии ненаучный, и как он, так и его последователи порочили всех, кто нарушал это табу. Хотя эта тактика никак не изменила факта, что весь вклад Маркса в дискуссию о социализме ограничился рассказом, что ему сказал его внутренний голос, а именно, что цель и замысел исторической эволюции человечества заключается в экспроприации капиталистов.
С эпистемологической точки зрения следует подчеркнуть, что марксистский материализм не выполняет того, что требует сделать материалистическая философия. Он не объясняет, каким образом в человеческом разуме возникают определенные мысли и ценностные суждения.
Разоблачение несостоятельности доктрины не равносильно подтверждению противоречащей ей доктрины. Потребность в констатации этого очевидного факта возникает в связи с тем, что многие люди его забыли. Разумеется, опровержение диалектического материализма подразумевает признание недействительными марксистские доказательства социализма. Но это не доказывает истинность утверждений о том, что социализм неосуществим, что он разрушит цивилизацию и приведет к обнищанию всех и что его наступление не является неизбежным.
Маркс и все те, кто симпатизировал его доктрине, отдавали себе отчет в том, что экономический анализ социализма покажет ложность просоциалистических аргументов. Марксисты остаются верными историческому материализму и отказываются слушать его критиков, поскольку они нуждаются в социализме по эмоциональным причинам.
Глава 8. Философия истории
История имеет дело с человеческой деятельностью, т.е. с действиями, выполняемыми индивидами и группами индивидов. Она описывает обстоятельства, в которых живут люди, и способ, которым они реагируют на эти обстоятельства. Ее объектом являются ценностные суждения и цели, к которым стремятся люди, руководимые этими суждениями, средства, к которым прибегают люди, чтобы достичь преследуемые цели, и результаты их действий. История изучает сознательную реакцию человека на состояние окружающей его обстановки, как природной среды, так и социального окружения, определенных действиями предшествующих поколений и его современников.
Каждый индивид рождается в определенной социальной и природной среде. Индивид не является просто человеком вообще, которого история может рассматривать абстрактно. В каждый момент своей жизни индивид является продуктом всего опыта, накопленного его предками, плюс того опыта, который он накопил сам. Реальный человек живет как член своей семьи, своей расы, своего народа и своей эпохи; как гражданин своей страны; как член определенной социальной группы; как представитель определенной профессии. Он вдохновляется определенными религиозными, философскими, метафизическими и политическими идеями, которые он иногда расширяет или видоизменяет своим собственным мышлением.
