Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина
Богдан Хмельницкий родился на Волыни в семье шляхтича; его отец был «реестровым» казаком, который попытался найти удачу в Сечи, но его убили во время Цецорской битвы. Примерно в то же самое время молодой Хмельницкий попал в плен к крымским татарам, из которого позже его выкупили. Он стал есаулом в Чигиринском полку и унаследовал от отца небольшой хутор Субботов. В начале 30-х гг. XVII в., во время войны с Россией, его заметил король Владислав. Во время восстания Павлюка Хмельницкий занимал должность войскового писаря в Чигиринском полку. Он учился в школе одного из православных братств, а закончил свое образование в иезуитском коллегиуме в городе Ярослав в Галиции. Его знания о мире значительно расширились, когда он был назначен командиром казацкого отряда, который король Владислав отправил правительству кардинала Ришелье. Этот отряд принимал участие в борьбе с испанцами во Фландрии и в осаде Дюнкерка. Хмельницкий всегда оставался «человеком короля» и дворянином и, даже став во главе казацкого революционного движения, сохранил все предрассудки и представления своего класса.
То, что такой человек, как Хмельницкий, дворянин и храбрый воин, превратился в непримиримого врага Польши, демонстрирует ее бездарную политику в отношении Украины, поскольку несправедливость, от которой пострадал будущий гетман, в первой половине XVII в. являлась весьма характерной, и можно привести сотни аналогичных примеров. Хмельницкий поссорился с Чаплинским, польским подстаростой Чигирина. Тот позарился на его хутор, а также на прекрасную любовницу, на которой Богдан собирался жениться после смерти своей жены. Дело попало в суд, но там тянули резину, и Чаплинский, воспользовавшись отсутствием хозяина, послал в Субботов своих людей. Они захватили хутор, разграбили дом и увезли с собой даму сердца Хмельницкого, запоров насмерть его малолетнего сына. Богдану, несмотря на высокий пост в казацком войске, не удалось добиться ни в местном суде, ни даже в Варшавском сенате, чтобы его обидчик был наказан, а хутор и будущая жена вернулись к нему. Над ним просто посмеялись и посоветовали позабыть о своем поместье и найти себе другую женщину.
Тогда Хмельницкий обратился за помощью к королю. Владислав в то время уже подумывал об использовании казацкого войска в борьбе с непокорной шляхтой. Польские историки приводят слова короля: «Пора бы, кажется, вам вспомнить, что вы — воины, у вас есть сабли: кто вам запрещает постоять за себя?» (у Богдана была сабля, которой король наградил его во время Смоленской кампании).
Хмельницкий вернулся на Украину и в 1646 г. принял участие в походе Конецпольского на татар. Эта война прекратилась после указа сейма, который отказался одобрить продолжение военных действий, хотя на самом деле это была оборонительная операция против татарских набегов. Как «человек короля и казак», Богдан Хмельницкий оказался под подозрением, и осенью 1646 г. после разговора с казацким старостой ему пришлось скрыться.
Когда сейм в мае 1647 г. узнал о далекоидущих планах короля, положение будущего гетмана стало еще более опасным. До сих пор не известно, передавал ли ему Владислав какой-нибудь документ, но мы знаем, что Хмельницкий появился на Сечи «с письмом от короля Владислава».
Запорожская Сечь к тому времени пришла в упадок. Только три сотни казаков получали жалованье от короля, а на острове Хортица стояла польская стража. Тем не менее горячий призыв знаменитого беглеца вернул к жизни не только саму Сечь, но и поселения по обоим берегам Днепра. На Хортицу потянулись люди, которые прятались на бесчисленных островках великой реки; другие явились из правобережной степи, называемой Великим Лугом; много народу пришло из отдаленных районов левого берега. Ранней весной 1648 г. под началом Хмельницкого собралось уже несколько тысяч человек; появились мушкеты и порох, были выкопаны из песка казацкие пушки, которые пролежали там со времен Павлюка и Остраницы.
В марте польский воевода из города Брацлав Адам Кисель, по происхождению православный украинец, написал письмо князю Долгорукому, московскому походному воеводе в Путивле, желая предупредить его о том, что «некоторое число, тысяча или больше, казацких черкас самовольно ушло на Сечь, а их руководитель — простой холоп по имени Хмельницкий». Кисель обращался к русским с просьбой: «В случае, если Хмельницкий убежит из Сечи на Дон, не принимать его там, не давать ему пощады и не выпускать в море».
В апреле Кисель снова писал Долгорукому, что «если этот холоп, черкасский изменник, и его войско не убежит в Крым, ему придется заплатить головой за свою измену, ибо наша армия движется за ним в погоню по Великому Лугу в сторону Днепра».
А тем временем Хмельницкий действовал уверенно, но осторожно. Его люди внезапной атакой овладели крепостью Кодак, а сам он отправился в Крым просить хана Ислам-Гирея III о помощи. Пока тот раздумывал, ногайский мурза Тугай-Бей, относительно независимый от Крыма вождь Буджакской Орды, с четырьмя тысячами всадников присоединился к восставшим запорожцам.
В начале апреля, вернувшись на Сечь, Хмельницкий объявил Польше войну и был избран гетманом.
В Корсуни коронный гетман Стефан Потоцкий, имевший под своей командой 30 тысяч человек, решил подавить восстание еще до того, как мятежники появятся в густонаселенных областях Украины. По Днепру на лодках спускалось войско гетмана Барабаша, который вел на соединение с коронными силами 6 тысяч «реестровых» казаков.
В третью неделю мая Потоцкий выслал в Великий Луг навстречу Хмельницкому корпус из 12 тысяч человек. Не сомневаясь, что поляки легко разгромят казаков, коронный гетман доверил командование своему сыну, давая ему возможность показать себя. Но отряды запорожцев перехватили на Днепре «реестровых» казаков и убедили их выступить на стороне восставших (гетмана Барабаша убили, а труп выбросили в реку). 19 мая Хмельницкий атаковал Стефана Потоцкого у протоки Желтые Воды. Запорожцы ударили с фронта, а буджакские татары — с тыла; весь польский корпус полег на поле боя, за исключением одного человека, который прибежал в Корсунь и сообщил о разгроме, где его сначала приняли за сумасшедшего!
Усилив свое войско «реестровыми» казаками, Хмельницкий пошел на Корсунь, а в тылу у коронного гетмана поднялся весь край. Потоцкий потерял голову и начал отступать; 28 мая казаки догнали его и в битве у Крутой балки наголову разгромили весь его корпус. Было убито 7 тысяч поляков, а 9 тысяч — взято в плен; спастись удалось лишь 2 тысячам кавалеристов. Самого Потоцкого, заковав в цепи, отвезли в Крым и передали в руки татарского хана, откуда его выкупили за огромные деньги.
Весть о победах Хмельницкого разнеслась по всей Украине, и народ восстал. Вся Правобережная Украина и все земли Левобережной — от Переяслава до Полтавы — за невероятно короткое время были полностью очищены от польских помещиков и небольших отрядов регулярных войск. Хмельницкий показал себя умелым тактиком — и в руководстве восстанием, и в бою. Пока в Белой Церкви шло формирование огромного казацкого войска, небольшие отряды запорожцев отправились в те районы Польши, где помещики чувствовали себя еще в относительной безопасности, намереваясь поднять крестьян на восстание. Знаменитые запорожские полковники: Богун, Нечай, Ганжа, Перебийнос и Морозенко проникли в Брацлавскую область и Подолию. Другие отряды появились в Нежинской, Черниговской и Новгород-Северской землях, где после захвата Польшей Северской области под защитой регулярных войск быстро развивалось польское землевладение. К июлю восставшие освободили от поляков всю Северскую землю — от Нежина до Стародуба и Новгорода-Северского.
По всей стране бушевал «ад кромешной злобы»: крестьяне убивали помещиков и жгли их поместья. Повсюду шла охота на дворян, католических и униатских священников и евреев. Их ослепляли, жгли, обезглавливали и, уложив между досками, распиливали пополам. Восставшие штурмом взяли замок Бар и предали смерти тысячи поляков и евреев, которые надеялись отсидеться за его стенами. На Волынской земле князь Иеремия Вишневецкий с точно такой же жестокостью наказывал крестьян. Людей казнили в его присутствии, и он в исступлении кричал палачам: «Мучьте их так, чтобы они почувствовали, что умирают!» В ответ на зверства Вишневецкого запорожцы убивали всех дворян, священников и евреев, которые попадали к ним в руки. Под Тульчином князю Яну Четвертинскому его собственный мельник отрубил голову, а запорожец Остап изнасиловал его жену.
К концу лета на границах Волыни и Галиции поляки собрали новую армию для защиты территории республики от приближавшихся казаков. Эта армия насчитывала 40 тысяч бойцов и 100 пушек. Среди массы людей большинство составляли шляхтичи-ополченцы, которые были похожи на павлинов. Они вырядились в меха и шелка, словно ехали не на битву, а на свадьбу. Хмельницкого со всем его войском они искренне презирали. «Все это быдло надо разогнать плетьми, а не пачкать о них мечи», — заявляли они. Польских шляхтичей подкрепили отрядом немецких наемников, но после трех дней сражения под Пилявцами последние остатки былой польской славы развеялись по ветру: «Степь на многие мили вокруг была усеяна трупами; говорят, что после окончания битвы казаки захватили добычи на 10 миллионов гульденов».
