Ольга Мехти - Монарх и Узник
Да, освободителя славян любили за Дунаем, но в Средней Азии помнили, как Михаил Скобелев подверг Наманган жестокой бомбардировке, попросту сжег его. Затем с отрядом в 2800 человек двинулся на Андижан, обстрелял город из пушек, около 20 тысяч человек погибли под завалами зданий. Сжег, убивал не братьев-славян, а каких-то непонятных азиатов. Российская империя всегда основывалась в своих военных захватах на этнической исключительности русских. Грустно, все знаменитые сражения нашей цивилизации, по сути, есть столкновение двух противоположных мировоззрений, мировоззрений Запада и Востока. В каждую эпоху возникает подобный конфликт. Так было на азиатской земле и во второй половине XIX века. Подзабыли, что многие преимущества европейцев — это только результат временного отставания азиатских стран. Цивилизация зародилась на Востоке и оттуда распространилась на Запад, и почему не представить себе, что она может вернуться в свою колыбель…
Непременно хочу отметить, что жестокая расправа с мирным населением Азии все же возмущала некоторых сослуживцев генерала-палача.
Многие историки пишут, что Скобелев слишком крупная фигура для такого плевого дела, как придавить горстку «халатников». Не скажите так о текинцах. Им смелым и лихим наездникам не было равных соперников во всей Азии. Текинцы равноправные, равносильные, сросшиеся с крупами их быстрых, подобных ветру лошадей, обладали кентаврской силой и признавали только свои заповедные конные приемы. За их скакунов платили золотом, равным их весу, а серебром подковывали. И до сих пор меж правителей мира нет ценнее подарка, чем ахалтекинец, выращенный, конечно же, в предгорьях Копетдага. Скобелев в ультиматуме, посланном текинцам, требовал покорности, выдачи всех старинных грамот текинского племени и… племенных жеребцов.
Скобелев профессионал, но это был первый поход под непосредственным его руководством, и генерал, чтобы оправдать царское внимание к его персоне, должен был выложиться и любым способом оправдать доверие. Конечно, он не считал войну с текинским племенем легким делом. Он помнил, как перед хивинским походом напали текинцы на отряд, где он был еще капитаном, и один из них в суматохе успел накинуть на его шею аркан. Плохо ему пришлось бы, если бы казак меткой пулей не положил смельчака на месте. На ахалских текинцев, которых было чуть более 40 тысяч семейств, Скобелев наступал с опытной, хорошо обученной и вооруженной армией. Рассказали мне аксакалы из горных аулов, что генерал уверял созванных «депутатов» — их дедов в том, что русские желают только провести на туркменских землях железную дорогу к Индии и не применят военных действий, если все туркмены согласятся перейти под юрисдикцию Российской империи. Разговоры были только разговорами, это сразу понял вдумчивый О’Донован: «Накопление огромных запасов, а также строительство железной дороги к театру военных действий, которое, насколько я знал, шло полным ходом, убеждали меня, что у Скобелева куда более серьезные намерения, нежели просто захватить Геок Тепе, а потом вернуться. Для такого плана запасов, как я знал, было уже достаточно, но русские продолжали увеличивать их изо всех сил. Строительство железной дороги, дошедшей уже до Бами, имеет огромное значение для успеха продвижения армии вглубь текинской территории, и было бы смешно думать, что оно ведется лишь в коммерческих целях. Все эти обстоятельства убедили меня, что русские намерены надолго закрепиться на ахалтекинских землях после взятия Геок-Тепе. Русские, захватив как Геок-Тепе, так и Аскабад, никогда их уже не отдадут». (Орфография переводчика.) Российские солдаты, и особенно офицеры, безусловно, хотели войны. Как иначе они могли выдвинуться в этой глуши? Только одним способом — проявить доблесть в бою, заработать «егория». Поход в Азию оказался «крестовым», раздавали много георгиевских крестов, много крестов деревянных оставили на той земле… Скобелев обменялся с начальником морской части капитаном второго ранга С. О. Макаровым георгиевскими крестами — такой был ритуал братания. С этим крестом адмирал Макаров погибнет в 1904 году на Дальнем Востоке.
Действительно, командующий войсками второй экспедиции и не думал о шансе на свободу для текинцев, с первого дня на туркменской земле начав тщательную подготовку к предстоящим военным действиям. Он поставил целью, чтобы на каждую тысячу его солдат приходилось 10–12 орудий. Ему это удалось. Даже у текинцев учился ходить по пустыне, как это умеют они, без ориентиров, мимо известных всем источников воды, чтобы напасть, откуда не ждали. Он стремился знать в деталях, как лучшим способом вести траншейные и минные работы, пробивать бреши в глинобитных стенах. Снабжение войск провиантом и обмундированием было предусмотрено по высшему разряду. Непременно чтобы у каждого были сосуды с водой, обтянутые войлоком, и новинка — консервы. Все скапливалось на складах Бами, исходной позиции наступ ления.
Текинцы уже успели поднять до нужной высоты стены своей глиняной крепости, хотя та так и не стала мощным форпостом, а лишь двойными стенами, внутрь которых джигиты накидали грунт и утоптали его своими же ногами. Русские называли такие крепости горшками. В таком «горшке» к сражению с армией Скобелева собрались текинцы с семьями, домашними животными, со всем своим скарбом, обживая землянки и наспех сделанные кибитки. К бою готовили все ту же допотопную пушку. Очень мало было огнестрельного оружия, даже считая 600 берданок, захваченных у русских в прошлом штурме, потому они взяли и дедовские кремневые хирли. Вооружались даже ножницами для стрижки овец, саблями, лопатами, граблями. Умудрились укатить у русских горное орудие, но воспользоваться они, неграмотные в новой военной технике, не смогли. Захватили наводчика, но тот отказался обагрить пальцы кровью русских воинов и умер в муках от пыток, на которые азиаты были ох как способны. Прямо сказать, текинцы сами себя поставили в ловушку, практичнее было бы укрыть женщин, детей, стариков в песках, куда даже при желании русские отряды не сунулись бы, не зная местности. Но практичность и борьба за свободу не сочетались у туркмен. По своей природе они вообще не любили продолжительно и упорно воевать. Они не имели навыков сидения и выжидания, привыкли воевать по-иному. Предпочитали набеги, неожиданные и успешные вылазки. Почему же они изменили своим привычкам? Непоколебимую уверенность в победе питал успех 1879 года. Не надеялись на помощь других племен, ведь крепость потом покинули даже мервские единоплеменники. В этом случае трудно кого-то винить, ведь старшины племен отказались воевать, утверждая, что связаны ранним договором о ненападении. Такие они, туркмены: дали слово — значит, надо его держать. Скученная и тревожная жизнь в крепости тяготила. Туркмены, однако, очень большие оптимисты, были уверены, что Аллах придет им на помощь! Запасы хлеба, муки истощились. Манны небесной не ожидалось. Но, видно, у Всемогущего были совсем другие планы…
На третий день Рождества русские увидели, что в крепости собрался большой маслахат. Дыкма-сердар теперь клялся Аллахом, что истребит всех русских.
Пришельцы больше всего боялись, что текинцы покинут каким-нибудь образом крепость, ведь тогда экспедиция потеряла бы смысл: русским пришлось бы долго гоняться по пескам за неуловимыми всадниками. 20 декабря Скобелев взял Янгикалу, а через день палаточный город вырос под стенами Геок-Тепе. Скобелев хотел больше и больше знать о положении в крепости, требовал использовать лазутчиков. Текинцы же были неподкупны, так что сведения разведывательного свойства удавалось получать только от персов и курдов, смертельно ненавидевших текинцев.
Покинуть крепость уже стало невозможно. Было понятно, что сопротивление бесполезно, но было огромное желание еще раз посрамить ненавистную Россию. Все люди рождаются свободными, но не все готовы с таким непоколебимым упорством отстаивать свою независимость. Даже если за нее придется заплатить собственной жизнью. Однако перед штурмом текинцы еще раз собрались на маслахат. Молодежь оголила сабли и кричала: «Будем драться!» — но многие аксакалы уже хотели мира, однако Дыкма-сердар с сожалением сказал, что поздно что-либо менять, и русским передали, что мириться не будут.
Скобелев рассчитывал брать противника тем, чего у того нет, — дисциплиной и скорострельным оружием, гибким боевым порядком, дружными меткими залпами. Тысячи персов и курдов собрались в Фирюзе и, как стервятники над полем битвы, ждали часа, когда можно будет поживиться. Пошел дождь, но он не разогнал войска ахалтекинского отряда, собравшиеся вместе на молитву. Текинцы палили из крепости, но на это уже не обращали внимания. Молились горячо, понимая, что настало приближение того момента, когда решится их судьба. Отступать уже было нельзя.
