Лев Поляков - История Антисемитизма. Эпоха Веры.
С другой стороны, тот знак избранности, которым служило обрезание, не мог не вызывать всевозможных толков. Гораций писал о curtis judoeis («обрезанных иудеях»), Марциал иронизировал по поводу recutitus («обрезанных»), а Катулл говорил о verpus priapus ille («пресловутом обрезанном члене»). К этому следует добавить и другие предписания, которые служат выражением еврейской обособленности и изолирующей силы Закона: «И не вступай с ними в родство: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего» (Второзаконие,VП,3). Тем самым, еврейский монотеизм оказывал значительное влияние на повседневную жизнь, варьировавшееся в зависимости от времени и места. В античном мире, если не считать Александрии, не было серьезных вспышек народного гнева по каким-либо иным поводам кроме войн и еврейских восстаний. В диаспоре самым кровавым было восстание в Киренаике (115-117), в результате которого в руинах оказалась столица этого государства. В обычное время простонародье не обращало особого внимания на евреев и, похоже, не испытывало против них никаких особых предубеждений. Что же касается тех, чьим основным занятием была литературная деятельность, то они отмечали тесную спаянность «обрезанных», за что их обвиняли в мизантропии – их считали преданными друг другу, но враждебными язычникам. Во многих сочинениях языческих авторов отмечается также боевой дух евреев. Эти тексты заслуживают специального рассмотрения.
Следует отметить, что самые резкие антиеврейские сочинения до нас не дошли: мы их знаем только благодаря еврейскому историку Иосифу Флавию, который воспроизвел некоторые из них в своем полемическом трактате «Против Апиона». Каковы же те претензии, которые грамматик Апион и другие авторы, цитируемые Иосифом Флавием, предъявляли евреям? Прежде всего они повторяют целый ряд выдумок о происхождении евреев, получивших в то время достаточно широкое распространение, согласно которым евреи были испорченными людьми, прокаженными, в незапамятные времена изгнанными египтянами из своей страны. Ученый египетский жрец Манефон, живший в III веке до н. э., был первым распространителем этой версии, по сути являвшейся злобной пародией на книгу Исход: «Царь приказал собрать всех больных и увечных – всего, как говорили, восемьдесят тысяч человек. Их заточили в каменоломнях на восточном берегу Нила и заставили работать вместе с другими египетскими каторжниками, среди них были и знаменитые священнослужители, также больные проказой». Затем, после рассказа об освобождении пленников и их бегстве в страну Ханаан, говорится: «Их законодателем был жрец из Гелиополиса по имени Озарсиф, названный так в честь Озириса, особо почитаемого в этом городе. Этот жрец из египтянина стал евреем и взял себе имя Моисей».
Лисимах из Александрии, Посейдоний из Апамеи и другие пересказывают эту же историю с некоторыми вариациями. В этой выдуманной истории представляет интерес соединение обвинения в распространении проказы, т. е. признание евреев неприкасаемыми, с обвинением в том, что они ставят себя вне общества. Сохранилось много высказываний на эту тему; среди тех, что цитирует Иосиф Флавий, показательным является высказывание Лисимаха: «Моисей велел им [евреям] ни к кому не проявлять доброжелательности, следовать только самым плохим советам, разрушать все святилища и алтари богов, какие только попадутся на их пути». Даже у авторов, вполне доброжелательно относящихся к евреям и их обычаям, например, у Гекатея из Абдеры, можно найти такое замечание: «Он [Моисей] установил жизненные порядки, несовместимые с гуманизмом и гостеприимством».
Другие греческие авторы (Диодор Сицилийский, Филострат), а также некоторые римские авторы (Помпеи Трог, Ювенал) повторяют это обвинение, которое в виде краткой формулы содержится в знаменитом высказывании Тацита: «… евреи … испытывают друг к другу чрезмерную привязанность и деятельное соучастие, что резко контрастирует с неутолимой ненавистью ко всему остальному чело-вечеству. Никогда они не едят и не спят с посторонними, и, несмот-ря на свою сильную склонность к разврату, они воздерживаются от сношений с посторонними женщинами…». И еще более краткая формулировка: «Все, что мы почитаем, они отвергают; зато все, что у нас считается нечистым, им разрешено».
Из всего этого некоторые античные авторы делали вполне логический вывод – хотя нам он не может не казаться парадоксальным – о том, что евреи являются атеистами. Их искреннее отвержение всех других богов, их вечное contemnere deos (презрение к богам), их отказ совершать жертвоприношения императорам – все это было достаточным для того, чтобы рассматривать их как народ богохульников. К тому же кого вообще можно было считать богом евреев? Разве Помпеи, осмелившийся проникнуть в их Храм в 63 г. до н. э., не сообщил, «что внутри не было никаких изображений богов, что там вообще ничего не было, и что все тайны святилища оказались ничем?»
Евреям предъявлялись и другие, часто противоречивые обвинения: это упорный, непокорный, смелый народ, но это и трусливый и ничтожный народ, созданный для рабства. Все эти обвинения можно в той или иной мере вывести из высказываний, которые мы привели выше. Однако необходимо специально отметить то осуждение, с которым некоторые античные авторы относятся к активному прозелитизму евреев. Гораций и Ювенал высмеивают в своих сатирах новообращенных евреев; Валерий Максим обвиняет евреев в «порче римских нравов обожествлением Юпитера Субботнего»; Сенека уверяет, что обычаи этого коварного народа столь активно распространяются, что их приняли во всем мире – побежденные навязали свои порядки победителям.
Здесь важно уточнить, что этот прозелитизм уже тогда имел длительную историю. Первые признаки его относятся ко времени пророков: разве Господь не повелел Ионе идти в город Ниневию и призвать его жителей к раскаянию? Истинные прозелиты, прошедшие через все стадии очищения и совершившие обрезание, принимались еврей-скими общинами как абсолютно равноправные и рассматривались как «сыны Авраама». Иначе обстояло дело с «полупрозелитами», «боящимися Господа", которых еще называли «прозелитами у врат». Они не осмеливались принять окончательное решение, но соблюдали отдельные еврейские обычаи, например, отдых в субботу, а уже их сыновья становились истинными прозелитами.
Одна из сатир Ювенала, высмеивающая «родителей, чей пример совращает их детей», позволяет предположить, что это было распространенным явлением ( В XVI сатире Ювенала говорится: «Так случилось, что отец некоего человека соблюдал субботу, сам же он станет почитать только облака и божественность неба; он не будет отличать человеческую плоть от свинины, которую не ел его отец; наконец, он даже сделает себе обрезание. Воспитанный в презрении к римским законам, он изучает, соблюдает и почитает только иудейский закон, все то, что Моисей завещал своим последователям в таинственной книге: не указывать дорогу путнику, если он не соблюдает этих обычаев; показывать, где находится источник воды, толь-ко совершившим обрезание. И все это потому, что его отец проводил в бездействии каждый седьмой день, не принимая никакого участия в повседневных заботах».)
Предвосхищая будущий триумф христианской пропаганды, еврейская пропаганда завоевывала в эту эпоху бесчисленных сторон-ников, свидетельствуя таким образом об исключительной привлекательности закона Моисея в условиях, когда обращение в новую веру, как правило, не влекло за собой серьезной или даже смертельной опасности. Более того, разве не был еврейский народ единственным народом после самих римлян, с которым можно было соединиться в любом месте Империи?
Короче говоря, не вызывает сомнений, что если исключить очевидные выдумки, то античные авторы ставили евреям в вину некоторые особенности их обычаев и поведения, строго предписанные Библией. Одним из первых это отметил неизвестный автор «Оракулов Сивиллы»: «И вы заполните все земли и все океаны, и всякого будут раздражать ваши обычаи.» (III, 271). Кроме того, античные авторы не обходили молчанием военные доблести евреев и значе-ние, придаваемое ими семейному укладу: «Этот народ ужасен в своем гневе», – писал Дион Кассий. Даже Тацит, столь враждебно относившийся к евреям, отмечал: «Они считают преступлением убийство даже одного единственного младенца, они верят, что души погибших в бою или замученных бессмертны; отсюда вытекает их стремление размножаться и их презрение к смерти».
Таким образом, из этого краткого обзора можно сделать следующие выводы.
С одной стороны, в эпоху античного язычества лишь эпизодически удается обнаруживать те массовые вспышки страстей, которые сделают в дальнейшем участь евреев столь суровой и полной опасностей. Добавим к этому, что, как правило, Римская империя в эпоху язычества не знала «государственного антисемитизма», несмотря на частоту и ожесточенность еврейских восстаний. Единственным исключением были антиеврейские эдикты, изданные Адрианом в 135 г. после восстания Бар-Кохбы и отмененные его преемником Антониной три года спустя.
